Читать интересную книгу Точка искажения - Елена Соловьева

Видимо, слова достигли цели: Реннен отпрянул, как от удара, и выпрямился.

– Спасибо. Так вот почему мне пришлась по душе некромантия. Оказывается, я труп.

– А здесь ты что забыл? – с обвинением сказала Эйлин.

Если бы не Реннен, ректор уже наслаждался бы обеденным чаем с ароматом покорности.

– Хобби. Бывает, попадаются очень интересные экземпляры для исследования, например как сейчас.

Холодным пристальным взглядом он пытался просверлить дыру в голове у Эйлин, не иначе.

– Ладно, я пошла.

На нее вдруг навалилась такая усталость, что Эйлин готова была упасть прямо в смердящую жижу.

– Я тебя провожу, – ответил Реннен голосом, не терпящим возражений, и начал медленно спускаться по лестнице.

– Куда?

– К ректору.

Черт! Вечно от него одни проблемы.

– Тогда я всем расскажу, кто ты на самом деле. – Эйлин угрожающе сощурила глаза.

– И кто же?

– Ублюдок под чужой фамилией.

Реннен напрягся, замедлил шаг, но не остановился, не передумал. Вот сволочь, никогда не скажешь, что у него на уме.

– А ты так и не повзрослела.

На том разговор закончился. Эйлин шла быстро, почти бежала, сдерживая ругательства, которые вертелись на языке. Сухое дыхание опаляло горло. Чтоб оно все провалилось! И академия эта проклятая пусть провалится! Может, тогда какое-нибудь чудовище протянет из подземелий наружу огромные клешни и утащит в пекло Гесса, Монвида и вообще всех, кто отравляет ей существование. Она выбралась из дома, чтобы начать новую жизнь, стать другим человеком, но и тут прошлое идет по пятам.

«Посмотрим еще, кто кого», – повторяла Эйлин про себя, представляя, как липкие щупальца ломают шею Реннена.

Череду жестоких фантазий, не несущих ничего, кроме боли и нечеловеческих страданий Монвиду, который преспокойно шагал рядом, оборвал нервный голос секретарши в приемной ректора:

– Лавкрофт, вас ждут уже полчаса. Госпожа Гесс два раза чай просила.

Упс. А она тут как оказалась? Быстро же. Интересно, одна или всей семьей пожаловали?

– Ты идешь? – Эйлин повернулась к Реннену.

Глупый вопрос, еще бы он упустил возможность унизить ее в очередной раз.

– Я здесь подожду. Надеюсь, ты сама расскажешь, что наделала, – язвительно ответил кареглазый призрак из прошлого.

– И чтобы без вранья, а то знаю тебя.

От ярости у Эйлин перехватило дыхание, в голове застучало, и она, крепко сжав зубы, практически ворвалась в кабинет ректора.

Глава 2

– Полюбуйтесь на эту хамку: никаких манер! – Широколицая дамочка кивнула головой в сторону застывшей на пороге Эйлин. Выражение ее маленьких, заплывших глазок прочесть было сложно: то ли ярость, то ли презрение.

Молчать. Что бы ни случилось – молчать.

Мать Гесса, не вставая с дивана, попыталась развернуться – и зацепила толстой коленкой чайный столик. Фарфоровые чашки жалобно звякнули, но устояли.

– Здесь приличное заведение, слышишь?! Может, ты росла в трущобах и там принято нападать на других, но цивилизованные люди ведут себя иначе.

Это она про своего сынка? Рассказать ей, что ли, как он прямо на занятиях, стоя за спиной у глуховатого профессора магической рунописи, называл того старым козлом? Или про то, как ради смеха свернул шею посыльному стрижу?

– Простите, но ваш сын начал первым.

Эйлин заметила, как ректор, сидевший в кресле сбоку от взбешенной женщины, сделал резкий жест рукой, призывая замолчать. Лицо его исказилось, будто он страдал от зубной боли.

– Кошмар, еще и врет в глаза! – Мамаша Рихарда повернулась к ректору: – Мой сын – благородный юноша, воспитанный в лучших традициях…

– Дорогая… – Голос, лишенный теплоты, принадлежал худосочному лысеющему мужчине, который стоял у камина спиной к Эйлин.

– Не смей меня затыкать! – взвизгнула дамочка. – Или тебе плевать на сына? А эта, между прочим, получает стипендию. Наши деньги! Ты ее спонсируешь, а она в благодарность калечит моего мальчика.

– Я в курсе, за что плачу. – Гесс-старший даже не взглянул на Эйлин; сверкнув лысиной, он повернулся к ректору: – Господин Вейнгарт, уверен, вы понимаете. Мы забираем Рихарда домой на некоторое время.

Ректор примирительно кивнул.

– Вопросов с его посещением не возникнет, – сказал он. – Прошу вас, не нервничайте, мальчик наверняка расстроится, увидев мать в таком состоянии.

