нюхом обладал просто фантастическим. Я уж про боевые навыки молчу… Вот поэтому и стал он в итоге дважды Героем Союза да орденов имел до пупа. Так что в сорок первом его удача появилась вовсе не на пустом месте.
И теперь этот человек в моей бригаде, да на подходящей должности! И уже сейчас владеет такими замашками знатного хомяка, что переплевывает даже комбрига. Да взять хотя бы этот чайный набор! Подняв чашку, я посмотрел на голубую роспись фабрики «Мейсен» и усмехнулся. Вот мне бы в голову не пришло подобное затрофеить. А Сидор все предусмотрел. Поэтому фрицев будем встречать со всеми понтами.
Кстати, насчет фрицев. Вчера у нас была встреча посыльных, которые договорились о времени и месте переговоров. Также обговорили состав охраны. Как я и предполагал, фон Кош личным вниманием нас не почтит. Зато будет его начальник штаба. Генерал-майор фон Дальциг. Ну а мне это было как-то по барабану. Мы люди не гордые, и мне плевать, кого именно ломать нашими условиями. Главное, чтобы все сработало…
Германцы подтвердили свою пунктуальность, появившись точно к назначенному времени. Сидя на стуле, я наблюдал, как вдалеке на дороге появился легковой автомобиль, за которым следовало три десятка (оговоренное количество) всадников. А тех в свою очередь подпирал броник. Построение было несколько не логичным, но, судя по всему, генерал не захотел глотать пыль за кавалеристами, и поэтому, наплевав на безопасность, поехал впереди всех. С другой стороны, кроме нас им тут некого бояться, а так как они едут именно на переговоры с чуровцами, то и разведку можно вперед не пускать.
Хотя пешая разведка у них была, была. Минут двадцать назад парни из секрета их засекли. Засекли, позвонили по полевому телефону группе усиления, и уже те, находясь далеко в стороне, пустили красную ракету. Но и это укладывается в наши расчёты (хотя и не входит в рамки предварительных договоренностей). Только вот и мы эти договоренности нарушили где только возможно, поэтому сильно огорчаться не будем.
Тем временем, оставив броневик и всадников на дороге, автомобиль свернул к поляне с нашим шатром. А потом из него вышли двое. Постарше (фон Дальциг) и помоложе – полковник фон Вебер. Но что это Вебер, я узнал, когда мы стали представляться друг другу. При этом полковник был в обычной фуражке, зато генерал щеголял в кожаном шлеме с заостренной пимпочкой.
Когда все расселись, генерал поставил свой пикхельм на стол и скрипучим голосом поинтересовался, с чего бы вдруг мы вообще решили затеять переговоры? И что, собственно говоря, означают те намеки, что сделаны в первом письме? Любезно улыбаясь, я дал развернутое пояснение наших хотелок. Тут у немецких представителей приключилась цветовая дисгармония. Полковник побледнел от злости и так сжал перчатки в руке, что они заскрипели. Генерал же, наоборот, стал красным, словно свежесваренный рак, и, обведя нас налитыми глазами, по-военному прямо отрубил:
– Это немыслимо! И неслыханно! Столь наглые требования вы можете засунуть себе в задницу! Никогда еще…
Улыбнувшись еще любезнее, я его прервал:
– Не выйдет. Ваше предложение невыполнимо, ибо там уже лежат диплом о высшем образовании и мечты о счастливой жизни.
А пока фоны пытались переварить мой ответ, расстелил перед ними карту. Хорошую немецкую карту. После чего предложил:
– Посмотрите сюда, господа. Тут отмечены мосты, шоссейные и проселочные дороги, а также железнодорожные пути. И теперь послушайте, почему у меня есть уверенность, что в мою маленькую задницу больше не придется ничего складывать.
Ну и вывалил им наши замыслы относительно возможностей прохода дивизии хотя бы до крупной узловой станции. Под конец, ткнув в значок одной из станций, подытожил:
– Тем самым большую часть обоза вам придется оставить еще вот тут, так как движение железнодорожным транспортом станет невозможным. Так же в результате постоянных засад и минных ловушек вы потеряете еще какую-то часть автомобильного и гужевого транспорта. Про потери личного состава я даже не говорю. При этом каждый день в дивизии будут появляться листовки с объяснениями, почему уже на пороге окончания войны простые немецкие парни должны гибнуть один за другим. И главное – за что?
Генерал поглядел на карту, пожевал губами и выдал:
– Судя по вашей наглости, вы знаете несколько больше, чем известно нам…
Я кивнул:
– Да. Именно поэтому вообще была затеяна эта встреча…
Ну а потом пояснил, что ожидается то, о чем давно все думали. То есть капитуляция. И сроки вывода войск с захваченных территорий будут довольно ограниченными. И если вдруг по каким-то причинам немецкие войска не успеют в них уложиться, то перестанут считаться комбатантами, превратившись в обычных вооруженных бандитов. Со всеми вытекающими последствиями. Самих сроков я не назвал, просто присовокупив:
– И по результатам нашего разговора мы начнем действовать. В любом случае вы уйдете налегке. Другой вопрос – как это будет происходить? С комфортом, в эшелонах и очень быстро, либо пешком и под постоянными обстрелами. Именно поэтому, не желая лишних жертв, я с вами и говорю…
К этому времени визави уже окончательно сравнялись в цветовой гамме (а то они в процессе беседы еще несколько раз меняли цвета), и начался нормальный разговор. Нет, немцы еще быковали, не верили, сомневались и выгадывали. Но договорились. Правда окончательное решение будет принято только после того, как мои слова будут подтверждены переговорами во Франции и приказом об отходе из Германии. До этого момента просили железку не портить и обязались ничего не вывозить заранее. И еще намертво уперлись насчет артиллерии и кавалерии. Дескать, оставлять пушки не позволит офицерская честь, что это всегда считалось крайне позорным (про снаряды, кстати, разговора не было). Ну а лошадей не оставят сами кавалеристы. На том предварительные беседы и завершили.
Буденный, после отъезда офицеров, выглядел полностью офигевшим, а я, сразу не врубившись, почему у него настолько ошарашенный вид, пихнул Семена в плечо:
– Да не парься ты! По нескольку орудий каждого калибра я с них все равно выжму. Тем более что боеприпасов к ним оставляют – море. А нам еще Краснова бить да «небратьев» вразумлять.
Но оказалось, что казак завис из-за другого. Очнувшись после моего толчка, он выдал:
– Чур! Твою мать! У нас что – получилось? Не… твою мать! Не может быть! Поверю, только когда это все это руками лично пощупаю. Но как? Как?! Как ты им так голову заморочил, что эти два «фона» с тобой согласились?! Я ведь до последнего сомневался! Да и сейчас…
Глядя на перевозбужденного усача, я лишь ухмыльнулся:
– Да фигня война. Просто я им сделал предложение, от которого они не смогли отказаться. Тут главное правильно подобрать время и аргументы. И ты такому научишься! Хотя о чем я? Уже научился!
Это я вспомнил ответ Семена нервному