Мы видели, что князья, притесняемые великим князем, надеялись на Литву, и в крайнем случае бежали туда. Это вело к тому, что в договорных грамотах великого князя с князьями имя Казимира короля упоминается почти постоянно, как врага Ивана Васильевича, и особенно в этом прямом смысле начинает оно упоминаться после нашествия Ахмата под Угру, или, лучше сказать, после 1482 года. Основой определений всяких отношений Москвы к Литве служил союзный договор Василия Васильевича Тёмного с Казимиром, заключенный в 1449 году15. О князьях, значительных по своей силе, в этом договоре было сказано, что Казимир обязуется не принимать Дмитрия Юрьевича Шемяку. Но после смерти Шемяки это условие теряло значение, а союзники Шемяки, или подозреваемые в том, бежали все-таки в Литву. О рязанском великом князе в этом договоре было сказано, что если он захочет служить Казимиру, московский великий князь не должен за это гневаться на него и не мстить ему за то. Но мы выше видели отношения Ивана Васильевича к рязанскому князю, а в 1483 году с новым рязанским князем был у него уже заключен договор, по которому последний обязывался быть с московскими великими князьями на Казимира и везде за один, а если великие князья будут делать докончанье с королем, то и его, рязанского великого князя, в нем поместить16. О тверском великом князе в договоре Казимира с Василием Васильевичем сказано, что его считать на стороне Казимира, а с великим князем Василием он в докончанье. Но после падения Твери такое условие тоже почти ни к чему не вело, как увидим сейчас. Участие Казимира в делах князей Северной России мы видели выше, а как об этих делах объяснялись между собою Иван Васильевич с Казимиром, это может нам указать дошедшее до нас посольство Казимира в Москву, по случаю дела тверского князя. В посольских речах литовцев говорится от имени Казимира: «Я уже посылал к тебе о тверском великом князе, а с чем посылал, то тебе ведомо; теперь же говорю о том; известно, что Михаил Борисович с нами в докончание и крестном целование, и теперь он приехал в Литву, мы его приняли, он бил нам челом, чтобы мы ему помогли, а мы думали, как бы он до своей отчины дошел мирно, без кровопролития, и по докончанью нашему с твоим отцом, которое мы заключили и на детей, мы Михаилу Борисовичу помощи на вас не дали, хлеба же и соли ему не боронили, и покуда была его воля, до тех пор он у нас и был, и как добровольно приехал в нашу землю, так мы добровольно его и отпустили»17.
Отъезжая из Северной России в Литву, князья уносили туда с собой только одни притязания; Казимир, как видим, не хотел им помогать в желании возвратить их прежнее значение, а только не отказывал в хлебе и соли. Эту хлеб-соль давали им в виде владений, и при этом князья из самостоятельных превращались в служебных. Самыми важными из них, сыгравшими роль в истории, были потомки старых отъезчиков из Северной России, Шемячич и Можайский. Их в Литве приняли и дали им в удел Чернигов, Стародуб и другие места, под боком у Московского государства и на границе степей. К этим отъезчикам Иван Васильевич относился так, что почти во всех своих союзных договорах поставлял условием не принимать этих князей и не ссылаться с ними.
Служебных князей, находившихся в службе у московского великого князя и у значительных удельных князей, было весьма значительное количество. Разрядные книги18 показывают нам, что в Северо-Восточной России почти весь верхний слой общества состоял из князей. Некоторые из них владели целыми городами, с окружавшими эти города местами. Верховная власть над владениями служебных князей принадлежала великому, или удельному, князю, и поэтому в договорных грамотах времен Ивана III встречаем постоянным условием, что князей служебных с их отчинами на службу не принимать и в отчины их не вступаться. Это условие было необходимо не только потому, что князья имели особенную способность переходить из службы от одного князя к другому, но и потому, что верховные князья областей, принимая на службу князей, давали им во владения свои города, и таким образом, после такого пожалованья, если не было бы вышесказанного условия в договорных грамотах, князь, переходя в службу, переходил бы с чужими отчинами.
