Мариана.
Но, бабушка…
Г-жа Пернель.
Никак, промолвила словечко Тихоня внученька? Смиренная овечка? Ох, скромница! Боюсь, пословица о ней, Что в тихом омуте полным-полно чертей.
Эльмира.
Но, маменька…
Г-жа Пернель.
Прошу, дражайшая невестка, Не гневаться на то, что выскажусь я резко. Была б у них сейчас родная мать в живых, Учила б не тому она детей своих — И эту дурочку и этого балбеса. Вы расточительны. Одеты, как принцесса. Коль жены думают лишь о своих мужьях, Им вовсе ни к чему рядиться в пух и прах.
Клеант.
Сударыня!..
Г-жа Пернель.
А, вы, ее милейший братец! Ужели тот поток нелепиц и невнятиц, Что вы дерзаете за мудрость выдавать, Хотите на меня извергнуть вы опять? На месте вашего почтеннейшего зятя И сына моего, на споры слов не тратя, Я перестала бы пускать вас на порог. Я не хочу вам льстить. Правдивость — не порок.
Дамис.
Ваш господин Тартюф — ловкач, в том нет сомненья…
Г-жа Пернель.
Он — праведник. Его благие наставленья Душеспасительны. Для всей семьи позор, Что ты, молокосос, с ним затеваешь спор.
Дамис.
А что же мне, молчать пред гостем тем незваным, Который здесь, у нас, всевластным стал тираном? Не сделай ничего, ни слова не скажи Без позволения несносного ханжи!
Дорина.
Послушать проповедь настырного святоши, Так плохи будут все, лишь он один — хороший. С утра до вечера он поучает нас.
Г-жа Пернель.
И он, конечно, прав. В грехе ваш дом погряз. Вас этот человек ведет на путь спасенья, И сын мой учит вас питать к нему почтенье.
Дамис.
Никто мне не внушит, ни даже мой отец, Что праведник Тартюф. Он попросту шельмец. Стоять буду на том, пускай меня повесят! Меня его слова, его ужимки бесят. До крайней крайности претит мне этот гусь, И я предчувствую, что с ним еще схвачусь.
Дорина.
Нет, вы подумайте! Уж это ли не чудо? Явился бог весть кто, неведомо откуда, В отрепьях нищенских, едва не босиком, И — нате вам, уже прибрал к рукам весь дом. И до того дошло, что вопреки рассудку Мы все теперь должны плясать под его дудку.
Г-жа Пернель.
И лучше бы для вас не препираться с ним, А жить, как учит он, по правилам святым.
Дорина.
Святым? Пристало ль вам такое легковерье? Да разве святость тут? Одно лишь лицемерье!
Г-жа Пернель.
Что-что?
Дорина.
Его слуга, Лоран, ему под стать, Обоим ни на грош нельзя им доверять.
Г-жа Пернель.
Мне до его слуги нет никакого дела, Но за хозяина могу ручаться смело. Нетрудно угадать, чем разозлил он вас: Он говорит в глаза всю правду без прикрас. Он, лютый враг греха и чистоты радетель, Клеймит безнравственность и славит добродетель.
Дорина.
Вот как? А почему нравоучитель сей От дома нашего отвадил всех гостей? Неужто их приезд столь неугоден богу, Чтоб из-за этого бить каждый раз тревогу? Мы все — свои, и я вам истину скажу: Он просто-напросто
(указывает на Эльмиру)
ревнует госпожу.
Г-жа Пернель.
Уж ты не знаешь, что и выдумать от злости. Но подозрительны все эти ваши гости Не одному ему. Не столь большой секрет, Что строй теснящихся под окнами карет И вечно у крыльца толкущиеся слуги Давно уже глаза мозолят всей округе. Пусть эти сборища невинные. Но вы Должны понять, что тут есть пища для молвы.
Клеант.
А вам хотелось бы укрыться от злоречья? Положим, болтовню пустую смог пресечь я, Отрекшись для того от преданных друзей, — Но разве жизнь тогда не стала бы грустней? А если б, вашему последовав совету, Мы и отважились пойти на жертву эту, Зловредным сплетникам заткнули б разве рты? На свете нет лекарств противу клеветы. Нам надо честно жить и презирать злословье, А сплетники пускай болтают на здоровье.
Дорина.
А кто про нас пустил зловредную молву? Нетрудно угадать. Я вам их назову. Нет больших мастеров по измышленьям скверным, Чем Дафна со своим супругом благоверным. Кто сам душой нечист — на кривотолки хват. Такие что-нибудь услышат, подглядят, С три короба приврут, да и распустят слухи, В минуту сделают они слона из мухи. На что рассчитана их мерзкая возня? Порядочных людей пороча и черня, Они надеются, что будет им уютней: Средь общей черноты не разглядеть их плутней, А если не толкать молву на ложный след, Придется за грешки самим держать ответ.