Читать интересную книгу Статьи из газеты «Труд» - Дмитрий Быков

Прогноз в таких случаях тоже не столь однозначен, как кажется. Есть удивительное научное исследование о том, что хронически больные живут дольше: умеют следить за собой, лечиться… А здоровяка иногда валит с ног внезапная хворь: гибкие — гнутся, твердые — ломаются. Россия — отличная иллюстрация этого тезиса. Все периоды относительного здоровья кончались тут быстро и катастрофично — может быть, потому, что единство и трудолюбие возникают у нас лишь из-под очень толстой палки, а империи по определению не шибко умеют перестраиваться. А вот кризисные времена могут у нас тянуться долго, и все привыкают, некоторым даже уютно.

Примеры? После реформ Александра II Россия впала в стагнацию (еще при жизни реформатора, года этак с 1870-го) и жила в этом состоянии не только долго, но и весьма плодотворно, и дольше бы жила, кабы не империалистическая война. И николаевский застой (1825–1855) прошел у нее вполне себе успешно, и тоже тянулся бы, кабы не Крымская война. И брежневский застой тянулся бы, кабы не афганская война… Короче, болезнь — она же «кризис» — для нас не только не конец, но, если вдуматься, нормальное состояние. Потому что в здоровом виде мы, во-первых, очень уж неприятны для окружающих, во-вторых, не щадим себя, а в-третьих, быстро и в одночасье помираем.

Будем же исходить из того, что жить нам теперь предстоит не ахти как полноценно, но долго. И что по крайней мере обычные преимущества больных — относительное миролюбие, выносливость — теперь при нас. До первой войны.

№ 5, 22 января 2009 года

Пятнадцать крайних

времечко Быкова

Славная британская газета «Гардиан», что в переводе с английского значит «Cтраж», опубликовала список 15 виновников всемирного финансового кризиса. У них, британцев, рациональный подход.

Они не считают, что кризис — это конец. Россия давно живет с чувством, что мы тут очень уж заигрались и пора нам надавать по ушам. Чувство это с детства внушено каждому — родителями, начальством. А мир считает: у конкретной ситуации есть определенный виновник, что кризис — не кара Божия, а ошибка дюжины экономистов.

Большинство имен в этом перечне российским читателям ничего не скажет. Правда, все мы слышали об Алане Гринспене, с чьей легкой руки в Штатах появились так называемые деривативы — «самые полезные финансовые инструменты, какие я видел за десятилетия», по определению самого Гринспена. Это такие производные ценные бумаги, когда объектом спекуляции становится не реальная собственность или сумма, а право манипулировать ею. Короче, талоны на талоны. Еще там упомянуто в качестве виновника американское общество в целом. Данный список не предусматривает массовую раздачу черных меток, да и вообще ничего не предусматривает, если честно. Это делается для того, чтобы был крайний, чтобы катастрофа не приобрела характер апокалиптической, в которой по определению никто не виноват. У нас не конец. У нас частная ошибка 15 физических лиц, включая американское общество.

Что интересно, это на самом деле исконно российская практика, впервые примененная Ельциным в 90-е. Сказав тогда: «Во всем виноват Чубайс!», он снабдил российское общество универсальным виновником на ближайшие десять, как выяснилось, лет, хотя некоторые и теперь порываются свалить на Чубайса кризис и отсутствие демократии.

«Гардиан» не призывает никого увольнять и не мажет дегтем ворота американских аналитиков — она просто указывает развилки, на которых были приняты опасные решения. И — обратите внимание! — эта терапевтическая мера отнюдь не ведет к побиению камнями: народный гнев немотствует, даже вон Чубайса всего один раз пытались взорвать, и то при темных обстоятельствах. Все понимают: виновника надо беречь. Без него виноваты будем мы сами.

В августе 1991 года Юрий Карякин сказал мне, что лучшим выходом для молодой российской демократии будет «назвать всех мерзавцев и помиловать», то есть выявить тех, кто готовил путч, и отпустить с миром. Это и будет подлинная революция. Не знаю, насколько она способствовала бы духовному преображению путчистов, но для нации точно была бы благотворна. Поэтому сегодня я с удовольствием публикую список виновных в российском кризисе, аналогичный списку «Гардиан», уверен, что этим людям ничто не повредит, а стране выйдет огромное облегчение. Итак, в кризисе виноваты: Харитонова Марья Владимировна, 62 года, пенсионерка, Таганрог; Голицын Семен Владимирович, 38 лет, инженер, Санкт-Петербург; Костромина Елена Игоревна, 25 лет, модельер, Вологда; Виролайнен Василий Михайлович, 61 год, водопроводчик, Петрозаводск; российское общество в целом; наш читатель из Москвы Дмитрий Анатольевич М., 44 года, специалист широкого профиля. Тебе легче, читатель? Береги этих людей!

