поддерживать свое положение в свете, и этого достаточно, чтобы зажать ему рот. А что касается других, то есть еще только три человека в Англии, которые могут выдать тебя. Я полагаю, что ты можешь положиться на свою мать, лорда Лоринга и на меня?
Было совершенно бесполезно отвечать на такой вопрос, и прежде чем Стелла успела опять заговорить, голос лорда Лоринга послышался за дверью:
– Как! Вы разговариваете до сих пор! – воскликнул он. – И еще не в постели?
– Войди! – крикнула ему жена. – Послушаем, что думает об этом мой муж, – сказала она Стелле.
Лорд Лоринг слушал с полнейшим вниманием, когда ему передавали предмет разговора. Когда пришло время высказать свое мнение, он, не колеблясь, принял сторону своей жены.
– Если б вы были виноваты, даже в самой незначительной степени, Ромейн имел бы право узнать от вас все, но нам, моя дорогая, известна истина, и мы знаем, что вы чистая, непорочная девушка. Вы во всех отношениях достойны Ромейна, вы знаете, что он вас любит. Если вы расскажете ему эту несчастную историю, он только пожалеет вас. Разве вы нуждаетесь в сожалении?
Эти последние, неоспоримые слова положили конец разговору, и с той минуты эта тема была оставлена.
Еще один человек, бывший на балу, не спал в это утро. Отец Бенвель, завернувшись спокойно в свой шлафрок, слишком серьезно был занят своей корреспонденцией, чтобы думать о постели.
Все письма, написанные им, за исключением одного, были запечатаны, адресованы и снабжены марками. Одно, еще не запечатанное письмо он теперь перечитывал и поправлял. Оно было адресовано, по обыкновению, секретарю ордена в Риме и после окончательной поправки заключало в себе следующие строки:
«Мое последнее письмо уведомило вас о возвращении Ромейна в Лондон и к мисс Эйрикорт. Позволяю себе умолять наших преподобных братьев сохранять полнейшее спокойствие души, не взирая на это обстоятельство. Владелец аббатства Венж еще не женат. Если мое терпение и настойчивость увенчаются полным успехом, мисс Эйрикорт не будет его женой.
Но позвольте мне не скрывать правды: при неизвестных случайностях, предстоящих нам, я не могу располагать никем, кроме себя. На Пенроза нельзя более полагаться, а усилия агента, которому я поручил справки, не удались.
Сначала изложу обстоятельства, касающиеся Пенроза. Я с сожалением должен сказать, что рвение, с которым этот юноша взялся за дело обращения, было возбуждено не преданностью интересам церкви, а собачьей привязанностью к Ромейну. Не дождавшись моего позволения, Пенроз обнаружил свое истинное звание священника.
Мало этого, он не только отказался следить за поступками Ромейна и мисс Эйрикорт, но умышленно не слушал признания, которые ему хотел сделать Ромейн, на том основании, что я могу приказать ему повторить эти признания мне.
Какую пользу можем мы извлечь из необузданного чувства чести и признательности этого бедняги? При настоящих обстоятельствах он мало полезен нам, поэтому я дал ему время подумать, другими словами, я не воспротивился его отъезду из Лондона для занятий духовными делами в провинции, впрочем, это еще вопрос будущего: можем ли мы употребить с пользою его энтузиазм в иностранной миссии? Так как возможно, что его влияние еще окажется нам полезным, то я осмеливаюсь предложить держать его под нашим присмотром до тех пор, пока обращение Ромейна в католицизм в действительности не свершится. Не думайте, что их настоящий разрыв окончателен, я готов ручаться, что они еще увидятся.
Теперь я могу перейти к неудаче моего агента и к тому образу действия, который предпринял вследствие этого.
В приморской деревне Кловелли, по соседству с имением мистера Винтерфильда, справки навести совершенно не удалось. Зная, что я могу положиться на оставленные мне сведения, по которым некоторые компрометирующие обстоятельства имеют связь с мисс Эйрикорт, я решил повидаться с мистером Винтерфильдом и лично в этом убедиться.
Агент доносил мне, что человек, окончательно спутавший его розыски, был старый католический священник, давно живущий в Кловелли.
Его имя Ньюблисс, и он весьма уважаем в среде католического дворянства в этой части Девоншира. По зрелому размышлению, я заручился рекомендательным письмом к моему преподобному коллеге и отправился в Кловелли, сказав моим друзьям, что предпринимаю поездку для поправления здоровья.
Я нашел в отце Ньюблиссе почтенного и смиренномудрого сына церкви, между прочим, с одной слабостью, положительно недоступной хитрому во всех других отношениях агенту, которому мною были поручены справки. Мой почтенный друг – ученый и непомерно гордится своею ученостью. Я тоже ученый, и этим качеством с первого раза заслужил его расположение, а затем слегка польстил его гордости. Результат этого виден из некоторых рассуждений, вот они.
1) События, связывающие мистера Винтерфильда с мисс Эйрикорт случились два года назад и начались в Бопарк-Гаузе.
2) В это время мисс Эйрикорт со своей матерью гостила в Бопарк-Гаузе. В окрестностях все были уверены, что мистер Винтерфильд и мисс Эйрикорт были помолвлены.
3) Вскоре после этого мисс Эйрикорт и ее мать удивили соседей своим внезапным отъездом из Бопарк-Гауза в Лондон.
4) Сам мистер Винтерфильд уехал из своего поместья на континент, куда именно, никто не знал. Вскоре после этого управляющий отпустил всех слуг, и дом оставался пустым больше года.
5) В конце этого времени мистер Винтерфильд один возвратился Бопарк-Гауз и никому не сказал, как и где он провел это время.
6) Мистер Винтерфильд холост и по настоящее время.
Собрав эти предварительные сведения, пора было попытать, что можно сделать с самим мистером Винтерфильдом. Среди прочих хороших вещей, которые он получил в наследство, есть прекрасная библиотека, собранная его отцом. Было весьма естественно, что один ученый не откажется показать книги другому. За моим представлением хозяину, естественно, последовало знакомство с библиотекой.
Я удивлю вас так же, как и сам был удивлен. За всю жизнь я, кажется, не встречал человека очаровательнее мистера Винтерфильда. Приятное, простое обращение, привлекательная наружность, мягкий характер и оригинальный юмор, восхитительно смешанный с природным изяществом, – вот выдающиеся качества человека, от которого – я сам видел – мисс Эйрикорт, случайно встретив его в обществе, отвернулась с ужасом и отвращением! Невозможно, глядя на него, считать его способным на жестокий или бесчестный поступок.
Не думайте, что я увлекся обманчивым впечатлением, происшедшим от благосклонного приема, оказанного мне как другу отца Ньюблисса. Я не стану ссылаться на мое знание человеческой природы – и только приведу неопровержимые свидетельства бедных соседей мистера Винтерфильда. Где бы я ни проходил, в деревне или вне ее, одно упоминание его имени тотчас вызывало всеобщий восторг и благодарность. “Никогда раньше не было такого друга у бедных, и никогда не будет подобного до скончания мира”