уточнила насчет запахов и прочего. Сиге слышал и чуял звуки и вонь работы мастерской, безусловно, имеется кузница и лесопилка, еще что-то химическое, похоже на запахи конгерских красилен.
— Ладно, полагаю, завтра увидим.
— Уууу вассс туууут ууупокооооенный рядоооом, — Сиге указал ластом вдоль стены тростника. — Уууууберетеее? Ааа тооо нааа вааас повееееесят.
— Да, придется убрать.
В котле уже вовсю благоухала заправленная каша.
— Клади еще, — сказала Катрин убирающему брусок сала полукровке. — Завтракать, видимо, будем в иной обстановке.
— Что, водичка новости нашептала? — ухмыльнулась Лоуд.
— Так река же, она всё знает, всех несет, — Катрин глянула в насмешливые глаза даркши. — Пойдем-ка, глянем, может еще что любопытное теченьем нанесло.
— Всё может быть, — несколько озадачено согласилась кока-тэно…
Катрин шла впереди, поддерживая подол юбок. В другой руке покачивался ремень с ножнами кукри. Даркша не очень шумно — не егерским шагом, конечно, но вполне прилично, следовала сзади. Взгляд — недобрый, откровенный — скользил по шее, останавливался между лопаток, сползал на поясницу. М-да, бить ножом многоликая сучка явно умеет.
С самого начала идиотская была затея. Не хотелось оставлять её в Глоре, а разбираться должным образом было некогда. Оборотничество — полезный шпионский навык, но к чему рисковать? Единственная причина, да и та насквозь дурацкая…
Катрин полагала, что вполне успеет отмахнуться увесистыми ножнами. Если момент первого движения не прозевать. Тварь многолико-ироничная куда помедленнее бореда, но… Отбить нож, свалить ее на землю. Убивать сейчас смысла нет, может, удастся договориться…
Весьма сосредоточенная на ином, Катрин едва не пропустила подарок реки.
— Смотри-ка…
— Покойничек, — восхитилась Лоуд.
Видимо, она шла в ином облике — оборачиваясь, командирша успела уловить рябь на оборотничьем лице — довольно странное зрелище. О чем-то этаком, мультипликационном и пластилиновом, напоминающее.
Мертвец плавал лицом вниз, нагой, бедра и ноги скрывала черная ночная вода — казалось, лишь половину тела к берегу щедрая река принесла, поровну с рыбьем племенем поделившись. С бритого черепа покойника стекала прядь темных волос, липла к шее.
— Похоже, сам сдох, — с нотками искреннего интереса заметила Лоуд.
— Слушай, коки-тэно, ты вроде что-то сказать мне хотела? — Катрин смотрела в доброжелательно улыбающееся лицо.
— Я⁈ Так что я скажу? Разве насчет варева — остынет ведь.
— Как бы не обжечься нам с тобою. Ты, Лоуд, если что сказать собралась, так говори. Здесь и сейчас.
— Так что ж я скажу? Хвостач, вроде. Дохлый. Что тут еще придумаешь?
Лицом оборотниха всегда хорошо играла. Сейчас глаза подводили — то ли не хотела врать баба, то ли не находила нужным. Вовсе не в тон разговора глаза сузились-заблестели.
— Ладно. Такая ночь теплая да звездная, а сказать нечего, даже как-то странно, — Катрин повернулась спиной к собеседнице, присела над покойником…
…Спина как голая, отмахнуться, сбить удар уже не получится. Только вперед упасть-нырнуть, по мертвецу в воду успеть соскользнуть. Полный пипец платью придет…
За спиной напряглись… Сейчас…
…Катрин потянула труп из воды — тяжелый, чтоб ему… едва выполз на заиленные камни…
…Вот сейчас. Катрин была уверена в каждом движении оборотнихи — сквозь косынку схватит за волосы, запрокинет голову и ножом по горлу. Вероятность блокировать удар еще есть, но сейчас и ее не будет…
…Покойник, наконец, поддался и перевернулся на спину — шлепнула по воде бессильная сине-белая рука. Черноперки уже попробовали речной подарок — губы и щека разлохматились…
— Хвостач, — хрипло сказала Лоуд.
— Ну да, — упорно не оглядываясь, согласилась командирша.
От движения мертвец подвсплыл — высунулись из воды худые ноги и лиана бессильного хвоста.
— Помогай, что ли, — Катрин оглянулась — собеседница стояла очень прямо, несколько неестественно. Вот только рукоять ножа в ножнах отклонилась от бедра. Интересно, как же она это делает?
…Подобрав юбки, вошли в воду, отпихнули покойника подальше на глубину.
— До моря вряд ли доплывет, но на теченье ему как-то поспокойнее будет, — сказала Катрин, вытирая руки.
— Бестрепетная вы для истинно благородной леди, аж жуть, — восхитилась оборотниха. — Вот я дохляков побаиваюсь. Хотя мне они ничего плохого вроде бы не делали, насколько помнится.
— Да, у покойников достоинств уйма. Не спешат они, все вовремя делают. Достойная привычка. Ты, если чего надумаешь, теперь уж обожди, пока с делами закруглимся. Не порть веселья.
— Да как можно⁈ Такое дело интересное придумали, — Лоуд принялась обувать башмаки.
Катрин подняла с камня ножны кукри. В глубине зарослей что-то едва слышно треснуло — обе женщины замерли.
— Ох, никак приглядывает за нами кто-то? — прошептала Лоуд.
— Вряд ли. Мы же не для купанья заголились. Мокролапка или енот-полоскун шмыгнул.
— Мокролапок знаю. А что за полоскучий енот?
Катрин рассказывала про лесного зверька, оборотниха восхищалась звериной чистоплотностью, шли вдоль кустов, словно и не было ничего. Тьфу, так и действительно в наваждение поверишь.
Плотно и без спешки поужинав, начали готовиться к грядущему дню. Мин, регулярно проходивший через эксперименты с гримом и клеем, опасался, что непременно чихать будет. Из-за аллергии.
Катрин, преображая артиллериста, напомнила, что аллергия бывает в основном из-за неестественных материалов, а тут вполне естественные, рекомендованные самой Tea. Полукровка авторитету кицунэ безусловно доверял, но все равно нервничал. Катрин глянула на собиравших клетку мужчин и моющую посуду Лоуд, прошептала:
— Ты зачем за нами по берегу поперся?
— Понимаешь, показалось, что кто-то чужой подбирается. Интуитивно. Нехорошее чувство. Дай, думаю, проверю. У меня слух хороший, близко к вам не подходил…
— А у нее?
— У нее, наверное, тоже неплохой, — помолчав, согласился Мин. — Вообще-то, у меня сложилось впечатление, что она тебе горло перехватит. Я уж за шар схватился, но ведь кусты… Ты что, нарочно к ней спиной повернулась?
— Значит, и слух, и зрение хорошие?
— Чего мне жаловаться? С усидчивостью у меня не особо, а слухом и зрением не обделен. Послушай, это херовая была проверка. Я ж видел…
— Забудь.
— Ладно. Но ты повнимательнее. И это… чего это я какой-то несчастный полоскун? Нормальным зверем обозвать нельзя было, что ли?
Вскоре Мин принял надлежащий дикий облик и отправился осматривать свой Дзот, коим для смягчения ситуации нарекли решетчатое сооружение. На взгляд Катрин клетка получилась несколько неубедительной — Минимум выглядел довольно крепким зверьком, но что построилось, то построилось.
Настало время проинспектировать облик оборотня — мужчины следили с интересом. Мин даже перестал возиться