Читать интересную книгу "Много жизней, много учителей - Брайен Уайсс"

до одного. С каждым счетом Катерина расслаблялась глубже и глубже. Ее состояние транса также углубилось. Она могла концентрироваться на моем голосе и отключиться от всех остальных звуков. На счет один она уже находилась в умеренно-глубоком состоянии гипноза. Этот процесс занял около двадцати минут.

Вскоре я начал направлять ее регрессию, прося продвигаться в памяти назад, к давно прожитым годам. Она могла говорить и отвечать на мои вопросы, оставаясь в состоянии глубокого гипноза. Она вспомнила травматический опыт у дантиста, когда ей было шесть лет. Она хорошо помнила ужасный опыт в пятилетнем возрасте, когда ее столкнули с вышки в бассейн. Тогда, наглотавшись воды, она захлебывалась и задыхалась, и теперь, говоря об этом, она тоже начала задыхаться. Я внушил ей, что ее уже вытащили из воды и все позади. Спазмы прекратились и восстановилось ее нормальное дыхание. Она оставалась в глубоком трансе.

В трехлетнем возрасте с ней произошло самое худшее событие. Она помнит, как проснулась в своей темной спальне и поняла, что отец находится в ее комнате. От него несло алкоголем, и она даже сейчас почувствовала этот запах. Он стал трогать и мять ее, далее «там внизу». Она испугалась и стала плакать, а он зажал ей рот своей грубой рукой, так что она не могла даже вздохнуть. И сейчас, двадцать пять лет спустя, лежа на кушетке в моем кабинете, Катерина начала всхлипывать. Я почувствовал, что мы получили искомую информацию, и ключ найден. Я был уверен, что теперь ее состояние будет улучшаться быстро и кардинально. Я мягко внушил ей, что опыт завершен, и она уже не в своей детской спальне, а спокойно отдыхает в состоянии транса. Всхлипывания прекратились. Я направил ее в настоящий период времени и пробудил ее, после того как постгипнотическим внушением дал команду помнить все, что она мне рассказала. В оставшееся до конца сеанса время мы обсуждали ее неожиданное яркое воспоминание о травме, нанесенной ей отцом. Я пытался помочь ей принять и переварить ее «новое» знание. Теперь она понимала свои взаимоотношения с отцом, его реакцию на нее, его равнодушие и свой страх перед ним. Она еще дрожала, когда покидала мой кабинет, но я знал, что обретенное понимание стоило того, чтобы пройти через временный дискомфорт.

В ходе работы с ее болезненными и глубоко спрятанными воспоминаниями я совершенно забыл проверить возможную детскую связь с ее знанием египетских артефактов. Но, по крайней мере, она лучше стала понимать свое прошлое. Она вспомнила несколько ужасных событий, и я надеялся, что ее состояние значительно улучшится.

Но, несмотря на новое понимание, на следующей неделе Катерина сообщила, что у нее ничего не изменилось, и приступы столь же тяжелые, как и раньше. Я был удивлен. Я не мог понять, что было не так. Произошло ли у нее что-то еще до трехлетнего возраста? Мы вскрыли более чем достаточно причин ее опасения подавиться, страха перед водой, темнотой и замкнутым пространством, и, тем не менее, в моменты пробуждения ее мучили острые страхи и неконтролируемая тревога. Ночные кошмары по-прежнему не давали ей покоя. Я решил вернуть ее в еще более ранний период жизни.

В состоянии гипноза Катерина говорила шепотом, медленно подбирая слова. Поэтому я мог записывать ее рассказ слово в слово. Многоточия в приводимых цитатах означают ее паузы, а не мою редакцию. Однако, какие-то фрагменты, которые повторялись, я выпустил.

Потихоньку я вернул Катерину в период двухлетнего возраста, но она не вспомнила ничего существенного. Я твердо и ясно скомандовал: «Вернитесь в то время, когда зародились ваши болезненные симптомы». К тому, что произошло дальше, я был совершенно не готов.

«Я вижу белые ступеньки, ведущие вверх, к большому белому зданию с колоннами. Там нет дверей. Я одета в длинное платье… балахон из грубой материи. Мои волосы заплетены, длинные светлые волосы».

Я был растерян и не понимал, что происходит. Я спросил ее, что это за год и как ее зовут. «Аронда… Мне восемнадцать. Я вижу базар перед зданием. Корзины… Корзины несут на плечах. Мы живем в долине… Там нет воды. 1863 год до нашей эры. Место бесплодное, жаркое, песчаное. Есть колодец, но нет рек. Вода приходит в долину с гор».

После того, как она изложила больше топографических деталей, я попросил ее отправиться на несколько лет вперед и рассказать, что она видит.

«Там деревья и каменистая дорога. Я вижу огонь, на нем что-то варится. У меня светлые волосы. На мне длинное простое коричневое платье и сандалии. Мне двадцать пять. У меня есть дочь, ее зовут Клестра… Это Рашель. [Рашель — в настоящее время ее племянница; у них всегда были очень близкие отношения.] Очень жарко».

Я был поражен. У меня начались колики в животе и стало холодно. Ее визуализации и воспоминания казались такими определенными. Она совершенно не колебалась. Имена, даты, одеяния, деревья — все представлялось так ярко! Что это было? Как та ее дочь могла быть теперь ее племянницей? Я был более чем смущен. Я обследовал тысячи пациентов с психическими проблемами, многих — под гипнозом, но я никогда не сталкивался с подобными фантазиями, далее во снах. Я велел ей переместиться вперед, в момент ее смерти. Я не был уверен в том, как следует опрашивать пациента с такими явными фантазиями (или воспоминаниями?), но я находился в поисках травматических событий, которые могли лежать в основе нынешних страхов или болезненных симптомов. События, сопровождавшие смерть, могли оказаться особенно травматическими. Очевидно, потоп или приливная волна разрушила поселение.

«Большие волны, ломающие деревья. Бежать некуда. Холодно; вода холодная. Я должна спасти своего ребенка, но не могу… просто вынуждена крепко его держать. Я тону; вода захлестывает меня. Я не могу дышать, не могу проглотить… соленая вода. Ребенка вырывает у меня из рук». Катерина стала задыхаться. Внезапно ее напряженное тело полностью расслабилось, и дыхание стало глубоким и ровным.

«Я вижу облака… Мой ребенок со мной. И другие из моей деревни. Я вижу своего брата».

Она отдыхала; эта жизнь закончилась. Она все еще находилась в глубоком трансе. Я был потрясен! Прошлые жизни? Реинкарнация? Мой клинический ум говорил мне, что она не фантазировала и не выдумала все это. Ее мысли, выражения, внимание к особым деталям — все отличалось от состояния ее сознания. Весь спектр всевозможных психиатрических диагнозов промелькнул у меня в голове, но ее психическое состояние и структура ее характера никак не вязались с этими откровениями. Шизофрения? Нет, у нее никогда не было никаких