Читать интересную книгу Шальные Кэрью - Марта Остенсо

Это не было ни радостью, ни боязнью, ни страхом, ни надеждой. Она чувствовала себя как будто освободившейся от оков неуклюжей одежды. Она была сильна, легка и свободна, как обнаженный атлет, бегущий под холодным потоком звездного света. Она не думала больше о Зинке, она думала только о Бэлисе. Она сейчас должна догнать его – сейчас! Вот тускло, маслянисто уже блестит речка, проглядывая по временам из-под белой завесы туманных испарений. Она должна найти Бэлиса, она должна сказать ему – сказать ему теперь…

Одинокий выстрел прорезал ночной воздух и встряхнул нависшую паутину тумана. Страшным грохотом отдался он в ее теле и едва не отнял разума.

Она сразу остановилась, но ноги ее, казалось, продолжали бежать вперед, отбивая немые удары по жесткой земле. Она вспомнила… Она вспомнила Нэта Брэзелла, стоявшего перед ней на дороге с ружьем в руке. «Держите своего красивого мужа дома, понимаете?».

– Бэлис! Бэлис!

Она громко кричала, без конца повторяя его имя. Густое облако нависло над ее сознанием. Она старалась бороться с этим, шире раскрывала глаза, спотыкалась, снова бежала вперед.

– Бэлис! Бэлис!

Темная фигура обрисовалась впереди, выйдя из тени карликовых дубов у поворота дороги. Она, казалось, колебалась, расплывалась, как пятно в бледном блеске звезд.

– Бэй!

Его имя пронзительно резким звуком отдалось в окутывавшем ее тяжелом безмолвии…

Она поняла, что впервые в жизни лишилась сознания. Но теперь было так приятно на краю дороги в освещенной светом Балке лежать без движения на руках Бэлиса, растиравшего ей виски и что-то говорившего тихим-тихим голосом.

Она немного повернулась, чтобы близко заглянуть ему в лицо.

– Что, лучше немного, маленький враг? – спросил он.

Ей не хотелось говорить. Ей хотелось трогать его, впитывать его близость, убеждаться, что это действительно он. Проведя рукой вдоль его шеи и дальше вниз за воротник, она чуть снова не лишилась чувств и отчаянно ухватилась за него.

– Ты не ранен, Бэй?

– Ни одной царапины. Но не говори пока. Полежи спокойно одну минуту.

Она откинулась назад в его руках.

– Что произошло? – спросила она его.

Он склонил к ней голову, касаясь щекой ее волос.

– Пьяный дурак Нэт! – сказал он. – Я возвращался домой мимо его пастбища. Зинка ушла к Фанни. Он вышел на дорогу передо мной с ружьем в руках. Мы крупно поговорили. Когда я отказался сказать ему, где Зинка, он поднял ружье. Оно выстрелило прежде, чем я успел его отнять у него. Потом я отнял его и бросил в болото.

– Где… где он теперь?

– Валяется там в канаве. Немного погодя он придет в себя, отправится домой и проспится.

Вся дрожа, Эльза высвободилась из объятий Бэлиса.

– Этот выстрел, Бэй, – я буду слышать его всю мою жизнь, – произнесла она.

Он снова прижал ее к себе, обняв обеими руками, и она сидела неподвижно, глядя на восток, где туман поднялся и открыл серебристо-серое море осоки. Ей казалось, что оттуда доносятся тонкие таинственные звуки, еле слышные, похожие на отдаленный странный треск.

– Как ты себя чувствуешь теперь? – спросил он ее.

– Отведи меня домой, Бэй, – прошептала она. Он встал и помог ей подняться. Одно мгновение они стояли оба неподвижно под сиянием звезд. Она вдруг подняла руки, притянула к себе его голову и поцеловала. Он подхватил ее, и глубокая горячая волна залила все ее тело. Из глаз ее потекли слезы, и она чувствовала, как они увлажняют его щеки и губы.

– Отведи меня домой, Бэй, отведи меня домой, – прошептала она опять.

Она еле различала окружающее сквозь полуопущенные дрожащие ресницы, и дорога впереди казалась смутной полосой, неожиданными зигзагами вившейся все выше и выше в гору.

ГЛАВА XIX

Весь день Эльза пребывала в каком-то священном кругу превыше всякого зла и печали. Когда бы она ни выходила во двор перед домом, она могла посмотреть вниз и увидеть Бэлиса, занятого осенней пахотой в поле к востоку. Она простаивала так по несколько минут, глядя, как очарованная, на смоченную дождем окрестность. Серый влажный воздух так нежно ласкал ей лицо и шею, что слезы настоящего блаженства подступали к ее глазам, и, когда она возвращалась опять в дом, все пело у нее внутри.

В середине дня Горхэм вернулся из Сендауэра. Увидев его едущим по дороге, пересекавшей Балку, Эльза рассеянно подумала о том, распространился ли уже кругом слух о столкновении Бэлиса с Нэтом Брэзеллом. Ее мысли обратились к Зинке. Провела ли она ночь у Фанни Ипсмиллер, как предполагала, или вернулась домой?

