- Это что? - Гришин повернулся к Шапошникову и тихо, но угрожающе спросил: - Мародерством у тебя люди занимаются?
- Никак нет! - уверенно ответил лейтенант Шажок. - Боевой трофей, так же, как автомат. Позавчера так получилось, что в одних трусах оттуда пришел, вот бойцы и дали эти сапоги.
Гришин недовольно хмыкнул и пошел дальше.
Лейтенант Шажок, вот уже четвертую ночь ходивший со своим взводом на Варшавское шоссе, взял за это время двадцать автоматов и даже прикатил исправный мотоцикл и, рисковавший жизнью не ради сапог, был обижен, что его обвинили в мародерстве. - "Не ходить же без сапог, а тут у убитого немецкого обер-лейтенанта оказались по размеру и совсем новые. Если бы я взял часы другое дело..." Но все равно на душе было неприятно: "Черт бы побрал эти сапоги...".
Шажок на Сож свой взвод вывел почти без потерь, всего двое раненых. Хотя в бою пришлось туго, и он удивлялся, когда ночью ходил обратно за шоссе, глядя на многочисленные трупы погибших на его обочинах, что у него во взводе всего двое раненых.
Сколько они убили немцев во время прорыва, он не знал: бой был сумбурный, все видеть мешал лес. Но сколько-то они, конечно, убили. А вот за три ночи в поисках они свалили, протянув проволоку поперек шоссе, четверых одиночных мотоциклистов, подбили гранатами бронемашину и перебили восемь выскочивших из нее немцев. На вторую ночь они уничтожили тяжелый "бюссинг", несшийся с огромной скоростью по шоссе. Кирченков, сержант, ловко угодил гранатой в кузов, а кто-то из ребят прошил очередью радиатор. Тогда они и взяли сразу десять "шмайсеров".
- Парни, обедать, - подошел к своим Шажок.
Загремели котелками и потянулись за ним все без строя, так как кухня была в двух шагах.
Несмотря на жару и тошнотворный трупный запах из-за реки, аппетит у всех был волчий, некоторые полбуханки хлеба съедали в один присест.
- Что у тебя сегодня, Мишя? - спросил Шажок замусоленного повара.
- Кашя, - ласково и с достоинством ответил тот.
Обычный этот ответ поднял настроение, и Шажок повеселел. - "А сапоги надо бы все же поменять на наши...".
Полковник Гришин с удовлетворением осмотрел оборону двух батальонов полка Шапошникова, третий, хотя по счету второй, Леоненко, был впереди, за Сожем. Траншеи в полку были вырыты полного профиля, хотя уставом это не предусматривалось и в мирное время на учениях их не копали. Артиллерийские позиции обеих батарей оборудованы и замаскированы были, как положено. Везде в полку чувствовался порядок и хозяйский глаз.
- Долго здесь сидеть собрался, - бросил Гришин стоявшему за спиной Шапошникову. - С Леоненко связь надежная?
- Только посыльными. Проводу не хватает. Два километра все же, а рация у них неисправная. Вчера было тихо, соприкосновения с противником не имел. Машины по шоссе проносятся на полной скорости или в сопровождении танков, и после паузы, озабоченно, Шапошников добавил: - Но сегодня, в семь тридцать, Леоненко доложил, что на его левом фланге слышен шум моторов автомашин, посланная туда разведка не вернулась. Я отсюда послал туда группу, ушла полчаса назад. Да ее и в бинокль еще можно увидеть.
- Где? - полковник Гришин поднял к глазам бинокль.
- Видите, правее тех кустов сидят, только что Сож перешли.
- Вижу. А почему сидят, а не вперед идут?
Шапошников посмотрел в бинокль и отчетливо увидел, что на берегу реки на корточках сидят пятеро, без обмундирования. - "А где же шестой? забеспокоился он. - И почему действительно сидят?"
- Это как понимать? Купаются? Ты их на разведку или искупаться послал? - зло спросил Гришин.
- Товарищ полковник, - позвал Гришина батальонный комиссар Жижин, председатель военного трибунала дивизии, - вас тут один военврач спрашивает, по делу...
- Что такое? - повернулся Гришин. "Опять автотранспорт для раненых?" подумал он.
Молодой военврач волновался так, что не знал, куда девать руки.
- Товарищ полковник, у меня раненые...
- Что вам, машину, медикаменты?
- Нет, не в этом дело. Раненые, но как и куда раненые...
- То есть?
Подошли к сидевшей на земле группе красноармейцев. Все встали, увидев полковника.
- Ранения почти у всех в руку, в кисть.
- Что-о? Самострельщики? Кто старший? Из какой части?
- Не из вашей, полковник, - смело ответил один из них.
- Это что, Шапошников? - чувствуя, как всего его охватывает гнев, тихо спросил Гришин.
- Переправились сегодня утром, выходят, сказали, из-за Днепра. Все были целые, сам с ними утром разговаривал...
- Ты это кого кашей прикармливаешь? Предателей? Петр Григорьевич! позвал Гришин начальника трибунала дивизии Жижина. - Разобрались?
- Разобрался, Иван Тихонович.
- Приговор? - считая глазами стоявших перед ним бойцов, процедил Гришин.
- Согласно законам военного времени...
- Мы не из вашей части! - испуганно крикнул кто-то из группы.
- А ты кому Присягу давал? Только своей части или Родине? За тебя кто-то будет воевать, а ты в тылу валяться, и потом героя из себя строить, что на фронте был? - вне себя от ярости закричал Гришин.
Шапошников, глядя на стоявших перед ним людей в красноармейской форме, уже не бойцов для него и Гришина, поникших, с виноватыми или смотревшими под ноги тупыми глазами, думал: "На что надеялись? Что если всей группой, то не расстреляют? Чему тогда учили их все эти двадцать с лишним лет советской власти?" И вспомнил, как сразу же после прорыва из окружения в полку был расстрелян политрук Старков из батареи Похлебаева за то, что заставил бойца Тихомирова поменяться с ним формой перед боем. Вчера расстреляли еще одного самострельщика, самого заставили выкопать могилу.
- Товарищ капитан, разведка прибыла, - услышал он тихий голос лейтенанта Тюкаева.
- Петр Григорьевич, приводите приговор в исполнение, - жестко сказал Гришин и повернулся к Шапошникову. - А теперь с твоей разведкой разберемся.
Отошли в сторону, поджидая идущего к ним молодцеватого сержанта.
- Товарищ полковник, разрешите обратиться к товарищу капитану, щеголевато козырнул сержант.
- Обращайтесь, - стараясь успокоиться, сказал Гришин.
- В лесу, в районе ориентиры два и три, обнаружено скопление пехоты противника до батальона, накапливаются для атаки. На подходе к лесу был обстрелян, но прополз левее и наблюдал. В лесу слышен шум машин, устанавливают минометы. Много автоматчиков.
- Да вы и не были в разведке, товарищ сержант, - стараясь говорить спокойнее, начал Гришин. - Вы в кустах просидели, я же вас всех в бинокль видел!
Сержант, быстро побледневший, еле сдерживая проступившие слезы обиды, чуть слышно проговорил:
- Как так? Я был в поиске, товарищ полковник. Это группа у меня оставалась на берегу. Я один...
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});