– В городе странный мор, – буркнул страж, – властительница велела всех предупреждать. Либо входите с пониманием, что можете окочуриться, либо проваливайте.
Геллан заколебался. Одно дело рисковать собою, другое – людьми.
– А в чём странность мора, стражник?
– А косит только мужиков, – широко ухмыльнулся постовой, показывая дырку вместо переднего зуба.
– И никто, я так понимаю, из города не бежит?
– И никто не бежит, – согласно закивал, продолжая ухмыляться, страж.
Он один такой словоохотливый. Трое хмурей стояли молча, разглядывая повозки и фургоны злыми глазами.
Геллан оглянулся. Мужская половина войти в город не боялась.
– Мы рискнём. Отворяй ворота.
– Ну, эт дело такое, да. Как грится, всяк себе сам властитель, да, – засуетился болтун, но и молчаливая троица не осталась неподвижной: стражники посторонились, впуская караван.
– А здесь всё по-другому, – прогудела Дара, подъезжая к Геллану. Они въехали в город первыми – чёрный рыцарь на белом коне и девчонка, косящая под мальчика, на лиловой лошадке. Геллан вдруг подумал, что меданы сыграли злую шутку: вряд ли кто теперь примет Дару за мальчика на таком девчачьем скакуне.
– Что по-другому? – спросил машинально, напряжённо думая, что их ждёт в хмуром городишке. Улицы пустынны, поэтому их вход не прошёл незамеченно: то там, то здесь высовывались любопытные носы, которые почему-то хотелось оторвать, чтобы не пялились так явно.
– Ну, ворота не мейхоновые. Открываются без дырки… как в Верхолётном. А в Зоуинмархаге я вообще никаких ворот толком не запомнила.
– Потому что там они настежь: слишком много народа стекается. В городах многое по-другому. Мейхон распространён в горных поселениях. Чем дальше от гор, тем больше отличий. Дома строят из камня, дерева. Из мейхона – только замки сайн и властителей. Загадка. Разбросаны по всему Зеоссу, как метки. Здесь ткачиков нет. Кто знает, может, раньше, пока города были не застроены, добывали мейхон из-под земли. В городах другая магия и чудеса иные.
– Мрачновастенько здесь как-то, – поёжилась Дара, – не нравится мне.
Геллан покосился на Небесную и промолчал: сам чувствовал какое-то напряжение, но признаться об этом вслух – значит подстегнуть панику. Им всего-то нужно купить кое-какие припасы, пройти через город и выйти в другие ворота.
– Чую, брат стакер, нечистое в воздухе разлито, – вторит Даре Сандр.
Губы сжаты, глаза острые, как иглы. И намёка на улыбку нет. По спине проходит холодок: Геллан знает, что не боец сейчас. Но знаки таятся в низко нависающих крышах, во взглядах, что ощупывают их исподтишка. Ползёт змеем страх по улочкам, прячется за дверями и узкими окнами, затянутыми полупрозрачной слюдой. Добровольная ловушка тихий Виттергар – он видит это чётко, как штампованный рисунок на коровьих шкурах.
– У нас уже нет выбора, – цедит сквозь зубы и распрямляет плечи.
Рыночная площадь пуста – глупо надеяться, что здесь удастся купить припасы. Мусор, брошенные корзины, рассыпанные впопыхах фрукты и ни одной живой души.
– Надо тупо проехать через город – и выйти на волю, – бурчит Дара, – у нас почти всего хватает, на кой рисковать? Не хочу никого терять в этом дурацком Виттенгаре. Мне кажется, у них не мор, другое что-то. Нет здесь ни больных, ни умерших, ни одного гроба, а мы три улицы проехали. Я спецом по сторонам смотрела во все глаза.
– Ты совершенно права, о прекраснейшая! – Сандра, кажется, отпустило немного, и он тут же принялся паясничать и скалить зубы.
– Поехали на выход, – скомандовал Геллан, – всем держаться вместе. Женщинам спрятаться по фургонам, пешим – сесть на возы. Едем, никуда не сворачивая. Сандр, тебя тоже касается то, что я сказал.
Он говорил жёстко, и никто не посмел ослушаться, кроме Сандра.
– Видать, охотники тебе немного мозг вышибли колотушкой, – вежливо, с улыбкой заявил стакер и гаркнул: – Матушка Росса! Не соизволишь ли в фургон переместиться и отдать ленивое животное сыну своему неразумному?
