Читать интересную книгу "Харклайтс - Тим Тилли"

улыбаюсь. От Лепестка ничего не скроешь, она видит меня насквозь. – Ладно, ты права, выброшу.

– Фитиль, Лепесток! – зовёт Пробка. – Вы только взгляните на это!

Мчимся к нему – Пробка стоит перед секретером со стеклянной крышкой. Я жду, что он скажет. Вдруг он обнаружил какой-нибудь ключ к нашим настоящим именам?

На стекле толстый слой пыли. Пробка расчищает маленькое окошко.

Внутри – крошечные существа с крыльями, приколотые к ткани, как бабочки в той рамке над лестницей. Где-то я уже видел похожих. Точно, в Волшебном Дереве. Там духи выглядели иначе, но всё равно они такие же.

– Ну, что у вас там? – окликает с письменного стола Папаша Хэрн.

– Лесные духи, – отвечаю я.

Он подходит к краю стола.

– Покажи.

Повернув медную ручку, Пробка откидывает крышку.

Я приношу Папашу Хэрна. Он спрыгивает с моей ладони на мягкий бархат, которым выстлано дно секретера. Склонившись, разглядывает пять бледно-зелёных фигурок со стрекозиными крыльями. Рядом лежат три пары человеческих очков с шестиугольными зелёными линзами – точно такими же, как то стёклышко в Волшебном Дереве, если посмотреть сквозь него, можно увидеть духов-невидимок. У меня возникает смутное, размытое ощущение, что подобные очки уже попадались мне где-то, но где именно – забыл. В памяти не вспыхивает ни одно чёткое воспоминание, как не вспыхивают отсыревшие спички.

Лепесток с Пробкой потрясены при виде приколотых булавками лесных духов.

Да и я, признаться, тоже. Разве можно видеть их без очков?

– Вряд ли они умерли, – с сомнением говорит Папаша Хэрн. – Духи не умирают. Наверняка они просто спят. Крепким-крепким сном. – Он вытаскивает из бархата булавки. Мягко трясёт хрупких существ за плечи, но духи так и лежат неподвижно. – Вы ведь не умерли, а?

Я весь холодею. На лице у Папаши Хэрна отчаяние. Он забирается ко мне на ладонь. Пробка хочет вернуть стеклянную крышку на место, но Лепесток одёргивает его. У неё в руках по-прежнему старухина палка. Мы все стоим, понурив головы, потом Пробка и я с Папашей Хэрном вяло бредём к двери, а Лепесток так и остаётся возле духов, замерев.

– Стойте! – вдруг окликает она. – Они дышат!

Мы снова у секретера. Точно: слышатся еле уловимые вздохи. Один из духов открывает глаза.

– И правда, жив, – изумляется Пробка.

– Что… случилось? – говорит лесной дух надтреснутым голосом.

– К то-то взял булавки и приколол… – Придя в себя, объясняю более внятно: – В общем, кто-то поймал вас и засунул сюда.

Дух снова закрывает глаза и хмурит свои тоненькие брови.

– Боггет натворил это, – говорит он слабым, поблекшим голосом. – Он интересовался… природой… однако же причинил нам зло.

Остальные духи тоже постепенно приходят в себя.

– Эй, что это с ними? – Лепесток чуть толкает меня под локоть. – Они становятся прозрачными и как будто растворяются.

Папаша Хэрн улыбается:

– Значит, к ним возвращаются силы.

Взяв очки с зелёными стёклами, надеваю их. И опять вижу духов отчётливо. Стучу пальцем по линзе, поясняя:

– Это… Наденьте, и тоже увидите их. – Даю две другие пары очков Лепестку и Пробке.

– У того мужчины точь-в-точь такие же… – говорит Лепесток.

– У какого мужчины? – перебиваю я.

Лепесток сдвигает очки на кончик носа.

– Да ты же помнишь ту фотографию на главной лестнице. Мы все думали, это отец Старухи Богги.

Фотография мгновенно возникает у меня перед глазами.

– Ага, точно. – Склонившись над духами, спрашиваю: – Это Боггет построил хижину на дереве?

Духи силятся сказать что-то, но у них пересохло в горле.

– Может, воды принести? – предлагает Пробка.

– Да, было бы отлично, – говорит Папаша Хэрн.

Пробка приносит полный до краёв стакан воды и ставит на столик рядом с секретером.

– Спасибо, – хором благодарят духи и погружаются в воду, даже не пустив ряби по поверхности.

Словно зачарованные, мы смотрим, как они отмокают. Не пьют, а просто впитывают в себя влагу.

А потом сквозь стенки стакана вылетают наружу. Лица у них снова обретают здоровый яблочно-зелёный цвет – духи уже не такие измождённые, в глазах появляется блеск. Они явно возрождаются, теперь я это понимаю: теперь они так же словоохотливы, как их собратья из Волшебного Дерева. Голоса звонкие, точно колокольчики. Переливистая болтовня.

– Боггет с дочкой… теперь всё это уже позади…

До чего же легко на сердце. Но интересно всё-таки узнать, кем был отец Старухи Богги и чем занимался.

– Как там наш цветник… и фруктовый сад?.. Наш прекрасный фруктовый сад?..

– Нет больше сада. Духи растерянно переглядываются.

– Но ведь сейчас не зима… сад должен быть… весь в цвету…

Духи легко парят в воздухе, кружат, взмывают и делают пируэты, выстраиваются вереницей, и в какой-то момент я уже не возьму в толк, кто из них задаёт ритм остальным. Они, кажется, расстроены и озадачены. Пускаются в воспоминания, наперебой рассказывая о том, как чудесен был сад.

– Цветы… и фруктовые деревья… их можно возродить…

– Куда же вы? – окликаю я. Духи летят прочь из кабинета.

– Отыщем своих друзей… мы проспали… чересчур долго…

Папаша Хэрн весь сияет.

– Они вернутся, – говорит он, широко улыбаясь.

Я тоже улыбаюсь и вспоминаю дерево, возле которого сидела на солнце лисица, – дерево со шрамом, зарастающим свежей корой. Природа умеет исцелять себя.

Глава двадцатая

Нежданные гости

Лепесток промывает рану на моём плече и перевязывает его. Нисса с Папашей Хэрном сидят рядом на стопке спичечных коробков.

– Папа, – говорит Нисса, – ты, случайно, не пошутил тогда? Ты всерьёз сказал, что станешь учить меня на Хранителя Леса?

Папаша Хэрн кивает.

– Не терпится начать поскорее, – добавляет Нисса. – Ничего другого мне никогда и не хотелось.

Радость в её глазах и счастливая улыбка говорят лучше всяких слов.

Прилетает стая чёрных дроздов. В сёдлах наш эльфийский народ. Все вместе мы усаживаемся в столовой – эльфы и сироты, – и закатываем пир горой. Ветчина из погреба. Хлеб, сыр и мёд, которые ребята выудили из кладовой. Пироги с вареньем, пончики, булочки с изюмом и шоколад – эти лакомства хранились в кухонном шкафу. На столе всё, что душе угодно. Кроме разве что серой каши. Эльфы устроились прямо среди тарелок на маленьких, размером с носовой платок, подстилках. Уплетают хлеб и сыр с крошечных тарелок – Орешек обнаружил их в кукольном домике, который стоял в старухиной комнате. Под тарелки приспособили даже пуговицы – настоящее сокровище для Тиггса.

Я сижу на скамье рядом с Пробкой и Лепестком. Напротив нас – Папаша Хэрн, Матушка Хэрн и Нисса. Орешек рисует мелом Нокса и компанию