Читать интересную книгу Шальные Кэрью - Марта Остенсо

– Эльза, – ровным голосом сказала он, – ты лжешь! Многие действительно поступили бы так, как ты говоришь, но ты не из их числа. Ты мне рассказываешь, что вышла за меня замуж для того, чтобы разрешить затруднительное положение. А я тебе говорю, что это неправда, что ты не могла этого сделать. Я больше ничего не скажу об этом. Тебе не выдержать этого… и мне тоже. Два обстоятельства… только два… дали мне возможность выдерживать до сих пор. Одно из них – моя любовь к тебе, владеющая мною, как заклятье. Это просто наваждение, эта любовь. Другое обстоятельство – предчувствие, что какой-то проклятый рок выбрал именно меня для расплаты за всех Кэрью, за всех мужчин нашего рода, которые всегда получали все, что им хотелось.

Она резко перевела дыхание и подняла лицо, глядя ему прямо в глаза.

– Даже… даже жену Нэта Брэзелла? – сказала она с внутренней дрожью.

Вот – она сказала это наконец! Ее охватила слабость, окутавшая ее, как сгущавшаяся темнота. Она чувствовала, что он смотрит на нее каким-то странным, испытующим взором, затем в ее ушах резко прозвучал его горький смех.

– Господи! Так вот оно что! Ну что же, я не стану упрекать тебя за это. Я мог бы сказать тебе… но какой смысл! Тебе это было бы только неприятно и для меня самого звучало бы чертовски дико. Но я вовсе не настолько испорчен. Когда мужчина поклоняется женщине, Эльза, то он… поклоняется ей безраздельно. Не забывай этого, Эльза! Но я предпочел бы, чтобы ты ненавидела меня от всего сердца, чем приняла меня таким и… переносила бы все.

Он ушел. Она долго стояла, бессильно опершись на дерево, и смотрела на его фигуру, исчезавшую среди теней на склоне внизу. Весь мир кругом стал сразу гармонично одушевленным. Она чувствовала под собой темное дыхание земли, трепет ее колоссальной груди, а наверху светлые звезды и величественное небо – мечты могучего духа земли. Жизнь, любовь – тоже мечты, тени, колышимые ветром.

В тот вечер Эльза больше не видела Бэлиса. Утром Горхэм сказал ей, что он уже уехал в Гэрли и не вернется до наступления темноты.

Она двигалась по комнатам, как человек, ставший вдруг чужим в том месте, которое раньше было таким привычным. Бэлис уехал в Гэрли, и целый день, следовательно, был в ее полном распоряжении после их вчерашнего разговора под березами. Целый день для чего? Для того, чтобы провести его наедине со своей гордостью, видеть кругом все, что напоминает о его любви и терпении, чувствовать опять то неудержимое стремление, которое неизменно жило в ее сердце, но которое губы отказывались высказать? Это было невыносимо.

После полудня она отправилась пешкой через поля, отделявшие ее от фермы Бауэрсов. У нее не было определенного намерения посетить мать в своем теперешнем настроении. Но ей было приятно ходить, ощущать под ногами твердую, надежную землю, поднимать лицо к чистой, безмятежной синеве неба, так бывало, когда она лежала одиноко в домике среди лебеды на ферме отца и задумчиво наблюдала за облаками, плывущими своими, не обозначенными ни на каких картах путями. Ею овладело безотчетно счастливое настроение. Мир куда-то отдалился, стал совсем маленьким, крохотным шариком в пространстве, его тяжелые контуры сгладились на расстоянии, его мелочные противоречия исчезли из виду. Ею овладело чувство стыда. Куда исчезли теперь ее гордость, ревность, ее мелкие сомнения и высокомерие? Куда в эту минуту исчезло все, кроме любви – пламенной, всепожирающей, исступленной любви?

Это настроение продолжало царить в ее душе, когда в конце концов она вошла в кухню, где мать готовила ужин. Оно подняло ее над унынием услышанных там жалоб, не дало ей поддаться влиянию тоскливо-скучной рутины, пропитавшей жизнь Стива Бауэрса и дяди Фреда, и, когда она вновь отправилась назад по полям, набросило свой серебристый оттенок на белые испарения тумана, сетью паутины покрывавшие Балку.

Когда почва стала возвышаться от ровной поверхности полей к первому отлогому склону Горы, она приостановилась и посмотрела вверх на постройки на верхних склонах. Там виднелся свет. Сначала она подумала о Горхэме, Но затем вспомнила, что он собирался, как говорил ей утром, отправиться на север, чтобы навестить свою двоюродную сестру, жившую по ту сторону Сендауэра. Это не мог быть свет в окнах Горхэма. Очевидно, Бэлис вернулся домой. Ее сердце сильно забилось, когда она начала подниматься на Гору.

И только когда она достигла дорожки, которая вела от пристроек к дому, ее внезапно охватило какое-то неизъяснимое тревожное чувство. Она медленно прошла по дорожке, открыла дверь и вошла в переднюю. Тихо закрыв за собой дверь, она остановилась на миг, не снимая руки с ручки двери, и посмотрела в гостиную. Бэлис только что затопил камин и стоял перед ним, широко расставив ноги и заложив руки за спину.

