мигом узнал всадника:
— Наместник! Какой любезный месье, прибыл самолично!
— Любезный или перепуганный? — усмехнулся Рокко. — Держу пари, он, словно наяву, увидел французские и итальянские броненосцы, бороздящие песчаные волны Сахары.
— Точно! — захохотал маркиз. — Приплывшие разнести в пыль его город.
Сардинец мигом раскидал баррикаду. Наместник приблизился. Увидев маркиза, выходившего с револьвером, он нахмурился и заставил коня попятиться.
— Не бойтесь, ваше превосходительство, — успокоительно произнес корсиканец.
— Что вы тут натворили, если против вас ополчился весь город? — вопросил с сильным акцентом наместник. — Неужто забыли, что вы не просто чужестранцы, но христиане?
— Вините во всем ваших подданных, ваше превосходительство. — Маркиз сделал вид, будто возмущен до глубины души. — Иностранцам запрещено ходить по улицам Тафилалета? Во Франции или в Италии может спокойно прогуливаться любой иностранец. Даже марокканец, если вам угодно.
— Вы убили троих горожан.
— Не мог же я позволить им прикончить моего слугу!
— Мне доложили, что речь не о слуге, а о грязном еврее.
— Тот, кого вы столь презрительно поименовали грязным евреем, и есть мой слуга, ваше превосходительство.
— Вы держите в слугах еврея? — изумленно вскричал наместник. — Почему же нам об этом не доложили? Я бы заставил своих людей его уважать. Султан не желает ссориться с европейскими державами.
— Доложить? Не знал, что это необходимо.
— Поэтому и угодили в переплет, последствия которого трудно предвидеть. Жители города в гневе и требуют справедливости. Хотите добрый совет? Отдайте им этого еврея на растерзание.
— Не в моих правилах позволять убивать своих слуг, даже не попытавшись их защитить. Делать нечего, придется сразиться с вашими горожанами.
— Одному против тысяч?! Вас мигом убьют!
— За меня отомстит Франция, а за моего товарища — Италия.
Услышав такие речи, наместник помрачнел еще больше:
— Только этого не хватало! Мне не нужны дипломатические осложнения, которые могут закончиться войной. Война нам сейчас не по средствам… Не желаете выдать еврея, так хотя бы уезжайте отсюда поскорее. Я не смогу долго вас прикрывать.
— Хорошо. Дайте мне время собрать караван, и я уеду.
— Будьте осторожны. Великая пустыня опасна, кто-нибудь может вас там выследить.
— Ничего, отобьюсь.
— Следуйте за мной. Я отправлю вас из города нынче же вечером.
— Мы направляемся во дворец?
— Это сейчас единственное место, где вам не угрожает гибель. Встаньте все в середину моего отряда.
— Точно арестанты?..
— Доставьте толпе эту маленькую радость. Поверьте, в итоге не прогадаете.
— Да будет так, — кивнул маркиз. — Рокко, Бен, пошли. Но будьте начеку. Верить тут никому нельзя.
— А моя сестра?
— Дьявол! Совсем из головы вон. Ничего, найдем способ дать ей знать, что с вами все в порядке. Пока же удовлетворитесь тем, что живы.
Глава III
Наместник тафилалета
Пока наместник беседовал с маркизом, толпа понемногу стягивалась к площади, побуждаемая безумцами, призывающими на головы кафиров гнев Аллаха и Магомета. Здесь собрались представители всех племен и сект, какие только есть в Марокко.
Мавры в пышных нарядах и огромных чалмах из разноцветного муслина, в красных, голубых или полосатых кафтанах, в белых шерстяных уазроцах, украшенных кисточками, или в полосатых шелковых плащах, легких, почти прозрачных.
Другие местные аристократы, арабы, щеголяли в бурнусах и шерстяных башлыках. Вооружены они были длинными старинными мушкетами, инкрустированными серебром и перламутром.
