Читать интересную книгу Зимняя война 1939-1940 гг - Гордон Сандер

Целью этого внеочередного заседания было обсуждение внезапного и резкого решения Кремля о прекращении дипломатических отношений предыдущим вечером. Это было донесено до финского правительства в достаточно запутанной ноте, которую резко вручили финскому послу в Москве, экс-министру иностранных дел Аарно Ирье-Коскинену десятью часами ранее. «Единственной целью нашей страны является обеспечение безопасности Советского Союза, — гласило шокирующее коммюнике, подписанное Молотовым, — ив особенности Ленинграда с населением в три с половиной миллиона человек».

Разумеется, вопрос уязвимости Ленинграда с запада вызывал озабоченность, которая вызвала консультации с Борисом Ярцевым в Хельсинки годом ранее. В конце концов, второй но величине город Советского Союза был расположен очень близко к границе между двумя странами — и у Финляндии были очень тесные отношения с кайзером Вильгельмом, который отправил войска в Финляндию во время финской гражданской войны, чтобы обеспечить победу белых. Достаточно хорошие отношения у финнов были и с его нынешним преемником, Адольфом Гитлером. Финны могли понять эту озабоченность — которая оказалась верной в июне 1941 года, когда немцы использовали «Карельские ворота» для нападения на северо-запад России. Но совсем непонятное содержалось в следующей части ноты Молотова.

Обвинив правительство Финляндии в недобрых намерениях, этот резкий аппаратчик, который сменил более благосклонного Максима Литвинова на посту наркома иностранных дел в мае, продолжил: «Мы больше не можем терпеть нынешнюю ситуацию, ответственность за которую полностью лежит на финском правительстве. Наше правительство решило, что оно больше не может поддерживать нормальные отношения с Финляндией».

Это, разумеется, звучало как объявление войны. Донесения с границы подтверждали, что Финляндия подверглась нападению. С другой стороны, Молотов, казалось, оставлял какую-то возможность улучшить отношения между двумя странами путем переговоров, таинственно заявив, что его страна оставалась готовой принять «более половины финских территориальных вопросов», включая Карельский полуостров, наполовину разделенный между Финляндией и СССР. Он также подчеркнул, что он готов рассмотреть вопрос «объединения всего карельского народа и Карелии с ее братским финским народом». (Этого результата Молотов в конечном итоге добился после присоединения финской Карелии и эвакуации на Запад всего населения, хотя, разумеется, не в том виде, в котором он это имел в виду.)

Заявление также подчеркивало советское уважение к независимости и суверенитету Финляндии, что еще больше запутывало дело.

Так хотела Москва войны или нет? Понять было сложно. Обсуждение вопроса шло своим чередом. Затем прозвучали взрывы первых советских бомб. Теперь все стало понятно. Подбежав к окну и увидел дым, поднимающийся из центра города, Каяндер и его коллеги поняли, что Финляндия находилась в состоянии войны.

На самом деле правительство слегка отстало от жизни. Финляндия и Советский Союз вступили в состояние войны в 6:50 утра, когда большая часть 2000 советских полевых орудий, которые подкатили к границе незамеченными расхлябанной финской разведкой, открыли огонь. Этот массированный артобстрел, самый массированный со времен Первой мировой войны, дополнялся мощными выстрелами дальнобойных орудий из крепости Кронштадт, в 30 километрах западнее Ленинграда, в окончании Финского залива.

Несколько мгновений спустя тихая заснеженная граница превратилась в ревущий, кипящий, огненный котел. Гигантские березы внезапно превратились в щепки. В воздух взлетели валуны. Рассеянные по приграничной зоне хутора и здания, из которых уже спешно были эвакуированы жители, разлетелись на снег и пыль. К сожалению, ни финская разведка, возглавляемая в то время некомпетентным полковником Ларсом Рафаэлем Меландером, ни столь же слепые гражданские власти не верили, что война начнется, и не провели эвакуацию тщательно. Результатом было пленение около 4000 финских гражданских лиц.

Затем в черное небо взмыли зеленые ракеты, подавая сигнал к началу атаки, и тысячи красноармейцев, с песнями и громкими криками, прыгнули в реку Раяйоки (реку, которая разделяет финскую и русскую Карелию), держа оружие над головой. За ними последовало то, чего большинство финнов раньше никогда не видели: танки. Очевидно, Кремль взялся за дело серьезно.

