Несколько исписанных страниц, испещренных поправками, привлекли его внимание.
– Это история, которую вы пишете? – спросил он. – Вы не из тех авторов, которые в уме производят все поправки – вы просматриваете и исправляете свое сочинение с пером в руках.
Ромейн с удивлением взглянул на него.
– Следовательно, мистер Винтерфильд, и вы иногда брались за перо не только для того, чтобы писать письма.
– Нет, я не заслуживаю вашего комплимента. Когда вы навестите меня в Девоншире, я покажу вам несколько рукописей и корректурных листов наших великих писателей, собранных покойным отцом. Мои сведения о силе умственной работы почерпнуты из рассматривания этих литературных сокровищ.
Каково бы было удивление публики, если б она узнала, что каждый писатель, достойный своего имени, бывает самым строгим критиком собственной книги, прежде чем она попадет в руки профессиональных критиков! Человек, с увлечением писавший накануне, сегодня вершит беспощадный суд над своим собственным произведением. Как увлекательна должна быть наука, требующая такой двойной работы!
Ромейн вспомнил – без горечи – о жене. Однажды Стелла спросила его, сколько времени он обыкновенно пишет страницу. Ответ удивил ее и заставил пожалеть о нем.
– Зачем ты столько трудишься? – спросила она нежно, – ведь читателям было бы все равно, мой милый, если бы ты употреблял на это только половину времени.
Чтобы переменить разговор, Ромейн повел своего гостя в другую комнату.
– Там есть картина, относящаяся к новейшей школе живописи. Вы говорили о труде в науке, вот проявление его в искусстве.
– Да, – сказал Винтерфильд, – но здесь трудом руководила критическая способность и чувство меры. Я стараюсь восхищаться и начинаю жалеть бедного артиста. Взгляните на это дерево без листьев посередине. Даже маленький сучок на каждой веточке старательно нарисован, а в результате получается расписанная фотография. Глядя на ландшафт, вы не видите в нем соединения отдельных частей, на дереве вы не будете рассматривать каждую веточку – в природе все одновременно производит на вас общее впечатление, того же самого вы требуете и от картины. Эта картина – торжество терпения и труда, она исполнена, как вышивание, все по маленьким отдельным частям, к каждой части приложено одинаковое механическое старание. Сознаю, что это с моей стороны неблагодарность к художнику, но я с чувством облегчения смотрю после этой картины на вашу рощицу.
Говоря это, он подошел к окну, выходившему в сад перед домом. В ту же минуту из аллеи донесся шум колес. Открытая коляска появилась на повороте дороги.
Винтерфильд подозвал Ромейна к окну.
– К вам гость, – начал он и вдруг отодвинулся от окна, не сказав больше ни слова.
Ромейн, посмотрев в окно, узнал жену.
– Извините меня, если я на минуту оставлю вас, – сказал он, – это мистрис Ромейн.
В это утро улучшение в здоровье мистрис Эйрикорт снова дало Стелле возможность, которой она так дорожила, провести часа два с мужем. Ромейн вышел ей навстречу и, торопясь, не заметил, что Винтерфильд, словно статуя, замер у окна.
Стелла вышла из экипажа в ту минуту, когда ее муж выскочил на крыльцо. Она взошла на несколько ступенек, которые вели в залу, с таким трудом и так медленно, будто старая больная женщина. Легкий румянец на ее щеках сменился сероватой бледностью. Она увидела Винтерфильда.
С минуту Ромейн смотрел на нее в молчаливом испуге. Обняв Стеллу за плечи, он провел ее в первую комнату, выходившую в залу.
– Милая моя, ухаживая за матерью, ты совершенно изнурилась! – сказал он с нежностью в голосе, – если уж ты не хочешь заботиться о себе, то должна хотя бы подумать обо мне. Ради меня останься здесь и отдохни немного. В первый раз я буду тираном и не отпущу тебя.
Она собралась с силами и попыталась улыбнуться, а когда ей это не удалось, постаралась скрыть неудачу, поцеловав его.
– Да, это следствие усталости и боязни, – сказала она, – но мамаше действительно лучше, и если дело пойдет так, то спокойствие снова возвратит мне прежние силы.
Она остановилась и, призвав на помощь все свое мужество, решилась наконец задать простой и ужасный для нее вопрос:
– У тебя гость?
– Ты видела его у окна? Прелестный человек! Я знаю, он тебе понравится. При других обстоятельствах я бы представил его тебе сейчас же, сегодня тебе не до гостей.
Но она решила заставить Винтерфильда отказаться от очередного посещения их дома, поэтому настояла на этой встрече.
– Мне вовсе не так дурно, как ты думаешь, Луис, – сказала она храбро. – Когда ты захочешь вернуться к своему новому знакомому, я тоже пойду с тобой. Я немного устала – вот и все.
Ромейн озабоченно взглянул на нее.
– Давай я принесу тебе рюмку вина, – предложил он.
Она согласилась, чувствуя в том действительную необходимость. Когда он отошел от нее, чтобы дернуть за колокольчик, она задала ему очередной вопрос, не покидавший ее с той минуты, как она увидела Винтерфильда.
– Как ты познакомился с этим джентльменом?
– Через отца Бенвеля.
Ответ не удивил ее – подозрение зародилось в ее душе со времени бала леди Лоринг. Будущее счастье Стеллы зависело от того, удастся ли ей помешать сближению между мужем и Винтерфильдом. Сознавая это, она решилась на встречу с Винтерфильдом.
Но как ей встретиться с ним? Сделать вид, что они не знакомы? Пожалуй, это наилучший путь, чтобы выйти из ужасного положения. Выпив рюмку вина, она взяла Ромейна под руку, говоря:
– Нельзя так долго оставлять твоего знакомого в одиночестве. Пойдем!
Когда они проходили через залу, она подозрительно глянула на входную дверь. Не воспользовался ли Винтерфильд удобным случаем, чтобы уйти? В другое время она сообразила бы, что приличие заставляет его ожидать возвращения Ромейна. Но и Винтерфильд прекрасно понимал, что подобный поступок заставил бы Ромейна заподозрить его в каком-нибудь неблаговидном побуждении и неслучайном исчезновении при появлении жены.
Ромейн отворил дверь, и они вошли вместе.
– Мистер Винтерфильд, позвольте представить вас жене, – сказал Ромейн.
Хозяйка и гость поклонились друг другу и обменялись обычным приветствием, но усилие, которое оба делали над собой, было очевидным. Ромейн заметил, что жена его поклонилась необыкновенно церемонно, а непринужденность и находчивость Винтерфильда тоже исчезли. Может быть, он принадлежал к числу редких в наше время людей, которые теряются в присутствии женщин? А перемену в Стелле он приписал состоянию ее здоровья. Как в том, так и в другом случае такое объяснение было вероятно. Ромейн постарался вывести их из неловкого положения.
– Картины так понравились мистеру Винтерфильду, что он намеревается еще раз приехать к нам посмотреть на них, – сказал он жене. – И одна из наиболее