— Это тут, — тихо сказал он.
— Не может быть! — воскликнула Рена. — Здесь же ничего нет, кроме пыльной травы.
— Он должен быть тут… где-то, — настаивал Коннор, чувствуя, как начинает сильно кружиться голова.
— Ох! — Рена вдруг тоже ощутила неприятную волну слабости, прошедшую по всему телу. Она напряглась. — Защитная завеса! Надо ее прорвать…
Воздух зарябил, сгустился дрожащим маревом, будто нагретый солнцем, и снова стал прозрачным. Коннор увидел среди кустов низенький домик, почти конуру, сложенный из потрескавшегося камня. Они с Реной кинулись к нему.
Тересса остановилась в тени дерева и отбросила с лица влажные волосы.
Солнце пекло вовсю. На этом пекле странно выглядели мальчики и девочки, одетые в бархатные костюмы и шелковые платья. Распаренные, вспотевшие, они все же не прекращали игру. Громче всех смеялась и визжала Мирли. Ее светло-лимонное парчовое платье ослепительно сверкало в лучах солнца.
Терессу вовсе не удивляло ее истеричное, преувеличенное веселье. Мирли всегда старалась выделиться, обратить на себя внимание. Но и остальные ребята были слишком возбуждены. Наверняка на всех действовало нервное напряжение, державшее в последние дни и взрослых обитателей дворца в постоянном раздражении.
Гариан и его дружки задумали какую-то запутанную и странную игру. Правила придумывались как бы на ходу, и никто не мог понять до конца, во что же они будут играть.
Тересса окинула взором длинную узкую лужайку, на которой в тени дубов были раскинуты скатерти с едой и питьем. Некоторые мальчики и девочки, весело перебрасываясь словами, с удовольствием жевали, доставая еду прямо из корзин. Другие столпились около Терессы и старались веселиться, пока настоящая игра не началась.
Гариан с дружками пытались пройти по перекинутому через ручей бревну Нелепый Нил уже, конечно, успел бухнуться в воду и теперь сидел, надувшись, в сторонке, дрожащий и закутанный в плащ.
Тересса припомнила, как весело играли они с Реной в сиротском приюте. Им хорошо было вдвоем, а задорная Рена всегда просто неистощима на выдумки. Как же все-таки они скучны, эти разодетые, расфуфыренные франты, как сказала бы Рена! Тересса откровенно зевнула.
— Скучаешь, принцесса? — заставил ее вздрогнуть чей-то голос.
Тересса обернулась. Позади нее стоял Хок. На нем была темно-синяя бархатная туника, на фоне которой даже его иссиня-черные волосы казались чуть светлее. Накрахмаленная рубашка сверкала белизной. Никаких украшений, лишь длинный меч в простых кожаных ножнах у пояса. Остальные мальчики тоже нацепили рапиры, шпаги, длинные кинжалы с золочеными рукоятями и усыпанные драгоценными камнями. По сравнению с тяжелым мечом Хока все эти побрякушки казались игрушечными. Тересса снова подумала о странной дружбе этого замкнутого, строгого юноши с разгильдяями и глупцами вроде Гариана.
— Тебе скучно? — повторил Хок.
Она вежливо улыбнулась.
— Просто немного устала. Очень утомительное солнце.
— Кажется, все уже наелись до отвала, — усмехнулся Хок, — пожалуй, пора приступать к игре. — Он слегка повысил голос: — Гариан!
Длинноногий тощий Гариан как раз стоял посредине бревна. Он оглянулся и в два прыжка оказался на берегу.
— Ну что, будем делиться на команды? — отозвался он. Алая его туника переливалась и сверкала на солнце, словно расплавленное золото.
Хок кивнул. Дружки Гариана тут же засуетились, разбивая ребят на две группы. Начались споры, хохот, перебранка. Каждый хотел непременно попасть в противоположную команду.
Тересса хотела было присоединиться к толпе ребят. Хок задержал ее.
— Погоди, — сказал он.
Тересса подняла на него удивленный взгляд.
— Но я не знаю, в какой команде играю.
— Ты в моей команде.
— Это уже решено? — удивленно подняла брови Тересса.
Хок кивнул, широко улыбаясь. Зубы на его загорелом лице казались особенно белыми, сверкающими.
— Будет весело. Я обещаю.
Гариан, окруженный кричащими ребятами, вертелся как уж, стараясь всех утихомирить и разделить поровну.