* * *

Как вспоминал Харри Бернер, в то время капрал в древнем пограничном городе Терийоки: «28 ноября мы вернулись в казармы с недельных сборов в лесу. На следующий день мы были разбужены массированным артобстрелом, в шуме которого мы четко слышали главные калибры Кронштадта. Никто из нас никогда с таким не сталкивался, и даже не мог себе представить такое».

Подразделение Бернера, как и большинство финских частей, на которые обрушилось советское наступление, оправились от первоначального шока и завязали арьергардные бои. «Нам было приказано задержать противника как можно дольше. Я стоял около универмага. Затем я увидел русских солдат на окраине города, видел, как они шли от Раяйоки. Мы завязали с ними перестрелку. Такой был приказ: бей, задержи, отступи. Конечно, выбора у нас другого не было».

* * *

В тот момент, когда Харри Берпер и его товарищи отступали перед лицом наступающих красных орд в Раяйоки, в 200 километрах северо-восточнее минометчик по имени Рейно Оксанен пытался согреться. Большинство солдат в его батальоне были из города Мессукюля, что неподалеку от южного промышленного города Тампере. Одной из сильных черт финской армии было то, что большинство солдат в подразделении призывались из одного района. «Было хорошо, что мы знали друг друга, когда начались бои. Мы знали качества и характер друг друга».

Оксанен отслужил в армии в 1935 году. Тоща он был обучен обслуживать легкий 81-мм миномет, в каждой роте было по девять таких минометов. Но использовать полученные знания на практике в обозримом будущем он не ожидал. В конце концов, между Россией и Финляндией был мир. Все изменилось осенью 1939 года. «Проблемы накапливались долгое время. Но когда призвали на внеочередные маневры в октябре, мы поняли, что все серьезно. Нам было сказано взять с собой зимнюю одежду. И оружие. У нас должны были быть автоматы, но в реальности их было мало. Мне выдали стандартную винтовку «пестюкорва», как и всем».[1]

Оксанен и его однополчане из Мсссуюоля были собраны на текстильной фабрике «Тампере», где расположился 16-й пехотный полк под командованием майора Ааро Паяри, позднее отличившегося в сражении при Толваярви. Оксанен спал на полу фабричных цехов вместе со своими товарищами. Днем позже, 15 ноября, полк был направлен по железной дороге в район Луумяки — Тааветти в Ладожской Карелии, где окопалась вся их дивизия.

Как и большинство финнов, мужчины из Мессуюоля скептично относились к перспективе начала войны. «Даже тоща мы обсуждали между собой, придется ли Финляндии воевать». Несмотря ни на что, настроение было боевое. «Мы по очереди хвастали, как мы уничтожим рюсся, по крайней мере, некоторые из нас так делали», — вспоминал Оксанен, используя распространенное презрительное наименование, используемое финнами и поныне для описания их почти повсеместно ненавидимых восточных соседей. «Был у нас один мужчина из Тампере, который был полон боевого духа, когда шли переговоры. Он сказал, что будет разочарован, если сохранится мир. Оп жаждал крови рюсся. Разумеется, когда началась война, он оказался ни на что не годным».

* * *

Маршал Карл Густав Эмиль Маннергейм завтракал с Бьерном Векманом в своем доме в Кайвопуисто, фешенебельном дипломатическом районе Хельсинки, когда оба вздрогнули от взрывов бомб.

Можно подозревать, что эти звуки почтенный финский генерал в возрасте 72 лет и боялся, и ожидал услышать. Боялся, потому что это было началом дорогой войны, к которой Финляндия не была готова и не могла победить. Он это очень хорошо знал как председатель финского оборонительного совета.

Еще раз, как и двадцатью годами ранее, он был нужен Родине. Сначала в 1918 году, когда Финляндия объявила независимость от большевистской России, финское правительство обратилось к Маннергейму с просьбой возглавить финские белые контрреволюционные силы и уничтожить зарождающийся красный бунт, разработанный Лениным. В дополнение к этому ему пришлось разоружить русские войска, которые до сих пор располагались в Финляндии. Мало кому из генералов приходилось выполнять более сложные задания. Но Маннергсйм, проживший большую часть своей сознательной жизни в России, представитель шведскоговорящего меньшинства Финляндии, фактически не известный никому в своей родной стране, сумел закончить кровавую Гражданскую войну и закрепить независимость республики. Гражданская война, по оценкам, обошлась Финляндии в тридцать семь тысяч убитых и была отмечена проявлениями жестокости с обеих сторон.