Он отворил дверь, и она, еще раз бросив на герцога невинный взгляд, вышла.
Мистер Ливерседж закрыл дверь и повернулся к герцогу, в удивлении стоявшему на том же месте.
— О, мистер Вейр, я чувствую, вы смущены.
— Да, — наконец ответил герцог. — О, Господи, сэр, как можно держать такое милое существо в этом кабаке?
— Никто не может сожалеть об этом больше меня самого! Когда карманы пусты, особо выбирать не приходится. Но я глубоко сожалею об этом! Ваше сочувствие делает вам честь, мистер Вейр. И я верю, что мне не надо ничего больше говорить в смысле…
— Мистер Ливерседж, за те два или три письма, которые я имел безумие написать вашей племяннице, вы требуете с меня таких денег! Я могу сожалеть об условиях, в которых вы живете, но это не влияет на спорный вопрос.
— За пять писем — тяжело вздохнул Ливерседж. — И за каждое я прошу умеренную сумму. Боюсь, что ваша память несовершенна. Если позволите, я возьму на себя труд освежить ее. Пожалуйста, сядьте, сэр! Я не желал бы вас обманывать: писем пять, а вы вспомнили только три! Вы ведь могли бы купить их, решив, что со всем этим покончено, а у меня оставались бы еще два! Я знаю людей, которые на моем месте так бы и поступили. Но не таков Свитин Ливерседж! Сейчас вы увидите письма собственными глазами! Вы можете купить их за эту пустячную сумму. Я вручу их вам в обмен на пять тысяч фунтов.
Герцог сидел напротив хозяина за столом, наклонив голову, чтобы тог думал, что он погружен в невеселые размышления, на самом же деле это позволяло герцогу незаметно опустить руки под стол.
— Да, да, вы их сосчитаете, мистер Вейр! — твердил Ливерседж. Он полез во внутренний карман пиджака, и тут герцог, ухватившись за край стола, с силой толкнул его вперед. Застигнутый врасплох, Ливерседж получил удар по ребрам, издал какой-то звук, то ли крик, то ли хрюканье, попытался удержаться, но стул его повалился, и сам он, после бесплодной попытки уцепиться за скатерть, упал. В тот же миг герцог выхватил пистолет и взвел курок.
— Ну, мистер Ливерседж, — проговорил он, немного запыхавшись, так как стол был довольно тяжелым, — не двигайтесь! Говорят, что я очень хороший стрелок.
Но команда была излишней. Поглядев себе под ноги, он увидел, что мистер Ливерседж и не мог двигаться: он ударился головой о каминную решетку, так что с его лба текла струйка крови, а сам он лежал без сознания. Механически герцог положил руку на курок и, очень осторожно, как учил его капитан Белпер, опустил его на место. Потом он встал на колени перед Ливерседжем и засунул руку ему за пазуху. Пакетик был уже наполовину вынут из внутреннего кармана; он вытащил его до конца и убедился, что там действительно с полдюжины писем Мэттью. Прежде чем встать, он не мог не положить руку на грудь над сердцем Ливерседжа. Оно слабо билось: он явно был жив. Герцог не без усилий оттащил его тело от решетки и встал на ноги. Тут дверь открылась, и герцог снова взвел курок. Но на пороге стояла Белинда, удивленно глядя на распростертое тело дяди.
— О, — сказала она, — он умер?
— Нет, — ответил герцог, подходя к двери и закрывая ее. — Это только обморок, он придет в себя! Что с вами случилось? Вы ведь знаете, что я не Мэттью Вейр!
— О, да! — она счастливо улыбнулась ему. — Вы не похожи на мистера Вейра: он выше вас и красивее. Мне он нравился. Он сказал, что подарит мне…
— Но почему вы промолчали?
— Дядя Свитин не любит, когда я спорю с ним. Он велел мне говорить только то, что он скажет, и у меня будет пурпурное платье.
— О! — проговорил пораженный герцог. — Я вам очень обязан, и если вы мечтаете о пурпурном шелковом платье, то я могу вам сделать такой подарок. Сколько вам лет?
— Кажется, скоро семнадцать.
— Кажется? Но ведь вы знаете, когда у вас день рождения?
— Нет, — вздохнула она с сожалением. — У дяди Свитина кровь течет.
Это было сказало просто как информация, а не с упреком, но герцог увидел, что лицо Ливерседжа страшно бледно, и почувствовал сожаление. Не то что он боялся, что тот умрет от потери крови, но смерти его не желал, да и его положение в этом случае было бы очень неприятным. Он нагнулся, перевязал платком его голову и сказал:
— Когда я уйду, позовите на помощь, нр пожалуйста, не раньше!
— Нет, — ответила она, — я бы не хотела, чтобы вы уходили. Откуда вы?
Ее беззаботность насчет дяди заставила герцога невольно рассмеяться.
— Я не упал с неба, поверьте! Я приехал из Бэлдока, и, кажется, время возвращаться. Ваш дядя вот-вот придет в себя, и мне ни к чему встречаться с его приятелями внизу. Лучше уехать сейчас.
— Мистер Миммз, — заметила она, — приходит очень неохотно. — Она снова посмотрела на него и просто сказала: — Я хотела бы, чтобы вы, сэр, взяли меня с собой.
— Да, если бы я мог! Мне очень жаль оставлять вас здесь. Вы были влюблены в моего… в мистера Вейра?
— О, да! — ответила она, — он был настоящий джентльмен, и он обещал мне, когда мы поженимся, драгоценные камни и шелковое пурпурное платье.
Мысль о том, что младший кузен мог так обидеть юное и красивое существо была неприятна герцогу, но ее бесхитростные слова смягчали неприятное чувство. Улыбнувшись, он произнес:
— Простите, у меня с собой немного денег, но если вы так мечтаете об этом платье — я не разбираюсь в этих делах, то возьмите этот билет и купите себе то, что вы захотите.
Он боялся, что она обидится, но она мило улыбнулась и взяла бумажку.
— Спасибо! У меня еще не было собственных денег! Мне кажется, вы такой же красивый, как мистер Вейр!
— Нет, нет, это лесть, — рассмеялся он. — Но мне пора! До свидания! Пожалуйста, больше не позволяйте дяде использовать вас, как сегодня.
Он взял шляпу, бросил взгляд на Ливерседжа, к которому возвращалось сознание, и быстро вышел. Белинда с сожалением вздохнула и поглядела на своего покровителя. Через несколько минут он застонал и открыл глаза. Он положил руку сначала на больную голову, а потом коснулся внутреннего кармана и застонал снова.
— Все!
Добросердечная Белинда, решив, что он не может сам подняться, помогла ему сесть на стул.
— У вас голова повреждена, — сказала она.
— Это я знаю! — ответил он, бережно ощупывая череп. — Со мной справился этот молокосос! Господи, да не стой ты здесь с раскрытым ртом! Принеси мне бренди из буфета! Почему ты не позвала Джо, дура? Пять тысяч пропали в мгновение ока!
Белинда принесла бутылку, он подкрепил силы большим глотком и стал выглядеть явно здоровее, хотя настроение его не улучшилось.
— Дать себя одолеть болвану, жалкому недомерку, который настолько безмозгл, что с первой смазливой девчонкой говорит о свадьбе! Никогда я не попадался так в своей жизни! Попадись мне этот твой драгоценный Мэттью Вейр…