№ 15, 29 января 2009 года

Шок: о «Ладка»!

времечко Быкова

Сейчас вы не поверите своим глазам, как не поверил им я: по данным за январь этого года, российская «Лада» стала самой покупаемой машиной в Германии. Она опередила традиционный «Сааб» и респектабельный «Ягуар»: «Саабов» продано 112, «Ягуаров» — 138, а «Лад» — 200. «Жигули» стали одним из всего-то восьми брендов, показавших положительную динамику на авторынке, который, как и предсказывалось, стремительно валится. Тут, правда, нам особо обольщаться не следует, «Лада» показала всего 12 процентов прироста, а Hyundai — 50, продав больше 4000 автомобилей; но по сравнению со спадом «Сааба» (60 процентов) мы неожиданно оказались в топе. В России ничего подобного, увы, не наблюдается — спрос на вазовские автомобили за тот же январь упал на 37 процентов, и это уж совсем необъяснимо. Либо люди торопятся купить иномарку, пока у них есть хоть какие-то деньги, либо готовы отказаться от любой машины, чем ездить на отечественной.

Потрясающий спурт «Лады» в Германии отчасти понятен — капитализм там давно и понятие понтов не так актуально. Машину там покупают не для того, чтобы позиционировать себя, а чтобы на ней ездить. В этом смысле «Лада» не лучше и не хуже многих других марок: я с 2000 года езжу на «семерке», и крупно ломалась она за это время всего трижды (и то в третий раз — из-за последствий второго ремонта, по глупости слесаря).

Кризис в Европе вообще воспринимается трагичнее, чем в России: у нас ни один крупный предприниматель, слава Богу, пока не покончил с собой, а у них несколько миллионеров уже свели счеты с жизнью, хотя пойти по миру им, прямо скажем, не грозило. Отчасти виновато благополучие последних двадцати лет (у нас стабилизация наступила только в телевизоре). Отчасти, думаю, причина в немецком сознании, для которого привычно искусственно внушенное чувство личной вины: за фашизм, за национальную катастрофу… Ни в одной стране мира нет такой традиции самобичевания, искупления: может быть, им теперь кажется, что, покупая «Ладу», они искупают грех избыточного докризисного процветания? Вот, Господи, я принадлежал к среднему классу, необременительно работал, искренне верил в конец всех катаклизмов, в свою великую корпорацию и ее великую роль… и вот все сдулось, и мир схлопывается до размеров реальной экономики. Но я все понял, Господи, и вот купил себе автомобиль «Лада», потому что многие друзья и даже некоторые производители утверждают, что ездить на нем — наказание. То есть я наказан, и ты можешь не добавлять мне по шапке — так, наверное, обращаются они к своему немецкому Богу, который, в отличие от русского, наказывает и премирует строго по делу.

Что касается отечественных потребителей, они все равно не спешат пересаживаться на родные машины: в России у «Лады» слишком негативный шлейф. Беда в том, что в России за тучные годы нарос потребительский класс с немереной амбицией и весьма посредственной амуницией, то есть скудными талантами и огромным самомнением; такие люди действительно лучше будут обходиться без всякой машины, нежели купят отечественную, по крайней мере пока их не клюнул жареный петух. Что же, нам лучше: впервые за последние годы по Москве можно ездить более или менее свободно.

№ 25, 12 февраля 2009 года

Откорм агнцев

времечко Быкова

Новый список российских миллиардеров опубликован подозрительно вовремя: это лучшая антикризисная мера из всего, что предложило покамест наше правительство. По крайней мере самая наглядная.

Один из выдающихся парадоксов человеческого сознания — не только российского, хотя в России эта непривлекательная черта не приглушена цивилизацией и потому особенно отчетлива, — заключается в том, что злорадство у многих сильней сочувствия. Есть, конечно, высокие души, способные сострадать и злейшему врагу, попавшему в затруднительное положение, — но их не больше одной десятой земного населения. Прочие с лихвой компенсируют недостаток личных удач избытком чужих проблем: почти убежден, что, если бы в царской России удалось разорить или хоть отправить в отставку (как сделано в понедельник) нескольких надоевших всем магнатов, революцию удалось бы погасить в зародыше. Людям необязательно распределять между собой государственное богатство, тем более что и так никому не досталось: достаточно отнять его у тех, кто сильно намозолил народу глаза.