Первичными источниками толкования остаются «каноны толкования» в узком значении, включающие правила толкования, презумпции и максимы, которые предопределяют применение тех или иных логических операций для поиска разумного и справедливого решения. В то же время, суд не ограничен в выборе правил толкования, что приводит, подчас, к противоположным ответам на одни и те же вопросы. Некоторые авторы рассматривают это как возможность для юристов манипулировать мнением судьи.[367]
Правовая комиссия[368], созданная с целью проведения комплексного анализа действующего законодательства, в своем отчете об интерпретации статутов[369] указала, что первоочередное значение должны иметь принципы толкования статутов. Намерения законодателя имеют только второстепенное значение, и должны приниматься в расчет лишь тогда, когда один из возможных вариантов толкования их не отражает[370].
В английской юридической технике выработалось представление о необходимом для наилучшего включения акта в судебную деятельность делении законодательного акта на три части (раздела):
1. Преамбула, которая содержит, помимо полного наименования, номер закона, дату принятия, вводную статью (некоторые исследователи считают преамбулу приложением к закону)[371]. Полное название статута является существенным для английского права, так как оно, помимо идентификации акта, позволяют суду определить круг регулируемых им правоотношений. Например, в деле Fisher v Raven (1964)[372] полное название было использовано для того, чтобы определить, какие именно должники имелись в виду в применимом Акте.
2. Основная часть, в которой содержится нормативный материал, являющийся базовым содержанием акта.
3. Приложение, где содержится любая дополнительная информация, необходимая для использования акта. Приложение может считаться частью законопроекта, а может выполнять техническую функцию. В качестве приложений могут быть приведены схемы, как, например, схема английской судебной системы является Приложением III к Акту «О судах графств» 1984 г. Приложение считается частью билля в том случае, если какая-либо статья содержит на него ссылку. Например, Приложение к Акту «Об интерпретации» 1978 г. является частью этого акта, так как ст. 5 содержит ссылку на Перечень 1, размещенный в Приложении. Последний перечень в приложении к английским статутам обычно содержит список актов, отмененных или измененных этим статутом.
Некоторые исследователи, не разделяя позицию относительно несовпадения терминов «интерпретация» и «толкование», изложенную ранее, считают, что Акты 1889 и 1978 гг. следует называть законами о толковании[373]. Представляется, что перевод юридического термина «interpretation» во взаимодействии с термином «construction» в строгом значении должен быть единообразным: интерпретация (interpretation) и толкование (construction). В то же время, акты об интерпретации не являются единственно интерпретационными[374], ими регулируются в большей степени процессы толкования, и поэтому переводы указанных статутов как «акты о толковании» или «законы о толковании» в широком значении терминов не могут рассматриваться как ошибочные.
Глава 14
Прецеденты толкования[375]
Одним из важных инструментов толкования закона в английской правовой традиции является прецедент. Его особенное положение в доктрине толкования обусловлено тем, что прецедент одновременно становится инструментом толкования закона и источником права. Под источником права в настоящем параграфе подразумевается «юридический источник», а именно конкретные формы документов, изданных в ходе установленных процедур, имеющих обязательную силу для неопределенного числа субъектов. Конкуренция между законом и прецедентом как источниками права является предметом исследования многих авторов. Эдвард Дженкс (1861–1939), заслуженный профессор Лондонского университета, полагал что в английском праве всякая норма, наделенная принудительной силой со стороны государства, имеет почти во всех случаях один из двух следующих источников, именно – решение или приговор судьи или судов, или законодательный акт. По его мнению, во многих случаях норма, вытекающая из закона, непригодна для практического применения до тех пор, пока она не пояснена судьей или судьями; таким образом, норма права может быть связана с обоими этими источниками. Но оба эти элемента легко могут быть разделены и могут получить самостоятельное толкование и применение. С исторической точки зрения судебная практика является более древним источником права[376].
