Читать интересную книгу Внуки красного атамана - Алексей Коркищенко

Уманский помолчал, покашлял, пряча вдруг повлажневшие глаза:

- Я пришел к вам за помощью, ребята. В нашем колхозе нет лишней земли, и мне под опытный участок дали пустошь в Голубой впадине. Знаете, где это?

- Знаем! - крикнул Егор. - Это у речки Ольховки, километров семь отсюда, там бурьяном да кустами все заросло.

- Верно. Но земля там хорошая. Только надо выкорчевать бурьян и кустарник. Однако мне без вас не справиться. Мне нужны помощники, добровольцы, которые не боятся трудностей. Работа предстоит тяжелая, это абсолютно точно... Ну, кто желает?

Пока Егор медлил, прикидывал: идти или не идти в помощники к агроному, Степа Евтюхов поднял руку первый:

- Возьмите меня, Виктор Васильевич. Ревность взыграла у Егора: уступил первенство, обошел его Степа в этом хорошем деле. Вскочил, крикнул во весь голос:

- Запишите меня!

Вызвались также Гриня и Даша. Потом поднял руку Витоля Ненашков, попросил взять его.

- Не берите Витолю, Виктор Васильевич, - сказал Егор.

- Это же почему? - удивленно спросил Уманский.

- Он не пионер... Он не хочет вступать в пионеры. Уманский недоуменно посмотрел на учительницу.

- А ты хоть и пионер, Запашнов, но часто ведешь себя не по-пионерски, строго сказала Антонина Константиновна.

- Правильно, - поддакнул Степан Евтюхов. - Запашнов - первейший хвастун!

Егор погрозил Степе кулаком: я, мол, тебе покажу!

- Перестаньте, как вам не стыдно! - возмутилась учительница.

- Пионер ты, Витоля, или не пионер - не имеет значения, я запишу тебя, сказал Уманский. - Ты крепкий парнишка, такие мне нужны. И самое главное - ты выразил желание поработать.

Широкое, скуластое лицо Витоли было бледным, в глазах стояли слезы. Он, запинаясь, с какой-то злой откровенностью произнес:

- Брешет Ёрка!.. Я хотел стать пионером... Дед Масюта не разрешил... Бил меня...

Видно, Витоле непросто было произнести эти слова. Ребята притихли, уткнулись в парты, неловко им стало отчего-то, стыдновато. Даже Егор, недобро глядевший на Витолю, отвел взгляд.

Почти весь класс вызвался тогда помогать агроному... Расчищать Голубую впадину начали во второй день, и тогда же Егор подрался со Степой Евтюховым. Подрались крепко, до крови. Оба была сильными, и оба не боялись разбитых носов. Агроном едва расцепил их.

- Дураки вы! - стал стыдить он драчунов. - Ваши деды бок о бок дрались в гражданскую войну против врагов, и ваши матери вместе погибли, спасая колхозное добро... Великолепные болваны вы! О, я-то понимаю, почему вы деретесь! Верховодства добиваетесь, атаманства среди ребят. Каждый из вас старается показать себя перед ними самым смелым, самым сильным и самым дерзким забиякой.

Все это Уманский говорил Егору и Степе насмешливым тоном, подмигивая окружавшим их ребятам. Потом строго, командирским голосом приказал:

- Запашнов и Евтюхов, вы нарушили дисциплину! На колени!.. На колени, кому приказано!

Егор и Степа, будто подтолкнутые друг к другу, прижались плечом к плечу, напружинились, как петухи, готовые к схватке, и смотрели на Уманского с недоумением и угрозой. Уманский захохотал:

- Ага!.. Шучу, шучу!.. Вас-то не поставишь на колени, я знаю... Но вот, я вижу, вы объединились против того, кто хотел поставить вас на колени. Значит, вы не враги...

Егор и Степа, смущенные, отошли друг от друга.

- Кстати, да будет вам известно, задиры: не тот настоящий мужчина, кто умеет драться, а тот, кто умеет по-мужски работать. Ставлю вам в пример Витолю Ненашкова...

Витоля работал старательно, это верно, и брался за самую тяжелую работу: выкорчевывал кусты, прорывал дорогу в обрыве. Но Егору казалось, что он делал все это нарочито... "Подлиза, на глаза Виктору Васильевичу лезет", - думал он.

Ученическая бригада в ту весну расчистила поле в тридцать гектаров. Семка Кудинов потом распахал его своим СТЗ. Помогали ребята также Уманскому заниматься селекционной работой на опытном участке, где были посеяны разные сорта яровой пшеницы. Егор с Дашей тогда взялись пинцетом выщипывать тычинки из цветков пшеницы, готовили образцы ее к скрещиванию. Любопытная, но занудливая работка!.. Если бы не Даша со своей прилежностью и настойчивостью, он бы оставил ее в первый же день...

А вот недавно они очищали небольшое поле "арнаутки" от овсюга. Пшеница уродилась высокая, с крепкими стеблями и крупными, гранеными колосьями. Уманский ходил по полю счастливый: работу над новым сортом донской яровой пшеницы он считал законченной.