Женщина вздернула мясистый нос и шумно втянула воздух. Наверняка собиралась продолжить истерический монолог. Но господин Вейнгарт глянул на нее так, будто был врачом, предупреждающим сердечника воздержаться от прыжков с парашютом. В кабинете вместо упреков раздался лишь стон:

– Вы правы, Теодор. Полно. Вы мудрый человек и примете единственно верное решение.

Ректор помог госпоже Гесс подняться, легонько взял под руку и вполголоса продолжил говорить ей что-то о здоровье, апоплексическом ударе и тяготах сиротства, которые ожидают Рихарда в случае ее безвременной кончины. Дама согласно кивала. Тяжелые серьги с бриллиантами, некрасиво оттягивавшие ее мочки, подрагивали в такт.

– Лавкрофт, присядьте пока, – строго бросил ректор через плечо.

Гесс-старший помедлил, прежде чем выйти, и смерил Эйлин таким взглядом, словно она была кучей мусора в центре праздничной площади. Если сын с возрастом станет похож на отца, то будущее у мира, где власть принадлежит подобным типам, незавидное.

Конечно, о существовании магов знают лишь избранные, и все важные решения в любой точке планеты принимаются только после согласования в тайных сообществах… Но если судьбы вершат такие вот гессы, неудивительно, что люди сами приближают апокалипсис.

Эйлин обвела взглядом комнату. На стеклянном столике стояли две белые чашки, на одной – отпечаток лиловой помады госпожи Гесс, и еще одна, высокая, с причудливым узором золотых завитушек, в которых угадывалась львиная морда. Казалось, зверь скалился на Эйлин. Она сардонически усмехнулась в ответ. Плеснуть бы туда зелья, но момент упущен!

«Пользуйся тем, что дала мать-природа: глазки, губки, юбочки, – зашептал внутренний голос с интонацией Лири. – Если не поможет, плачь и бейся в истерике, пока у него инфаркт не случится». Нет, слишком дешевый трюк, ректор на него не купится, а очередного позора ей не вынести.

Эйлин присела на краешек кресла, провела пальцем по ободку «львиной» чашки ректора и усмехнулась: «Что я творю?» Со стороны она показалась себе хнычущей глупышкой.

Внутри будто лопнула натянутая струна. Неопределенность больше не пугала. Отчислят – ну и ладно! Станет гением-самоучкой. Эйлин удивилась собственному спокойствию. Чтобы отвлечься, она принялась изучать обстановку. Кабинет напоминал замок в замке. В углу, за тканевой драпировкой, – еще одна дверь. Стены украшены гобеленами, изображающими великих магов. Полки с книгами. Рабочий стол, заваленный кипой бумаг, пергаментов и ручек.

На камине и около него Эйлин заприметила несколько подсвечников. Наверняка старинные. Изящные, хоть и причудливой формы, но непрактичные. Неужели ректор коллекционирует такое? Еще бы сервизы с пастушками собирал, как благонравная старушка. Нет, такому мужчине решительно подошла бы коллекция сабель на стене. Теодор Вейнгарт, обаятельный мужчина лет сорока, внешне походил на благородного пирата. Не портил его даже наметившийся животик. Темные волосы доходили до плеч, седина в висках и аккуратной бородке. Легкий загар: наверное, много времени проводил на открытом воздухе. Ему бы ходить под парусом, а не скучать в академии.

– Эйлин. – Голос ректора заставил вздрогнуть. – Я готов выслушать вас.

Надо же, какая честь. Мог бы и не умасливать без пяти минут бывшую студентку.

Господин Вейнгарт сел напротив, взял чашку со львом и отпил.

– О чем говорить, если моя судьба уже решена.

– И кем же? – В зеленых глазах заплясали искорки любопытства.

– Вами. Я знаю, что отчислена.

Ректор откинулся на спинку кресла. На его губах играла улыбка.

– Читать мысли магов – серьезная заявка. Имена таких мастеров только в летописях можно встретить. Хорошо, что ты учишься на иллюзионистку. Не обижайся, но телепат из тебя никудышный.

Такая искренность озадачивала. Как все объяснить, чтобы не выглядеть жалкой? Пауза затягивалась.

– Гесс начал первым. – Она наконец-то решилась нарушить молчание. – Вышел за мной, оскорблял, потом толкнул и… плюнул в лицо.

В мыслях Эйлин заново переживала унижение. Щеки пылали. Ректор молчал.

– А еще на зачете Рихард показал не свою иллюзию, он купил авто у…

Вовремя спохватилась: одно дело наябедничать на Гесса, другое – подставлять старшекурсников.

– Авто, – улыбнулся ректор. – Мы тоже их так называли. Серьезно! Я был когда-то молодым и тоже здесь учился.

Он задумчиво покрутил перстень на мизинце.

– Я знаю, что некоторые студенты… э-э… жульничают на зачетах. Но на экзамене поблажек не будет. И Гесс, хм, не очень дальновиден, если считает иначе. Но речь не об этом. Важно другое – ваше поведение.