Он быстро повернулся и взглянул на нее.

– А, Эльза! – воскликнул он. – Я только что хотел пойти искать тебя.

– Я была у матери, – объяснила она. – Я никак не думала, что ты так рано вернешься домой.

Она сняла шляпу и поправила волосы. Ее лоб был влажен. Затем она вошла в гостиную.

– Горхэм сказал мне, что…

Дыхание внезапно оборвалось в ее горле. Зинка Брэзелл, грациозно свернувшаяся клубочком в одном из больших кресел, начала умышленно лениво выпрямляться и вытянулась во весь рост с обезоруживающей, детской улыбкой на лице.

– Я опять пришла сюда, – произнесла она своим нежным голосом, воспоминание о котором по целым дням жгло сердце Эльзы. – Я чувствовала себя такой одинокой и пришла повидать вас. Я вам не мешаю?

– Конечно, нет, Зинка! – сказала Эльза; ее голос прозвучал странно глухо.

Она опять посмотрела на Бэлиса и поняла, что он, должно быть, только что приехал. Он еще не снял своего легкого пальто. Она не решалась взглянуть ему в лицо.

– Ты ужинал в Гэрли, Бэлис? – спросила она.

Но она не могла ждать его ответа. Все тело ее было охвачено нервной дрожью, глаза застилал густой туман. Почти бегом она направилась в кухню. Закрыв за собой дверь, она остановилась посредине кухни, сжимая кулаками виски и страшным напряжением воли пытаясь побороть овладевшее ею волнение. Бэлис прошел за ней через столовую. Она обернулась, когда он распахнул дверь.

– Что с тобой? – спросил он, закрывая за собой дверь и подходя к Эльзе.

Его пальцы больно сжали ей плечи.

– Что с тобой? Ты побелела, как бумага.

– Ничего… ничего, – услышала она неясный шепот, вырывавшийся из ее уст, которые, казалось, уже не принадлежали ей. – Я… я думаю, что я… немного устала.

Не глядя на него, она чувствовала на себе его пристальный, настойчивый взгляд.

– Брось это! – повелительно сказал он в конце концов. – Ты держишь себя, как дурочка: мне ведь ясно, в чем дело. Я вернулся меньше, чем десять минут назад, и, входя, нашел ее сидящей на крыльце. Нэт со вчерашнего дня ушел в Сендауэр – пьянствовать. Она боится встретиться с ним, когда он вернется.

– Я… ничего. Мне все равно, – запротестовала она. Его пальцы сильнее сдавили ее плечи.

– А мне не все равно! Ты должна выслушать меня! Она хочет здесь ночевать. Я сказал ей, что она не должна здесь оставаться и не должна приходить сюда. Она отправится ночевать к Фанни Ипсмиллер. Я провожу ее до пастбища Брэзелла, а оттуда она может пройти одна. Ты слышишь меня?

– Да… да, я слышу. Все это не имеет никакого значения.

Не говоря больше ни слова, он отошел от нее, открыл дверь и вышел в столовую. Через секунду она услышала, как он из передней звал Зинку. Раздался ее послушный, низко модулирующий голос. Затем открылась входная дверь и захлопнулась. Эльза упала на стул.

Она не знала, сколько времени так просидела на стуле в ожидании. Поднявшись наконец и войдя в гостиную, она почувствовала во всем теле невыразимую слабость и тяжело опустилась на кушетку.

Упрек во взоре Бэлиса наказал ее за то, что она усомнилась в нем. В его взоре был вызов, а она встретила его с глупой слабостью. Она – такая сильная всего за час перед тем, она – вобравшая в себя всю мощь земли, когда шла через поля, она – уверенно взявшая в свои руки управление своей жизнью!

Сколько времени прошло с тех пор, как они ушли? Она искала глазами часы, стоявшие над камином. Бэлис Кэрью, идущий среди белесого колдовства Балки с Зинкой, которая должна была остаться темным и вместе с тем ярким воспоминанием в глубоких тайниках его души! Она сойдет с ума, если будет продолжать думать о них и мысленно следовать за ними.

Эльза быстро вскочила с кушетки, сняла с вешалки в передней свою жакетку и быстро вышла на открытый воздух. Ее охватило какое-то дикое безумие, заставившее стремглав выбежать из дома, изо всех сил пуститься к большой дороге и дальше, дальше, вниз, в Балку, бежать так, что до боли захватывало дух. Ее несло, как на крыльях, неистовое возбуждение, какого она никогда до сих пор не испытывала.

Это не было ни радостью, ни боязнью, ни страхом, ни надеждой. Она чувствовала себя как будто освободившейся от оков неуклюжей одежды. Она была сильна, легка и свободна, как обнаженный атлет, бегущий под холодным потоком звездного света. Она не думала больше о Зинке, она думала только о Бэлисе. Она сейчас должна догнать его – сейчас! Вот тускло, маслянисто уже блестит речка, проглядывая по временам из-под белой завесы туманных испарений. Она должна найти Бэлиса, она должна сказать ему – сказать ему теперь…