Росса, хмыкнув, слезла с мерина и вручила поводья Сандру.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
– Осторожнее, сынок. На тебя вся надежда. Геллан… эээ…
Дара заметила, как стакер прикрыл один глаз, давая понять, что он всё понимает.
– Я слышу, Росса, – холодно отозвался Геллан.
– Ну, кто бы сомневался в твоём прекрасном слухе, – пробормотала лендра и ловко запрыгнула на воз, подбрасывая карты одной рукой.
– Дара.
Девчонка задохнулась от возмущения:
– Даже думать не смей, Геллан! Я ни за что!
Она покраснела, махала руками. Ещё немного – и из седла выпрыгнет.
– Оставь её в покое, – заступился Сандр. – Сейчас не о том думать надо.
Они успели пересечь одну улицу, когда дорогу перегородили стражники. Кожаные штаны, латные рубахи почти по колено, короткие мечи у бедра да по десятку стило в ряд. На головах – кожаные ремешки в каменьях, в левом ухе – по серьге – знак службы у властительной персоны. Здоровые, крепкие, по всему видно – хорошо обученные.
– Наша властительница желает видеть вас, – деревянным голосом оповестил широкоплечий детина под два метра ростом и ткнул поочерёдно пальцем в Геллана и Сандра. Те переглянулись.
– Ренн, ты за старшего, – пробормотал Геллан почти одними губами, поймав потемневшие очи мага. Тот смежил веки, давая знать, что понял.
– Я с вами! – Дара выехала вперёд и поставила Неваляшку на дыбы. Как в седле удержалась – не понятно.
– Вы двое, – тупо повторил верзила, не обращая внимания на девчонку. Словно её и не существовало вовсе.
– Дара.
– Я не брошу тебя, Геллан!
– Мне будет спокойнее, если ты останешься со всеми.
– А мне спокойнее, если я поеду с тобой!
Он знал это выражение лица и вздёрнутый вверх подбородок.
– Тебя всё равно не пустят, и ты останешься на улице одна. Лучше уж будь со всеми.
Стражники стояли неподвижно и равнодушно ждали. Никто не высказал недовольства, пока они препирались с Дарой.
– Пусть едет с вами, – тихо прожурчал Айбин, выглядывая из-под повозки, – её никто не остановит. Верь. Вам лучше не расставаться – девочка права.
Он говорил беззвучно. Вряд ли кто слышал голос кровочмака, кроме стакера, у которого слух остёр, как лезвие стило. Геллану только оставалось кивнуть и выдохнуть: может, так и лучше. Дара у него на глазах, и это лучше, чем бросить её и постоянно думать, где она и что натворит, пока его не будет.
Айбин выглянул из-за колеса повозки, провёл двумя пальцами по своему лбу и носу, а затем проделал то же движение в воздухе.
– Езжайте, – подтолкнул в спину нежным голосом. Шёлк и сладость горного мёда. Запах луговых трав и хвои.
Геллан почувствовал, как успокаивается тело, отпускает боль и онемение. Тронулись. Стражники впереди, они с Дарой и Сандром – сзади. А за спиной упал, как пыльный мешок, ослабленный кровочмак, но этого уже никто из троицы не увидел.
* * *
Такое впечатление. что нас ведут на казнь. Эти павлины в камнях вышагивали не спеша. Они пешком, мы верхом. Пантомиму Геллана и Айболита я видела. Что уж там кровочмак сделал этим дубинам стоеросовым – не знаю, но им глубоко вообще по фиг было. что я еду рядом с двумя жертвами властительного деспотизма старой ведьмы. Нехорошо заныло в груди, больно толкнулся в бедро кинжал. Я обернулась, поискала глазами Айболита, но ничего не увидела. Ладно, вернусь – разберёмся. Но вернуться мне захотелось прям срочно припадочно.
– Держись всё время рядом, Дара, – зудел Геллан, но я и так не собиралась от него отлипать. Не для того я отправилась за ним вслед.
– Не бойся. Я всё время рядом, – хотела сказать язвительно, а получилось как-то трогательно, что ли. Ещё и улыбнулась и почувствовала, как дрожат губы.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Геллана аж перекосило. Уголок рта дёрнулся, на щеке появился и исчез желвак. Он прикрыл глаза. У него ресницы, как у девушки – длинные, стрелочками, на концах загибаются…
Кони цокали по пустынной мостовой. Город как вымер. Даже украдкой никто не подглядывал. Что у них творится на самом-то деле?