Читать интересную книгу Последствия греха - Клэр Лэнгли-Хоторн

— Скажите Биггзу, чтобы подали машину.

— Мисс, вы ведь не собираетесь вести сами…

— Нет. Нет. Конечно, нет. Меня отвезет Сэмюэльс.

— Могу я узнать… вы хотите навестить его светлость в конторе?

— А если и так, то что? — отозвалась Урсула, глядя на горничную в зеркало.

— Ничего. Просто я… — У Джулии оборвался голос.

Урсула прикусила губу. У нее не было времени на то, чтобы выяснить причину тревоги служанки, но втайне она тоже чувствовала себя неуютно. Ей не нравилось быть обязанной кому бы то ни было — и меньше всего такому человеку, как Розем.

Урсула медленно спустилась по лестнице, погруженная в собственные мысли. Ей было всего три года, когда умерла мама, и временами Урсуле особенно ее не хватало. Отец Урсулы, Роберт Марлоу, достиг нынешнего положения своими силами. Он верил во всемогущество коммерции. Всякую иную веру он утратил в тот момент, когда у его хохотушки жены обнаружили туберкулез. Его недавнее увлечение — новая машина (серебристый «роллс-ройс», который Урсула немедленно окрестила «Берти») — было призвано показать всему миру, какой путь проделал Роберт Марлоу: от задворков Блэкборна до великолепного особняка на Честер-сквер.

Когда водитель подогнал «Берти» к парадному входу, Урсула ощутила отчаянный порыв сесть за руль. Каждое мгновение растягивалось на целую вечность — словно время нарочно замедлило бег, чтобы помешать ей.

Сэмюэльс сел вперед; Биггз вышел с клетчатым пледом в руках и открыл заднюю дверцу.

— Честное слово, Биггз, вы считаете меня пятидесятилетней старухой! — воскликнула Урсула.

Тот промолчал.

Она вздохнула и взяла протянутый плед. Биггз иронически взглянул на нее. Урсула буквально читала его мысли. Хотя дворецкий и помыслить не смел о том, чтобы высказать свои соображения по поводу неожиданного визита к лорду Розему, он был явно раздосадован. Роберт Марлоу, возможно, и вытянул самого себя из грязи, но при этом никогда не забывал о том, что иные высокопоставленные особы именовали его не иначе, как чертов выскочка. Памятуя обо всем этом, отец Урсулы настоятельно требовал, чтобы дочь вела себя, как подобает настоящей леди. Урсула снова вздохнула. Несомненно, сегодня вечером дома разразится очередной скандал по поводу того, что приличествует дамам, — и, несомненно, Биггз будет с удовлетворением прислушиваться к его отголоскам, сидя у кухонного огня с «Дейли мейл» в руках.

Урсула села в автомобиль и с горестной усмешкой закутала пледом ноги.

— Что вы будете делать, если я выйду замуж? — поинтересовалась она. — Тогда, Биггз, вы уже не сможете повсюду следовать за мной с одеялами и подушками.

— Когда мисс Марлоу найдет себе достойного супруга, мы обязательно что-нибудь придумаем… К вашему сведению, мистер Марлоу должен вернуться в шесть. Ужин в обычное время.

Урсула невольно рассмеялась:

— Отлично! Спасибо за предупреждение. Впрочем, не беспокойтесь, я буду дома задолго до этого.

Биггз закрыл дверцу и постучал по крыше машины, приказывая шоферу отправляться.

Урсула всегда мечтала об Оксфорде; она искала в этой цитадели науки убежища от лондонского практицизма. От девушки не укрылось то, что ее воспринимают лишь как удачную партию. Теперь, когда ей исполнилось двадцать два, она, по общему мнению, должна была посещать все модные вечеринки, носить платья последних фасонов и поддерживать изящную и непритязательную светскую болтовню на званых вечерах, которые устраивала в своем особняке в Челси лучшая подруга и наперсница ее отца — миссис Эдора Помфри-Смит. Урсула стала объектом ухаживаний, но, ко всеобщему разочарованию, отказалась соблюдать правила, предпочитая вспоминать о политических спорах в колледже Соммервиль, нежели уделять внимание кому-либо из многочисленных поклонников.

Лондонские улицы были забиты автомобилями и экипажами. На Пиккадилли шли дорожные работы, соседние переулки заполнил зловонный пар. Мальчишки, продававшие газеты, выкрикивали последние заголовки, а мужчина со щитами на спине и на груди — реклама мужского ателье «Томкинс и компания» — ходил туда-сюда по тротуару.

Они пробирались через город, пытаясь избежать столкновения с пешеходами, лошадьми и велосипедистами; Урсула поправила шляпу и убрала несколько локонов, которые выбились из прически. Едва ли не самой главной ее гордостью были длинные темно-каштановые волосы. Урсуле нравилось, как они длинными прядями рассыпаются по спине. В детстве она любила воображать себя чародейкой и, вскинув подбородок, произносить «заклинания».