Как эти князья жили в своих отчинах, нам известно очень мало. У каждого из этих служебных князей была своя дружина или, по крайней мере, дворня. Основная специальность этих князей была война. Родовые счеты и споры за границы давали повод к борьбе между ними, но с усилением одного великого князя эти решения споров мечом должны были прекратиться, потому что он не мог допустить в своих владениях войны всех против всех. Но, с другой стороны, сосредоточение огромной массы беспокойных служебных князей под властью одного великого князя ставило его в такое положение, что он для водворения в своем государстве покоя не имел возможности и средств постоянно разбирать их дела и поэтому должен был дать им занятие. С этой стороны отношения Московского государства к соседям были таковы, что для этих военных специалистов было много дела. На границах со степью была постоянная война: от Галича Костромского по московским границам, на юго-восток до Калуги, по несколько раз в году переменялись войска, и все большей частью под начальством князей; с другой стороны на запад и северо-запад шла почти безостановочно война с немцами и в Финляндии. Давая занятие и упражнение своим служебным князьям, по собственному усмотрению, великий князь вместе с тем и развивал их силы и в то же время возможностью иметь занятие и вознаграждение за него привлекал их от других. Исполнять волю московского государя и воевать, где он укажет, князья готовы были с великой ревностью, потому что они знали, что за свои подвиги будут вознаграждены. Так, после голодных войн с татарами, Иван Васильевич задавал князьям, как пир, самые прибыточные походы, каковыми были два новгородских похода, в которых князья значительно обогатились; а когда силы Северной России положительно все сосредоточились в руках Ивана Васильевича, то он начал бесконечные Польско-Литовские войны. Но и эти войны начались по поводу все тех же служебных князей.
Отношения князей Северной России к своему Верховному господину, московскому государю, остались навсегда неопределенными. Но мы несравненно больше знаем об определении отношения к Верховному господину тех князей, которые жили в литовских владениях. Граница Московского государства с Литвой при Иване III до девяностых годов XV столетия была определена договором Василия Тёмного с Казимиром. Так как тогда Новгород и Тверь не были подчинены Москве, то московская граница с Литвой соприкасалась не во многих местах: не входя в подробности, ее можно определить так, что она шла от города Калуги и реки Угры почти прямою линией к городу Ржеву. На юго-запад от этой границы к Днепру находились владения многочисленных князей, по большей части Рюриковичей; все это пространство земель носило официальное название страны князей. Одни из этих князей имели родовые владения, а другие – пожалованные им литовскими великими князьями. Те князья, которые имели родовые владения, определяли свои отношения к своему верховному господину посредством договоров; договоры с князьями Новосильскими, Одоевскими и Воротынскими показывают, что они заключались так, что в них стояли, с одной стороны, великий князь литовский, а с другой – несколько князей вместе. Эти договоры в сущности сходны один с другим; вот их содержание: «Били мы челом королю Казимиру, государю великому князю, чтобы принял он нас в службу по докончанию дяди своего, великого князя Витовта. Нам ему служить верно во всем, без всякой хитрости, и во всем быть послушным, а ему нас в чести держать и в жалованье и в докончание, как держал дядя его, великий князь Витовт. Поступать нам по королевской воле, и с кем он будет мирен, с тем и мы мирны, и с кем он не мирен, с тем и мы не мирны. Королю и великому князю нас защищать, как и своего. Нам без королевской и великого князя Казимира воли ни с кем в докончанье не вступать и никому не помогать. После смерти королевской нам и нашим детям служить тому, кто будет на литовском престоле; если после нас не будет потомков, то нашей земле от Великого княжества Литовского не отступить. Королю, или кто по нем будет на литовском престоле, в наши земли, которые за нами, ни у нас, ни у наших потомков, не вступаться. Когда мы помрем, то нашим детям король, а потом и его дети, должны дать такое же докончанье, как теперь, и держать по нем; если же при нашей жизни Божья воля станется над королем, то его дети, что будут на Литовском Великом княжестве, должны дать нам такое же докончанье. Если докончанье не будет дано, или по нем нас не будут держать, то с нас крестное целование долой и нам воля. Суд нам с соседями по старине; а сопремся в суде, то положить все дело на короля»19. Князь, вступающий в службу к литовскому великому князю, уже, кроме того, что, само по себе разумеется, давал присягу в верности, за вотчину, которую ему жаловали, и обязывался служить верно с того удела, еще должен был управлять вотчиной по старине, а жителям ее приказывалось служить своему князю и быть ему послушными, как самому великому князю20. Но так как в докончаньях служебных князей с великим князем, кроме ясных определений, когда они освобождаются от присяги, было и то, что если великий князь не будет их держать в чести, жалованье, защищать их от всякого, то подобные условия давали князьям возможность очень часто переменять своего господина.