Читать интересную книгу Зимняя война 1939-1940 гг - Гордон Сандер

Май-Лис Тойвонен, в девичестве Паавола, ветеран организации «Лотта Свярд» из приморского города Койвисто на берегу Выборгского залива, которая служила в добровольческой женской организации вместе со 130 000 женщин во время финской войны, тоже вспоминала это эпохальное утро. Семнадцатилетняя Тойвонен вступила в «Лотта Свярд» на патриотической волне, захлестнувшей страну летом 1939 года. Начиная с осени 1939 года она работала в столовой. Она была на первом уроке в Виипури (тогда второй по величине город Финляндии, расположенный в каких-то SO км от границы на Карельском перешейке), когда в городе завыли сирены, оповещая горожан о советском нападении.

В отличие от жителей финской столицы, у Тойвонен не было проблем с опознаванием красных бомбардировщиков. Она уже насмотрелась на сталинских соколов предыдущим летом, когда они откровенно и безнаказанно нарушали финское воздушное пространство. «Я помню, как надменно русские самолеты летали в наших небесах. Они летали так низко, что я видела лица пилотов и различала красные звезды на крыльях. Это было очень странно. Несмотря на это, мы пытались продолжать нормальную жизнь».

Если отложить в сторону трения и советские нарушения воздушного пространства, Тойвонен и многие другие представители того поколения вспоминают лето 1939 года, затишье перед бурей, как хорошее лето. Немного более жаркое, чем обычно. «Помнится, я много купалась».

Пока тучи войны собирались над Северной Европой и продолжалась мобилизация, Майлис надела асексуальное платье «Лотта Свярд» и вернулась на работу в столовой дома шюцкора в Койвисто. Несмотря на близость войны, включая «надменные» красные истребители, Майлис, как многие другие финны поколения мирных, цветущих тридцатых годов, привлекательная девушка, не могла себе представить, что война на самом деле начнется.

Затем настало 30 ноября, финский Перл-Харбор, сирены, кружащие над городом красные самолеты. Более того, эти красные нарушители бросали бомбы.

Несколько мгновений спустя Виипури окутался фонтанами дыма и обломков, разбросанных русскими бомбами, и испуганный преподаватель отвел Майлис и ее одноклассников в каменный дом на другую сторону улицы.

* * *

В двадцати четырех километрах, посреди Финского залива, соратница Майлис по добровольной помощи армии, Анна-Лииса Вейялайнен, член общества заботы о солдатах береговой артиллерии (ОЗСБА), утром русского вторжения спала на втором этаже солдатской столовой на острове Туппура, маленьком укрепленном острове на выходе из Выборгского залива.

Годом ранее Анна-Лииса, в то время двадцатиоднолетняя студентка по специальности «домохозяйство» в Виипури, храбро, но немного неохотно приняла приглашение работать в ОЗСБА, в котором трудилось около пяти тысяч человек. Они были в тени более известной и массовой организации «Лотта Свярд». Она начала работать официанткой в столовой на острове Туппура. Очевидно, предыдущая официантка запаниковала после чехословацкого кризиса и решения правительства в Хельсинки увеличить гарнизоны на островах.

Несмотря на то что к новой работе пришлось привыкать, новые обязанности пришлись девушке по душе. Работа сводилась к приготовлению большого количества кофе и пышек для солдат из гарнизона Туппура. «Работа в столовой стала наполняться смыслом», — написала она в своих трогательных воспоминаниях «Женщина на фронте в 1938–1945 гг.», которые вышли малым тиражом в 2007 году. «Мы старались, как могли, сделать столовую уютной, так как увольнительные им давали тогда редко, и все свое свободное время они проводили у нас в столовой, которую прозвали «Гнездо войны»».

Анна-Лииса также влюбилась в достаточно большое «Гнездо войны», офицерский клуб, в котором была просторная кухня, паркетные полы, комната для отдыха с граммофоном и достаточно большой коллекцией пластинок, и тихая комната, в которой «ее ребята» могли писать письма домой перед отбоем. Окна в офицерском клубе были во всю стену и выходили на спокойное море сине-зеленого цвета.

Она влюбилась в этот остров, с диким чесноком, растущим из каждой трещины в камне, зарослями желтого цветка очитка и дикими анютиными глазками. «Ни в одном месте, кроме этого острова, не было таких крупных ландышей. Мы носили огромные букеты ландышей и анютиных глазок на столы в столовую, чтобы наши ребята ими наслаждались».