Этой же точки зрения придерживаются Р. Давид и К. Жофре-Спинози, указывая, что закон, согласно традиционной английской концепции, не считается нормальной формой выражения права, а всегда является инородным телом в системе английского права. Судьи, конечно, применяют закон, но норма, которую он содержит, принимается окончательно, инкорпорируется в английское право лишь после того, как она будет неоднократно применена и истолкована судами, и в той форме, а также в той степени, какую установят суды. В Англии всегда предпочтут цитировать вместо текста закона судебные решения, применяющие этот закон. Только при наличии таких решений английский юрист будет знать, что же хотел сказать закон, так как именно в этом случае норма права предстанет в обычной для него форме судебного решения[377].
За последние десятилетия соотношение прецедента и закона в системе английского права изменилось в пользу закона, однако английская правовая действительность столкнулась с новой тенденцией – необходимостью соблюдения решений европейских судов, юрисдикция которых распространяется на все государства Европейского союза. По мнению М.Н. Марченко, суд, сохраняя свой «суверенитет» и поддерживая вместе с парламентом «баланс» между статутным и судейским (прецедентным) правом в британской правовой системе, обладает более широкими полномочиями: не только оценивать, но и толковать законодательные акты; принимать в случае их несоответствия Закону о правах человека 1998 г. или Европейской конвенции по правам человека и Протоколам к ней фактически общеобязательные решения («декларации о несовместимости»); решать вопрос о юридической состоятельности или, наоборот, о несостоятельности не только административно-правовых, как это было раньше, но и законодательных актов[378].
Прецедент – это судебное решение высшего судебного органа по конкретному делу, которое обязаны учитывать другие судьи при рассмотрении аналогичных дел в будущем. Существуют его различные дефиниции, Руперт Кросс определяет прецедент как «пример или дело, которое принимается или может быть принято в качестве образца или правила для последующих дел, либо с помощью которого может быть подтвержден или объяснен какой-либо аналогичный акт или обстоятельство»[379]. По мнению Рене Давида, «судебный прецедент – это решение по конкретному делу, являющееся обязательным для судов той же или низшей инстанции при решении аналогичных дел, либо служащее примерным образцом толкования закона, не имеющим обязательной силы»[380]. С.К. Загайнова считает прецедент «выяснением по конкретному делу и вступившим в законную силу судебным решением или сформулированным высшим судебным органом в порядке обобщения судебной практики постановлением, которое в последующем при рассмотрении аналогичных по содержанию дел должно восприниматься в качестве, хотя и своеобразного, но обязательно источника права»[381].
Большой юридический словарь определяет прецедент как «вынесенное судом по конкретному делу решение, обоснование которого становится правилом, обязательным для всех судов той же или низшей инстанции при решении аналогичного дела»[382]. Оксфордский юридический словарь рассматривает прецедент как «приговор или решение суда, отраженные в сборнике судебных решений (law report), имеющие обязательную силу в аналогичных делах»[383].
Наиболее полно отражает смысл судебного прецедента определение, данное А.В. Поляковым: «Судебный прецедент – правовой текст, представляющий собой часть судебного решения по конкретному делу, содержащую сформулированное судом правило, интерпретируемое судом как основание общезначимой и общеобязательной нормы поведения для всех, кому оно адресуется, в том числе для судов при решении аналогичных дел»[384].
А.К. Романов относит все нормы права, которые своим происхождением обязаны судебным решениям, к прецедентному праву (case law), по его мнению термин «прецедент» означает не что иное, как судебное дело, т. е. такое процессуальное производство, которое может (гражданское дело) или должно (уголовное дело) завершиться судом, либо разбирательство того или иного дела непосредственно в судебном заседании. Поэтому в принципе решения всех судов рассматриваются как прецедентное право[385]. По мнению И.Ю. Богдановской прецедентное право в широком понимании включает в себя и методы, которыми пользуются судьи при создании прецедента, и ту правовую культуру, которая является неотъемлемой частью правовой семьи «общего права»[386].