- Я бился над ней много лет, - возбужденно рассказывал агроном ребятам. И вот она, моя красавица, не подвела меня... Соберем урожай - семенами поделимся с соседями. А через два-три года разведем поболее, на весь Дон распространим ее.

Уманский раскинул длинные мосластые руки и, загребая ладонями тяжелые, спеющие колосья, как веслами воду, вдруг начал читать стихи:

Ласково пестуют люди тебя, колосок,

Счастливые, видят, как после дождя

Ты к солнцу тянешься жадно.

Так же потягивается сытый ребенок,

Наливаясь силой от материнского молока...

И когда пепелит тебя суховей,

Так же болеют о тебе люди,

Как болеют о своем ребенке,

Которого сжигает горячка...

Он сделал паузу, немного постоял, глядя в небо и прикрыв воспаленно блестевшие глаза, и добавил:

Тихо шуршат налитые колосья,

Но слышу я громкий торжественный звон...

И пахнут хлеба ребенком,

Угревшимся в теплой постели.

Неожиданным человеком оказался агроном Уманский. И вовсе не грозным и строгим, каким виделся им вначале, а очень понятным и добрым. Ребята почувствовали его своим, с симпатией относились к нему...

Уманский рассказывал им о своем учителе, бесстрашном ученом и путешественнике Николае Ивановиче Вавилове, объездившем почти весь мир, чтобы выявить родословную пшеницы. Они слушали, затаив дыхание, но все испортил проклятый Масюта. Они тогда отдыхали на берегу речки Ольховки под ольхами. Масюта подошел к ним и, сняв фуражку, низко поклонился Уманскому:

- Здорово ночевали, высокоблагородный Виктор Васильевич!

- Что за дурости! - возмутился агроном. - Вам, собственно, что здесь нужно?

- Ахи, глубокоуважаемый, вы ж сманили мово внущка... Витольд, деточка, пойдем. Что ж ты заставил больного, почтенного деда свово тащиться в такую даль?.. Упарился, силов нема. Пойдем, к вечеру все капканы проверить надоть.

Капканы они ставили на хорьков по косогорам и ярам. За их шкурки хорошо платили. И мясо хорьковое ел Масюта - считал полезным для здоровья.

И как-то странно повел себя тогда Витоля: побледнел, задрожал, нервно закричал со слезами на глазах:

- Не пойду!.. С ними я!.. Иди отсюда, бешеный!.. Зараза хорьковая!

Масюта, юродствуя, с плаксивой миной на рыхлом лице, усаженном черными точками застарелых угрей, скрипуче засмеялся:

- Чуете, достойный агроном?.. Вот оно, пионерское воспитание! Никакого почтения к родному деду... Витольд, непослушание наказуется строго! - Он резко сменил тон и вдруг, кинувшись проворно к Витоле, схватил его за руку.

Витоля заплакал, стал вырываться, но безуспешно.

- Оставьте его! - сказал агроном.

- Извините, простите, высокоблагородный, но это не ваше собачье дело! Мой внук! - нагло ответил Масюта и дернул Витолю за руку с такой силой, что у того мотнулась голова.

- Ах ты, вонючий живодер! - крикнула Даша с возмущением. - Пусти Витолю!

И тут такое началось!.. Степа, Егор, Гриня и другие ребята, подбирая палки и комья земли, кинулись к Масюте. Окружили его, угрожающе крича:

- Пусти Витолю, а то в речку тебя спихнем!

- Голову расколем палками!

- В Совет потащим!..

- Ребята, остановитесь! - приказал Уманский, однако они не сразу успокоились.

А Масюта, нарочито упрямо не обращая на них внимания, словно бы и не видел их, и не слышал, тащил упирающегося Витолю, подгонял пинками:

- В позор родного деда вводишь!.. Ишь, каких защитничков себе нашел. Добился своего, теперь в Совет деда потянут из-за тебя. Ну погоди, ты у меня получишь! Я тебя вымуштрую! Целуй мне руку и проси прощения.

Витоля истерически закричал:

- Не буду! Не буду...

- Целуй, а то шкуру спущу! - Масюта протянул ему руку.

Плача навзрыд, Витоля несколько раз чмокнул ее. Масюта, хихикая, поглядывал в сторону ребят.

- То-то, любезный внук!

Витоля вдруг вырвался из его рук и побежал в степь. Масюта погнался за ним.

- Гнусный старик, - с горечью сказал Уманский. - До чего довел парня.

Очень противно было всем ребятам.

С того дня Витоля больше не появлялся в ученической бригаде.

Они с Масютой промышляли охотой: ставили капканы и силки на хорьков, чужих кроликов, кошек и собак. Масюта вешал их, душил удавками, а Витоля помогал ему. Он все больше становился похожим на своего деда, и Егор сильнее ненавидел его.

Совсем недавно, с неделю назад, Егору довелось увидеть украдкой отвратительную сцену во дворе Ненашковых.

Масюта показывал Витоле, как нужно обдирать кроликов. В одно мгновение, орудуя острым узким ножом почти неуловимо для глаз, он снял шкуру с живого кролика и выпустил в сад. Голый, красный кролик тоненько пищал и прыгал, кувыркаясь через голову. Мусор приклеивался к его обнаженным мышцам...