есть. Есть подозрение, что туареги не убили полковника, а продали его в рабство султану Тимбукту.
— До меня тоже доходили подобные слухи, — кивнул Гасан. — Доказательств смерти Флаттерса нет, следовательно вы можете надеяться на лучшее. Говорите, вам нужен тот алжирец? Что ж, я могу указать вам путь.
— Вы знаете, где он? — вскричал маркиз.
— Да. В Берамете, откуда собирается вместе с караваном отправиться в Кабару, что на Нигере. Два дня назад я слыхал это от погонщика верблюдов.
— Большой караван? — поинтересовался Бен Нартико.
— Три сотни верблюдов.
— Они еще в Берамете? — вскричал маркиз.
— Должны были тронуться в путь вчера вечером. Если поторопитесь, догоните их через неделю-другую.
— Я найду этого человека! Рокко, Бен, выступаем немедленно!
— Погодите, погодите, господин маркиз, — остановил его Гасан. — Вы с вашим товарищем говорите по-арабски?
— Еще бы!
— Молитвы магометанские знаете?
— Получше иного муллы!
— Тогда переодевайтесь в арабское платье. И помните: европейцу в Сахаре смерть, особенно теперь. Туареги убьют вас, если заподозрят в шпионаже в пользу Франции.
— Значит, мы сделаемся арабами, — решительно сказал маркиз. — Друзья, давайте готовиться.
— Я уже готова, господин маркиз, — произнесла Эстер.
Голос девушки был тих и мелодичен.
— И вы не побоитесь опасностей пустыни? — спросил удивленный корсиканец.
— Не побоюсь, — улыбнулась Эстер.
— А она не только красива, но и отважна, — пробормотал себе в усы Рокко.
Глава VI
Путь в пустыню
Час спустя караван маркиза и Бена Нартико покинул адуар и углубился в пустыню, чьи пески, несомые самумами, появлялись даже на обжитых землях. Караван состоял из одиннадцати верблюдов, груженных припасами, товарами и бурдюками с водой, двух ослов и четырех прекрасных арабских лошадей — горячих, крепких и быстрых.
Во главе каравана ехали маркиз, Рокко и Бен, одетые по-арабски: в белые уазроцы и разноцветные кафтаны с кисточками. Вместе с ними ехал мавр-чудотворец. Все четверо были вооружены винтовками, заряжающимися с казенной части, и револьверами, которые лежали в седельных кобурах.
Следом бедуин вел крупного верблюда, на горбах которого покачивался балдахин из легкой ткани. На этом верблюде ехала Эстер. Девушка удобно устроилась в уютном гнездышке на мягкой шелковой подушке, подаренной ей Гасаном. Балдахин защищал от палящих лучей солнца, хотя Эстер и приподняла переднюю занавесь, чтобы иногда обменяться словом-другим со своими товарищами и любоваться окрестностями. За ее верблюдом длинной вереницей шествовали остальные под присмотром второго бедуина на ослике.
Между тем пейзаж становился все засушливее и пустыннее. Лишь изредка можно было увидеть вдали жалкий адуар, вокруг которого щипали чахлую траву, растущую в низинах, овцы и верблюды. Это была еще не пустыня: на южных возвышенностях зеленели пышные пальмы. Однако за холмами, увлажненными водами Игидена, начинались бескрайние пески.
Бедуины криками и ударами палок нещадно подгоняли верблюдов. Пока караван довольно быстро продвигался вперед, Бен и маркиз завели любопытную беседу.
— Мой дорогой друг, — сказал де Сартен юноше, — вы так и не открыли мне цель своего путешествия. Для того чтобы отправиться в Тимбукту вместе с сестрой, у вас должна быть исключительно веская причина.
— Я еду туда, чтобы принять большое наследство, — ответил Бен Нартико.
— Наследство? В Тимбукту? — Изумлению маркиза не было предела.