Главный остров примыкал к Кунинкаансаари, королевскому острову, названному так в честь шведского короля Густава III, шведского властелина XVIII века, который когда-то на этом острове останавливался в путешествии по своим владениям. На каменном мысу этого острова стоял маяк, который направлял крупные корабли по опасному и скалистому архипелагу на Виипури, второй по величине порт Финляндии. К своей радости, Анна-Лииса обнаружила, что на этом островке был теннисный корт, окруженный вязами, где она могла в одиночестве заниматься спортом. Для возвращения на главный остров нужно было перейти маленький белый мостик.

Как и ее молодой коллеге Майлис на архипелаге, лето 1939 года запомнилось Анне-Лиисе как жаркое и суматошное, так как Финляндия готовилась к возможной войне со все более воинственным соседом.

До утра 30 ноября все было относительно спокойно, когда грозовая туча красных истребителей появилась в небе над Туппура. Позже Анна-Лииса вспоминала, что была очередь ее сотрудницы Гертты Турунен топить печь и варить кофе для «ребят». «Она едва успела спуститься на первый этаж, как зазвонил телефон на кухне и в тот же момент несколько самолетов просвистели над фортом, чуть не задевая крыши крыльями».

Даже в этих ужасных обстоятельствах ее сотрудница не забывала о приличии.

Как воспитанная девушка, Гертта все же постучала в дверь, прежде чем закричать в шоке: «Позвонили из штаба, мы в состоянии войны, майор фон Бер (комендант Туппура) приказал нам быть на причале самое позднее через час и покинуть остров».

Быстро одевшись, храбрая лотта перезвонила майору. «Я объяснила ему, что я просто не могла уехать через час, оставив все припасы в столовой без надзора. Я за них отвечала!»

Несколько минут спустя, успев забросить кассу столовой в чемодан, Анна-Лииса и двое других сотрудниц столовой были силой посажены на маленький буксир разъяренным майором. Буксир вез их на остров Уурас, самый крупный остров в Выборгском заливе, где у финнов было больше сил и женщины были бы в большей безопасности. Суровый майор приказал шкиперу идти на Уурас зигзагом на тот случай, если русские самолеты вернутся. «Хотя мы не поняли, как маленький буксир сумеет уклониться от атаки самолетов в открытом море». Каким-то образом это им удалось.

* * *

Ээва Килпи, известная финская писательница, в 1939 году была одиннадцатилетней девочкой и жила в деревне Хиитола, в 200 километрах севернее Выборга в Карелии со своей семьей. Ее семья, как и многие другие, тоже попала под первый налет. «Наш дом стоял на берегу маленького озера, — вспоминала она. — Когда я закрываю таза, я все еще могу вспомнить лето. В Карелии всегда было тепло и солнечно, так мне кажется».

Как и многие другие карельские школьники, Килпи слышала об угрозе войны и была этим обеспокоена. «Я молилась Богу, чтобы он предотвратил войну. Я помню страх войны в своем детском сердце. Мы не могли поверить, что начнется война и что она придет в Хиитола.

Но затем, когда мы обедали, мы внезапно увидели самолеты, летящие прямо на наш дом, отец закричал, что нужно немедленно вернуться в подвал. Затем начали падать бомбы».

* * *

Марта Геллхорн, известная американская журналистка, прибыла в Хельсинки днем раньше, чтобы писать о растущих трениях между Финляндией и Россией, не подозревая, что эти трения вот-вот перерастут в полномасштабную войну. Она остановилась на втором этаже солидной гостиницы «Кемп» и готовилась спуститься на завтрак, когда в городе начали рваться бомбы.

Гламурная тридцатишестилетняя журналистка уже завоевала международную репутацию благодаря репортажам в «Кольер» о гражданской войне в Испании. Там же, на войне, она встретилась со своим тогдашним любовником, писателем Эрнстом Хемингуэем, с которым потом жила на Кубе. В ноябре, после того, как Германия и Россия закончили раздел Польши, Геллхорн, как добросовестная журналистка, отправила своему редактору Чарльзу Колибо телеграмму с просьбой направить ее на фронт.

Живые статьи Геллхорн об американской великой депрессии для Федеральной антикризисной администрации привлекли внимание первой леди Элеоноры Рузвельт. Для идеалистической выпускницы колледжа «Брин Мар» ставки теперь были даже выше, чем в Испании. Тем более, что в результате заключения договора о ненападении между нацистами и Советами крупнейшие тоталитарные государства мира были на одной антидемократической стороне. «Это была война за спасение нашей жизни, — написала Геллхорн. — Теперь быть союзником в сердце и уме можно было только с невинными — разными неизвестными народами, которые будут готовы платить всем за то, что любили и могли потерять».