Горхэм въехал во двор, и Эльза направилась к сараю, где он распрягал лошадь.

– Хорошо провели время у сестры? – спросила она его.

– Прекрасно. Я предполагал вернуться домой раньше, но не всегда бывает легко вырваться, – сказал Горхэм с улыбкой. – А потом я еще задержался в городе на два-три часа… Вы слышали, должно быть, новость о Нэте Брэзелле?

Внезапная тревога охватила Эльзу при этом вопросе.

– Нет, Горхэм. Мы ничего не слышали. В чем дело? Горхэм быстро сплюнул в сторону.

– Кажется, было бы лучше, если бы я поменьше болтал. Да… во всяком случае, если вы ничего не слыхали, я думаю, пусть вам расскажет сам хозяин. Эта новость может взбудоражить вас.

– Что за вздор, Горхэм!

Ее голос прозвучал так тревожно, что работник вопросительно взглянул на нее. Она поторопилась изменить тон:

– Что тут может меня беспокоить, если только дело не касается моих? Говорите!

– О, нет, это не имеет никакого отношения к вашим родственникам. Это касается только Нэта Брэзелла. Он умер.

– Горхэм! Нэт Брэзелл умер? Горхэм еще раз выразительно сплюнул.

– Да… Он повесился ночью в своем коровнике. Эльза устремила невидящий взор мимо него на груду серых, синеватых и розовых облаков, разорванных дождем и мчавшихся почти над самой вершиной Горы. Нэт Брэзелл…

Горхэм, раз уже начал, готов был говорить без конца.

– Жена Нэта ночевала у Фанни Ипсмиллер. Нэт, говорят, последние два дня пьянствовал в городе. Во всяком случае, жена была в эту ночь у Фанни Ипсмиллер, и когда они обе пришли в дом утром, то нашли его там висящим на балке с веревкой на шее. Нильс влез наверх и срезал веревку, но ничего из этого не вышло. Должно быть, он почти всю ночь провисел уже мертвый. Так говорит доктор.

– А где его жена, Горхэм?

– Ее взяли домой, к отцу, на ту сторону Гэрли. Говорят, она чуть не помешалась от потрясения. От нее нельзя было добиться ни слова. Может быть, удалось бы что-нибудь выяснить, если бы можно было заставить ее говорить, но она не в состоянии ничего сказать, только плачет, как сумасшедшая.

Эльза чувствовала на себе взгляд Горхэма, устремленный на нее с тайным любопытством. Быть может, он знал больше, чем говорил. Ей хотелось знать, упоминалось ли в связи с этой трагедией имя Бэлиса. Вдруг дикое возмущение прорвало завесу ужаса, окутавшую ее мозг, когда она слушала рассказ Горхэма. Эта грязная трагедия ворвалась в ее жизнь как раз в час ее восторженного счастья. Она вся болезненно сжалась, пошла к дому, почти не видя лежавшей перед ней дорожки.

Скрываясь за чувством возмущения, ее одолевал в глубине души также отвратительный страх, что по тому или иному поводу имя Бэлиса Кэрью могло даже сейчас быть на устах тех, которые говорили о Нэте Брэзелле и Зинке, его жене. Даже сейчас тень колоритных Кэрью двигалась по земле, чтобы омрачить день ее сладостного счастья. Она инстинктивно отшатнулась, обороняясь от невидимого врага.

В эту минуту вернулся с поля Бэлис. Эльза смотрела на него через окно кухни, когда он стоял и разговаривал с Горхэмом. Она видела, как он снял шляпу и провел пальцами по волосам. Потом пожал плечами – жест Питера Кэрью, подумала она про себя – и направился по дорожке к дому.

Эльза встретила его в дверях. Он натянуто улыбнулся, приподнял рукой ее подбородок и поцеловал.

– Горхэм уже рассказал тебе? – произнес он.

Она заглянула ему прямо в глаза и снова подумала, как когда-то давно, что они были цвета темно-красного моха подо льдом. В них была теплота, скрытая глубоко внутри под твердой и блестящей поверхностью.

– Да, он сказал мне, – ответила она. – Я ждала тебя.

Его взгляд своей силой как бы приковал ее к месту.

– Ты не дашь этой истории испортить наши отношения? – сказал он затем. – Будет, конечно, как всегда, много разговоров…

Она покачала головой, улыбнулась и притянула к себе его лицо.

Как во сне проносились теплые дремотные дни октября, темные и влажные сумерки ноября и кристально-черные ночи декабря. Эльза чувствовала, что и она несется с ними в тумане блаженного, похожего на грезы счастья, вместе с Бэлисом, совершенно поддавшимся их волшебному очарованию. Она знала – как будто по слабым, едва проникавшим сквозь эти чары отголоскам, не нарушавшим ее покоя, – что жизнь вне их маленького дома на Горе продолжала идти обычным порядком.