— Да, маркиз. Там умер мой отец, сколотивший приличное состояние.
— Но, насколько мне известно, иноземцам, в том числе евреям, в этот город ходу нет.
— Все так, господин маркиз, все так. Мой отец проник туда, притворившись правоверным магометанином. И судя по всему, притворился удачно. Ведь он сумел прожить в городе этих фанатиков семь долгих лет. Два месяца назад его верный слуга пересек пустыню с печальной вестью о смерти моего родителя, а также рассказал о ждущем меня наследстве в несколько сот тысяч золотых монет. Деньги отец спрятал в колодце своего дома, чтобы уберечь их от жадного султана и его прислужников.
— И где сейчас этот слуга?
— Отправился вперед и будет ждать нас в оазисе Эглиф.
— А ведь ему, может быть, что-то известно о судьбе экспедиции Флаттерса…
— Не исключено. Надеюсь, так оно и есть. Впрочем, мне думается, мы скорее получим нужные сведения из других источников.
— От кого же?
— От моих единоверцев в пустыне.
— Неужели в Сахаре есть иудеи?
— И во множестве. Туареги называют их даггатунами. Они рассеяны по оазисам великой пустыни. Это потомки тех, кто, не захотев принимать магометанство, бежал в свое время от завоевавших Марокко арабов.
— Чем же они занимаются?
— В основном торговлей.
— И туареги их не трогают?
— Нет, хотя и обращаются как с низшими существами. Браки между туарегами и евреями строго запрещены. Чтобы обезопасить себя, мои несчастные сородичи находят защитников среди туарегских вождей и платят им ежегодную дань.
— Похоже, они не отличаются смелостью, эти ваши даггатуны.
— Они не рождены для войн. Увы, временами туареги не только заставляют их браться за оружие, но ставят даггатунов в авангард своих войск, первыми посылая на убой.
— Вот канальи! — воскликнул Рокко.
— Хитрые, злобные предатели и воры, — кивнул Бен Нартико. — К сожалению, нам выпадет немало случаев познакомиться с ними поближе. Не сомневайтесь, в покое они нас не оставят.
Время близилось к полудню, и караван сделал первую остановку в тени пальм, где могли укрыться и люди, и верблюды. Рощица состояла из трех десятков карликовых пальм. Их тонкие, гладкие снизу стволы ближе к верхушке покрыты остатками черешков опавших листьев. Пучок листьев остается лишь на самой верхушке, увешанной гроздьями цветов и сладких плодов, похожих на финики, только не таких вкусных и крупных.
Карликовые пальмы, растущие даже в засушливых землях, очень полезные растения. Помимо съедобных плодов, в пищу годятся молодые листья, а содержащийся в стволе крахмал может с успехом заменить муку малайзийского саго.
Маркиз помог Эстер спуститься на землю и приказал разостлать в тени пальм ковры. Стоянка должна была продлиться до пяти пополудни.
Над выжженной равниной висела душная тишина. Кончики пальмовых листьев пожухли и скрутились под палящими лучами солнца, кусты почти высохли. Не жужжали мухи, не звенели цикады. Одни только скорпионы, которыми кишит пустыня, разбегались во все стороны от каравана и прятались под камнями.
Все поужинали холодной ягнятиной и сушеными фигами, и караван за два часа до заката тронулся в путь, направляясь к лесистым холмам, где, по словам мавра, имелся родник. Несмотря на зной, сочившийся, казалось, изо всех трещин прокаленной почвы, последний участок равнины преодолели без труда. Около одиннадцати вечера маркиз с товарищами подъехали к роще, где росли пальмы, дубы, акации и высокие смоковницы, ломившиеся под тяжестью спелых плодов.
— Последняя остановка, — сказал Эль-Хагар. — Завтра войдем в пустыню.
— И поедем по ней, не теряя времени, — живо отозвался маркиз. — Мы торопимся в Берамет, чтобы