оставила меня на бельведере, так же, как в ту лунную ночь, когда здесь был со мной майор Гайнд. Причина этого, может быть, наше возвращение в этот дом. Я не жалуюсь, я долго отдыхал.
Она обвила его шею руками.
– Мы завтра же уедем из Венжа, – сказала она.
Она твердо произнесла эти слова, но ее сердце замерло, когда они сорвались с ее губ. Аббатство Венж было местом самого чистого счастья в ее жизни. Какая участь ожидала ее по возвращении в Лондон?
II. События в Тен-Акре
Не было никаких препятствий к быстрому отъезду Ромейна и его жены из аббатства Венж. Вилла в Гайгете, называемая Тен-Акр-Лодж, содержалась вместе с окружавшими дом садами в образцовом порядке слугами покойной леди Беррик, служившими в настоящее время ее племяннику.
На другой день после приезда на виллу Стелла послала записку к матери. В тот же день мистрис Эйрикорт заехала в Тен-Акр, отправляясь на какой-то пикник. Найдя, к своему величайшему удовольствию, что дом модной постройки, устроен со всеми новейшими приспособлениями и роскошью, она тотчас начала составлять план блестящего торжества в честь возвращения новобрачных.
– Я не хочу хвастаться, – сказала мистрис Эйрикорт, – но едва ли есть женщины снисходительнее меня. Мы не будем говорить, Стелла, о твоей жалкой свадьбе! Всего пять человек, вместе с вами и с Лорингами! Роскошный бал примирит тебя с обществом, а этого только и надо. Чай и кофе, любезный Ромейн, будут в вашем кабинете, оркестр Коота, ужин от Гентера, сады иллюминировать цветными фонариками, тирольские певцы между деревьями будут чередоваться с военной музыкой, и если есть в Лондоне африканцы или другие дикари, вероятно, найдется место в ваших очаровательных садах для их единоборства, плясок, а в заключение блестящий фейерверк.
Внезапный припадок кашля остановил дальнейшее перечисление развлечений предполагаемого бала. Стелла заметила, что ее мать казалась необыкновенно изнуренной и сморщенной, несмотря на белила и пудру; это было обыкновенным результатом преданности мистрис Эйрикорт требованиям общества, но кашель был каким-то новым и свидетельствовал об истощении.
– Я боюсь, мама, что вы слишком утомились, – произнесла Стелла. – Вы выезжаете слишком часто.
– Ничего подобного, моя милая, я сильна как лошадь. Прошлую ночь я ожидала карету на сквозном ветру после одного из прекраснейших концертов этого сезона, окончившегося восхитительной игровой французской пьеской. Вероятно, там я схватила легкую простуду. Мне только нужен стакан воды. Благодарю вас, Ромейн, у вас ужасно строгий и серьезный вид, наш бал развеселит вас. Вы не знаете, как улучшилось бы расположение вашего духа, если б вы сожгли эти ужасные книги. Дорогая Стелла, я завтра приеду сюда завтракать – вы так близко живете от города, привезу список лиц и мы определим день и количество приглашенных. О боже мой, как уже поздно, а у меня остается почти час езды до гулянья. Прощайте, мои голубки, прощайте!
По пути к экипажу ее охватил новый припадок кашля. Но она все-таки старалась не придавать этому значение.
– Я сильна как лошадь, – повторила она, как только смогла заговорить, и, подобно молодой девушке, впорхнула в карету.
– Твоя мать убивает себя, – сказал Ромейн.
– Если б я могла уговорить ее погостить немного у нас, – намекнула Стелла, – тишина и спокойствие могли бы сотворить чудеса. Ты не будешь против этого, Луис?
– Я на все согласен, моя дорогая, только чтобы не давать бал и не сжигать моих книг. Если твоя мать уступит в этих двух вещах, то весь мой дом в ее полном распоряжении.
Он говорил весело и казался совсем здоровым, после того как освободился от тягостных воспоминаний, связанных с аббатством Венж.
Остался ли в Йоркшире мучительный голос? Стелла боялась приступить к этой теме, зная, что это напомнит ему роковую дуэль. К ее удивлению, Ромейн сам заговорил о семействе генерала.
– Я писал Гайнду, – начал он. – Ты ничего не имеешь против того, чтобы он отобедал у нас сегодня?
– Конечно, нет!
– Мне хотелось бы послушать, не расскажет ли он мне чего-нибудь об этих француженках. Он взялся в твое отсутствие повидаться с ними…
Он не мог заставить себя говорить дальше!
Стелла быстро поняла, что он хотел сказать, и окончила за него фразу.
– Да, – сказал он, – я желаю услышать, как поживает мальчик и есть ли надежда на его спасение. Ты не спрашивала, это наследственное помешательство? – спросил он и вздрогнул.
Чувствуя, как важно скрыть правду, Стелла только ответила, что не решилась спросить, была ли в этом семействе предрасположенность к умопомешательству.
– Я полагаю, – прибавила она, – ты не захочешь видеть этого мальчика, чтобы определить шансы на его выздоровление?
– Ты полагаешь? – спросил он с внезапным гневом. – Ты могла бы знать это наверняка. Я леденею при одной мысли увидеть его. О, когда я забуду! Когда я забуду!
– Кто первый заговорил о нем? Ты или я? – спросил он с новым раздражением после минутного молчания.
– Это была моя вина, мой милый, – он так безвреден, так кроток, и у него такое милое лицо, что я думала, тебе будет приятно его видеть. Прости меня, мы никогда не будем более говорить о нем. Нужно ли мне переписать что-нибудь? Ведь я теперь твой секретарь, Луис?
Затем она увела Ромейна в кабинет к его книгам. Когда приехал майор Гайнд, она постаралась первая увидеть его.
– Говорите как можно меньше о вдове генерала и о его сыне, – шепнула она.
Майор понял ее.
– Не беспокойтесь, мистрис Ромейн, – произнес он, – я достаточно хорошо знаю вашего мужа и понимаю, что вы хотите сказать. Среди привезенных мною новостей есть приятные известия.
Он не успел объясниться подробнее, как вошел Ромейн.
Когда слуга удалился из комнаты после обеда, майор начал:
– Я приятно удивлю вас: всякая ответственность касательно генерала снята с вас. Эти дамы возвращаются теперь во Францию.
Стелла тотчас вспомнила одну грустную подробность ее посещения Камп-Гилла.
– Мадам Марильяк говорила о своем брате, который не был согласен на ее брак, – сказала Стелла. – Простил ли он ее?
– Именно это он и сделал, мистрис Ромейн. Очень естественно, что он был недоволен браком своей сестры с таким человеком, как генерал. На днях он в первый раз услышал, что она овдовела, и тотчас же поехал в Англию. Я простился с ним вчера, они вполне примирились перед его отъездом домой. Я думаю, вы будете рады, мистрис Ромейн, услышать, что горести несчастной вдовы кончились. Ее брат достаточно богат и может облегчить их положение, да притом он весьма добрый человек.
– Видели вы его? – поспешно спросила Стелла.
– Я был с