так как они находилась в охранении: на заставах, на мостах и дорогах, – также они охраняли и пленных. Тут был и капитан ландскнехтов Кленк. Как он только умудрялся бодрствовать после тяжелейшего дня и бессонной ночи? Волков со всеми держался любезно и отвечал на тосты за его здоровье, поднимая бокал с разбавленным вином, а иногда и вставал со стула, чтобы поклониться славящим его офицерам. Да, сегодня они его славили, поднимали стаканы и говорили о его уверенности, его умении увлечь за собой людей, но кавалер знал, что так они восхищались им в предвкушении дележа весьма немалой добычи, и он прекрасно помнил их взгляды, их едва скрываемый зубовный скрежет чуть больше недели назад, когда заставлял их ночью возводить частокол и копать рвы вокруг него. И как они, скорее всего, ждали, что солдаты взбунтуются и потребуют отходить к Бад-Тельцу. А еще он помнил, что прошлым днем они также не желали идти во вторую за день атаку и требовали письменных приказов или соглашались выполнять свои обязанности лишь за дополнительную плату. Сейчас же кавалер улыбался им, улыбался, ничего не забывая. Слава богу, память у него была прекрасной.
А улыбаться Волкову было от чего: он вспоминал о богатых подарках, что ему уже привезли и еще привезут горожане. Подарки – вещь удивительно приятная, тем более что военной добычей они не считаются и делить их ни с кем не нужно. Две телеги прекрасных вещей и двадцать тысяч талеров – это все только его. А еще ближе к концу, пока все поднимали заздравные кубки, кавалер сделал несколько распоряжений, после которых Роха едва заметно кивнул ему, а Вилли и Максимилиан так и вовсе встали и ушли из-за стола.
Тем временем завтрак закончился, господа офицеры стали покидать застолье. Собираясь уходить, Рене подошел к Волкову и сказал:
– Думаю начать казни господ именно сейчас. Монах уже приехал, охотники нашлись, все готово. Не хотите ли присутствовать, господин полковник?
Кавалер поморщился: во-первых, он только что поел, во-вторых, у него было занятие много интереснее, чем казни, – его ждали его телеги с сокровищами, в-третьих, он был сыт кровищей, что видел за последние время.
– Нет уж, увольте, – покачал головой полковник, – без меня как-нибудь.
– После я собираюсь повесить мужиков человек сто… Ну или на сколько хватит веревок, – продолжал родственник. – Я присмотрел один красивый дуб, думаю начать оттуда.
Волков знал, о каком дубе идет речь: это роскошное дерево стояло в поле недалеко от дороги, что вела в Ламберг. Да, место для виселицы было подходящим.
– Вы и баб сегодня думаете вешать? – спросил Волков.
– Конечно, пусть и они вкусят сполна от своего греха ереси. Чего их миловать? – говорил Рене, и Волков видел, что никому от капитана пощады ждать нет смысла.
– Если уж будете вешать баб, так начните со старых. – На молодых у кавалера были определенные планы.
– Как вам будет угодно, господин полковник. – Рене поклонился и ушел делать дело.
Остальные офицеры тоже стали расходиться по делам, встал и капитан Кленк, он хотел уйти отдыхать, но его остановил Максимилиан и жестом просил подойти к полковнику. Два ротмистра и ротный корпорал из ландскнехтов уже хотели последовать за своим капитаном, но им преградили дорогу стрелки с Вилли во главе. А Максимилиан сказал:
– Извините, господа, но полковник хочет поговорить с капитаном с глазу на глаз.
Один из старых ротмистров, усы уже седые, вздумал разговаривать с Максимилианом в повышенном тоне:
– В чем дело, что вы себе позволяете?
– А что вам неясно, ротмистр? – тут же вступил в разговор Вилли, и говорил молодой офицер при этом весьма твердо. – Сказано вам, что полковник желает говорить с вашим капитаном без свидетелей. Это приказ! Или вы думаете оспаривать приказ полковника?
Оспаривать приказ полковника ротмистр не решился, он только взглянул на капитана Роху, стоящего невдалеке на своей деревяшке, увидел рядом с ним десяток стрелков и промолчал.
А капитан Кленк уже стоял подле полковника, именно стоял, так как Волков не предложил ему сесть, хотя сам после отличного завтрака развалился в кресле.
Капитан тоже взглянул на Роху и его людей и спросил у Волкова:
– Могу вам служить, полковник?
– Можете, – произнес кавалер. – Напомните мне, пожалуйста, получали ли вы приказ, переданный мной через капитана фон Реддернауфа, идти на лагерь?
– Да, припоминаю, я получал такой приказ, – чуть подумав, отвечал капитан ландскнехтов.
– В таком случае как вы оказались в городе Рункель, который находится за рекой, за мостом, в двух милях от лагеря противника?
– Мы немного увлеклись. – И тут капитан не думал ни секунды. – Вошли в лагерь, а мужики побежали. Мост перекрыли кавалеристы, так хамы стали бросаться в реку и уходить на тот берег вплавь. Вот мы и кинулись вдогонку.
– И сожгли полгорода при этом?
– О нет, нет, домов десять или дюжину, не больше. Мерзавцы стали прятаться в городе, в домах, вот и пришлось их искать. Мы же привезли несколько пленных офицеров и рыцарей, разве капитан Рене вам не сказал?
– Сказал-сказал. А еще мне сообщили, что вы разграбили город, пытали жителей до смерти, чтобы забрать у них деньги, брали баб.
– Брали баб? – Капитан своей вины совсем не чувствовал. – Ну, поваляли их немного, так отряхнутся и дальше пойдут, а из бюргеров вытрясли себе немного серебра на пропитание, так что такого – война же.
– Бабы отряхнутся и дальше пойдут, это верно, и бюргеры жиром снова обрастут, – соглашался Волков, – это тоже верно. Но вот с чем я уж точно не буду мириться, так это с тем, что вы устроили сие без моего дозволения. Вы презрели мой приказ и наше общее дело ради алчности своей! Этого впредь я вам не спущу, еще раз меня ослушаетесь, так я вас стану судить со всей строгостью.
– С какой такой стати? – Кленк усмехался ему в лицо. – Не вы нас нанимали, не вы держатель нашего контракта.
– Да, так и было до той секунды, как вы согласились идти со мной на этот берег, и теперь до первого сентября, до истечения контракта, вы будете подчиняться мне как старшему офицеру…
– Вот как? – Кленк, кажется, был не согласен с таким положением дел, на его лице отображалась высокомерная усмешка.
– Именно так, – продолжал Волков невозмутимо, – а иначе я, к радости всех, кто пришел со мной сюда, подниму вопрос на офицерском совете… – Теперь уже улыбался полковник. – Подниму вопрос об исключении вас и ваших людей из доли в захваченных трофеях. А людям вашим скажу, что это из-за того, что вы