Были среди собравшихся и жители пустыни: худые как щепки, импульсивные, с желтоватой пергаментной кожей и в плащах сомнительной белизны. Были негры из Центральной Африки: высокие, мускулистые, черные, будто гуталин, с курчавыми волосами и огромными, словно фарфоровыми глазами.
Были тут заклинатели змей, святые, дервиши, нищие, работорговцы, бедуины. У каждого имелось какое-нибудь оружие, и все горели желанием растерзать кафиров, посмевших нарушить ход религиозной церемонии, из-за чего фанатики так и не попали в магометанский рай.
Больше всего, конечно, они злились на несчастного еврейского юношу, из-за которого начался этот тарарам. О погибших уже благополучно забыли. Человеческая жизнь в Африке стоит дешево. Собравшихся огорчало одно: товарищей на их глазах убили неверные.
Увидев, что осажденные покидают кофейню, толпа заревела:
— Справедливости! Справедливости!.. Казнить их! Отрубить им головы!..
Наместник выдвинул вперед два десятка солдат, приказав им держать копья наготове. Толпа поспешила расступиться перед вооруженными всадниками.
— Господин, — обратился наместник к маркизу, шагавшему рядом, — прошу вас, если вам дорога жизнь, не совершайте необдуманных действий.
— Не волнуйтесь, мы будем паиньками, — ответил де Сартен. — Напротив, разрешаю вам объявить, что на рассвете наши головы будут вывешены на крюках бастионов. Завтра этих подлецов ждет сильное разочарование, зато сегодня они удовлетворятся обещанием и возблагодарят султана и вас за справедливый суд.
— Э-э-э, синьор маркиз, не слишком ли много вы им обещаете? — хохотнул Рокко, в то время как наместник кисло скривился.
— Ничего! Завтра мы будем далеко в пустыне. Ищи нас там свищи.
Визги и вопли толпы слились в невнятный гул. Мавры, арабы и негры размахивали саблями и ятаганами, потрясали карабинами, однако, едва стражники наместника взяли копья наперевес, забияки поспешили сдать назад и пропустили процессию.
Горожане хорошо знали, что наместник — не тот человек, которого можно взять на испуг. Могло выйти, что завтра уже их головы окажутся вывешенными на крючьях. Суд в Марокко скор на руку, особенно если дело касается тех, кто восстает против властей.
Всадники, ни на секунду не поднимая копий и жестоко распихивая кричащую, но нерешительную толпу, пересекли площадь. Вскоре отряд достиг широкой эспланады, ведшей к великолепному, утопающему в садах зданию с террасами, галереями и беломраморными портиками.
Миновав разводной мост, вступили в просторный квадратный двор с мозаичным полом и стрельчатыми аркадами с изящными зубчатыми сводами. По периметру выстроились мраморные колонны с каннелюрами. Фонтан, с дельфином в центре, испускающий струю воды, поддерживал благодатную прохладу. И везде были разложены знаменитые цветастые рабатские ковры.
Маркиз приблизился к спешившемуся наместнику и незаметно передал ему тяжелый кожаный кошель, полученный от еврея:
— Разделите это между вашими солдатами, ваше превосходительство.
— Да-да, не беспокойтесь, — ответил марокканец, спрятав кошелек прежде, чем его увидели стражники.
— Благодарю за помощь, ваше превосходительство.
— Я всего лишь исполнял долг, хотя, признаюсь, ваша эскапада может доставить мне серьезные неприятности.
Передав коня слуге, наместник провел маркиза с его товарищами в зал, то и дело бросая неприязненные взгляды на еврея. Еврей в его дворце? Это уж слишком. Не оскверняет ли он своим присутствием резиденцию наместников Тафилалета?
Как и во всех домах богатых арабов и мавров, мозаичные полы во дворце наместника были устланы роскошными коврами. Было тут множество зеркал, ваз с цветами, шелковых диванчиков и столиков с серебряными и медными подсвечниками, в которых горели красные, желтые и зеленые свечи.
В углу дымилась красивая чеканная курильница,