Каким глупым теперь это казалось…

Автомобиль медленно пробирался по направлению к набережной Виктории. Они миновали вторую штаб-квартиру Женского социально-политического союза на Стрэнде, где Урсула исправно работала один день в неделю. Вместе с Уинифред они часами стояли за шатким столиком, без устали раздавая листовки. Воспоминание заставило Урсулу улыбнуться, а потом девушка вспомнила лицо подруги, каким она видела его в последний раз, — скорбное и бледное на фоне мрака. В ее сознании возник образ лорда Розема, и она попыталась избавиться от этого как можно быстрее.

Урсула познакомилась с лордом Оливером Роземом на одном из вечеров у миссис Помфри-Смит. Тогда ей было всего восемнадцать, и Урсулу сразу поразило его безразличие по отношению к ней. Явно его пригласили не в качестве потенциального жениха. Она, разумеется, слышала об этом человеке — отец то и дело упоминал о своем молодом юрисконсульте (особенно когда речь заходила о профсоюзах, а в те дин это случалось все чаще и чаще). Но до сих пор тем не менее редкие визиты лорда Розема в особняк Марлоу в Белгрейвии[1] проходили так: его поспешно проводили в отцовский кабинет или в библиотеку, Урсула торопливо сбегала вниз, чтобы взглянуть на гостя, но по большей части успевала заметить лишь спину высокого темноволосого мужчины в тот момент, когда за ним закрывалась дверь.

Вышеупомянутый вечер был оформлен «в индийском стиле». Миссис Эдора Помфри-Смит (для близких друзей — Долли) особенно любила «тематические вечера». Еще она увлекалась трансцендентальной философией и общением с духами. Однажды она предложила Урсуле принять участие в спиритическом сеансе и поговорить с покойной матерью. Мистер Марлоу пришел в ярость, так что речь об этом больше никогда не заходила. Тематические же вечеринки носили куда более непринужденный и менее экстравагантный характер. Прислуга была наряжена в подобающие костюмы (лакеи надели тюрбаны, служанки прикололи к чепчикам оранжевые цветы); гостям также было предложено одеться соответственно случаю. Для Урсулы это значило, что ей позволят появиться в шелковом темно-красном платье, с венком из искусственных цветов на волосах, собранных в высокую прическу.

— Урсула, милая, — лебезила перед ней миссис Помфри-Смит. — Я просто обязана кое с кем тебя познакомить. Подожди… поправь волосы… вот так. И, ради Бога, улыбайся. Ты проводишь слишком много времени, уткнувшись в книги, вот что я тебе скажу. Честное слово, у тебя уже начинают косить глаза! Прекрати хмуриться, подними подбородок — идем!

Урсула позволила миссис Помфри-Смит провести себя через всю комнату — к тому месту, где, разговаривая вполголоса с мистером Марлоу, стоял высокий мужчина, чуть за тридцать. Когда девушка приблизилась, ее отец положил руку на плечо собеседника и прервал разговор. Урсула привыкла видеть румянец смущения и робкие улыбки, когда ее представляли кому бы то ни было, поэтому холодный, оценивающий взгляд серо-голубых глаз ее обескуражил.

— Лорд Розем, это моя дочь Урсула.

Она взглянула на него без улыбки.

— Урсула, ты не раз слышала от меня имя лорда Розема. Теперь наконец можешь с ним познакомиться.

Лорд Розем слегка склонил голову:

— Для меня это большая честь.

Впрочем, его тон намекал скорее на обратное.

Урсула холодно улыбнулась:

— Мне всегда бывает интересно знакомство с папиными деловыми партнерами. Скажите, это вы помогли выкинуть на улицу тех несчастных забастовщиков? Сто человек. С семьями. Я слышала, большинство так и не сумели найти работу. Их жены выстраиваются в очередь у заводских ворот в Блэкборне, выпрашивая хлеба.

Мистер Марлоу вздохнул.

Лорд Розем ответил с легкой усмешкой:

— Я действительно помог вашему отцу уладить недавние проблемы с профсоюзом. И с гордостью могу сказать, что вопрос разрешен всецело в нашу пользу. Если бы мы пошли навстречу требованиям профсоюза, фабрику следовало бы закрыть как нерентабельную. И тогда, дорогая, на улице оказалось бы триста человек.

Сэмюэльс выключил мотор, остановив машину у ворот «Иннер темпл»[2], и этот звук немедленно вернул Урсулу к действительности. Она заметила Тома Камберленда — управляющего отцовскими судостроительными складами, желанного гостя на вечерах у миссис Помфри-Смит, — который шагал по направлению к Бувери-стрит, подняв воротник от ветра. Урсула со вздохом опустилась на сиденье. Том часто бегал по поручениям своего патрона, а она не хотела, чтобы ее заметили. Мысль о том, что придется объяснять ему свое присутствие здесь, была нестерпима. У прислуги и так уже было чересчур много пищи для сплетен.