вообще-то метил его в ротмистры, на место Хилли, но раз вам в свиту, то пусть идет.
Волков припоминал Уве Вермера.
– Это тот, что носит усы? Наполовину седой? С рассеченным подбородком?
– Он, господин полковник.
Да, это был толковый солдат. Волкова предложение Рохи устраивало.
– Подходит. Мушкеты у моих людей заберите, им теперь и аркебуз хватит, а пистолетов я им куплю в Ланне. Из тех доспехов, что захватили в лагере, выберите для них лучшее и коней всем из трофеев подберите.
– Все исполню, господин полковник, – сказал Роха, тяжело вылезая из-за стола, – пойду обрадую Уве.
Рене казнил всех офицеров с кавалерами и перешел к мужикам. Капитан оказался человеком весьма целеустремленным и еще до обеда густо увешал раскидистые ветки могучего дуба тремя десятками людей, среди которых треть были старухи. Потом у него кончились веревки, и он пришел к Волкову, который как раз заканчивал опись своих сокровищ.
– Господин полковник, веревки у меня закончились.
– Вы пленным перед смертью причаститься предлагаете? – уточнил кавалер.
– Брат Ипполит всем предлагал, из рыцарей и офицеров ни один не принял причастия, а из мужиков некоторые причащались.
– Всем обязательно предлагайте, а насчет веревок… Ну, подождите, пока вам горожане привезут. Завтра продолжите.
– Не хочу ждать, – мрачно отвечал капитан, – моего друга уже нет, даже праха его не нашли, а те, кто его убивал, еще день будут без суда Божьего прохлаждаться.
Словно дьявол вселился в обычно спокойного человека. Волков вздохнул.
– Уж больно вы нетерпеливы, дорогой мой родственник, а терпение, если верить Платону и Сенеке, есть высшая добродетель.
– Может, этим добрым господам и терпение – добродетель, но у них их лучших друзей, видно, не убивали подлые хамы. Вот как у них близкого человека убьют, так я на их терпеливость погляжу. А как по мне, так высшая добродетель – это жажда справедливости. Как воздам быдлу по заслугам, так тоже стану ценить терпение, – говорил Рене достаточно резко.
– Так что вы от меня-то хотите? – Волков уже злился. – Может, желаете, чтобы я за веревками для вас в город съездил?
– Хотел спросить у вас, господин полковник: убиение водой считается делом правильным, ведь это тоже бескровная смерть?
– И водой, и тяжестью, и огнем – все это смерти бескровные, церковью одобряемые, – отвечал кавалер. – Я вижу, вы теперь мужиков топить думаете?
– Раз можно, так после обеда начну, – сказал капитан, ободрившись.
– Прежде чем начнете, отберите мне из своей роты десять самых надежных людей с сержантом во главе.
– Да, конечно, – согласился Рене, – но для чего вам?
– Пусть будут из старых наших людей, из тех, что живут на моей земле. Мне в свиту. Скажите, что жалованье будет двойное.
– Займусь немедля, – обещал капитан.
– Доспехи из трофеев возьмите лучшие, оружие лучшее, коней покрепче из трофейных выберите.
– Если еще одежду для них в ваших цветах справите, так они у вас как гвардия будут, – догадался капитан.
Волков кивал, он как раз размышлял о возвращении домой, думал о том, что его ждет.
В общем, гвардия по возращении никак ему не помешает. Да и сейчас лишней не будет. Сокровища нужно охранять. А, кроме Максимилиана да Рохи, ему и положиться не на кого.
– Отберу лучших солдат и лучшего сержанта, – пообещал Рене. – И сразу пришлю их вам.
– Спасибо, друг мой, – сказал кавалер.
Глава 17
Агнес в мужицком лагере не задержалась, не нравилось ей тут: ни уборной хорошей, ни шатра с кроватью и мебелью. Повезла свои сундуки с книгами в лагерь Волкова, за реку, несмотря на то что приходилось переезжать брод.
Прибыл капитан фон Реддернауф и доложил, что в округе никаких серьезных сил противника нет. Его люди видели отряд мужиков человек в пятьсот и всего при одном офицере. Людишки в нем были потрепаны, многие без оружия и почти все без доспехов. Шли они быстро на север. Разъезд в десять всадников погнался за ними, но они разбежались, попрятались в лесочке.
– Вы сами проверили, капитан? – уточнил Волков.
– Сам, господин полковник, с рассвета в седле, весь северный берег проехал – врагов на той стороне реки в пределах пяти миль нет.
Полковник отпустил капитана отдыхать, а сам, закончив со своими сокровищами, пошел поглядеть своих гвардейцев. Рене уехал топить мужиков, поэтому вместо него были Мальмериг и Роха, они набрали из запасов мужиков хорошего доспеха на два десятка людей, взяли приличных коней.
– Прямо жандармы! – восхищался молодой ротмистр Мальмериг, оглядывая переодетых в добытый доспех гвардейцев.
– Ну… Вы уж не преувеличивайте, – бубнил Роха в бороду, хотя и сам был видимо доволен зрелищем.
Гвардейцы построились, каждый держал под уздцы своего коня. Волков, Максимилиан, Фейлинг проехали вдоль строя.
Доспех у всех оказался отличный, но легкий, для пехотного боя, оружие тоже хорошее: у стрелков аркебузы, а из холодного они набрали себе эспад и кацбальгеров. У пехотинцев и клевцы в руках, и топорики. Волков остановился около сержанта пехотинцев, тот, как и было положено ему по званию, держал в руке протазан. Доспех новый, стеганка новая, подбородок спрятан за крепкий бувигер, шлем до бровей, но на щеках и под носом видно седую щетину.
– Я тебя помню, как твое имя?
– Сержант Хайценггер, господин.
– С завтрашнего дня, сержант Хайценггер, к тебе больше никто не будет обращаться на «ты», с завтрашнего дня ты прапорщик и охрана штандарта. Ну и моя охрана тоже. Своим людям скажи, что теперь они доппельзольднеры.
– Спасибо, господин! – обрадовался сержант и тут же закричал: – Ребята, с завтрашнего дня у вас у всех двойное жалованье!
– Эшбахт! – сразу отозвались солдаты. – Эшбахт!
Волков поехал дальше и остановился напротив сержанта стрелков.
– Вермер.
– Да, господин.
– Ты тоже с завтрашнего дня прапорщик. Стрелки и так неплохо получают, но раз уж начали… С завтрашнего дня у твоих людей двойная зарплата.
Солдаты снова славили его. И он был доволен. И солдаты, и стрелки, и оба будущих прапорщика одним видом своим могли обратить нестойких людей в бегство. Теперь можно было и нанести визит в город Ламберг, осмотреть свой новый дом.
После обеда, взяв с собой инженера Шуберта, Максимилиана, Фейлинга, гвардейцев, два десятка саперов и целую дюжину телег, Волков поехал на запад, к мосту, что вел к Ламбергу. Денек был прекрасный: солнце светит в небе над лугами, звонко кричат малые птицы, у реки солдаты Рене топят мужиков.
Капитан выехал к нему навстречу, стал жаловаться:
– Веревок, чтобы вязать сволочей, у нас нет, а если бросать их в воду несвязанными, многие уплывают.