Наконец это ему удалось. Отделив одну группу, Гариан приказал:
— Ждите здесь и считайте до двухсот. Остальные прячутся… Но условие: за пределы парка не выбегать!
Команда водящих собралась в кружок. Мирли, которая тут же захотела быть главной, принялась считать пронзительным голоском:
— Раз… два… три… — Остальные подхватили, и уже хором кричали: — …восемь… девять… десять…
— Бежим! — устремился в глубь парка Гариан.
Тересса, Хок, Мэрит и Герд поспешили за ним.
— Что будем делать? — на бегу крикнула Тересса.
— Наша очередь прятаться, разве не ясно? — ухмыльнулся Гариан.
— Я прячусь отдельно, — притормозила Тересса.
— Нет, тебе придется пойти с нами, — сам смущаясь своей смелости, пробормотал Мэрит. — Такие правила.
— Эй, а кто взял мою записку? — вдруг всполошился Гариан. — У меня ее нет.
— О ней позаботятся, — откликнулся Хок. — Давай, давай, поспеши! — Он обогнал Гариана и быстрым шагом пошел впереди.
Гариан недовольно нахмурился, но не сказал ни слова.
Они направлялись прямиком к лесистой части парка, к самому его краю.
Тересса, которую заставили подчиниться, была рассержена, но старалась не показывать своего раздражения. Гариан был хозяином этого праздника, а она всего лишь гостьей.
— Почему ты не объяснишь мне правила игры? — спросила она как можно вежливее и спокойнее.
Гариан немного помолчал, хмуро глядя под ноги. Наконец он поднял растерянный взгляд и смущенно пробормотал:
— По правде, я и сам как следует не знаю их. Мы собирались сделать так, чтобы они нашли записку о выкупе. Верно? — обратился он к Хоку.
— Верно, — спокойно подтвердил Хок.
— А что потом? Как они смогут дать нам то, что я потребовал?
— Ну, придется им поднапрячь свое воображение, — неопределенно ответил Хок.
— Что происходит? — Тересса остановилась, глядя на окруживших ее мальчиков.
— Тебя похитили, — нагло захохотал Гариан.
— Осторожно. — Рена схватила Коннора за рукав. — Надо сначала проверить, нет ли волшебных ловушек.
— А ты знаешь, как это сделать? — спросил Коннор.
— Ну, не совсем, — призналась она. — Но я могу почувствовать опасность. Не мешай.
Рена приложила руку к обветшалой двери, сбитой из трухлявых досок, но ничего, кроме теплого, крошащегося под пальцами дерева, не ощутила. Она легонько толкнула дверь, а когда та не поддалась, нажала сильнее.
— Дай-ка я. — Коннор навалился на дверь плечом и поднажал.
Протяжно скрипнув, дверь отворилась. В луче света, проникшем внутрь, закружился пыльный хоровод.
В комнате, куда они вошли, все было покрыто густым слоем пыли, отовсюду свисали клочья паутины. В углу стоял старый сундук, на покосившемся столе — несколько треснувших глиняных мисок. И все. Остальная часть комнаты была пустой.
— Там, дальше, есть еще одна комната, — уверенно произнес Коннор.
Рена постояла на пороге не двигаясь, пока глаза ее окончательно не привыкли к темноте. Потом шагнула следом за Коннором.
И в этот момент они услышали какой-то шум. Остановились, прислушались.
Снова послышался шум, шорох и слабое поскуливание.
Коннор рывком открыл вторую дверь. Посреди тесной комнатки стояла проволочная клетка, в которую было буквально втиснуто что-то живое, шерстистое. Рена, не понимая, что бы это было такое, неуверенно сделала шаг вперед, затыкая нос от ужасного, удушающего запаха, идущего от клетки.
Коннор рванулся вперед и впился руками в прутья клетки. Существо, заключенное в ней, жалобно заскулило. Коннор приник лицом к клетке.
— Это Тайрон! — выдохнул он. — Еле живой.
— Давай поскорее вытаскивать его оттуда! — плачущим голосом вскричала Рена.
Руки Коннора уже отгибали прутья клетки. Ему удалось раздвинуть их так, что образовалась щель. Но она была слишком узка, и Тайрон не мог протиснуться наружу.
Пока Коннор озирал темную комнату в поисках какой-нибудь железяки, Рена тоже приложила ладонь к скользким от вонючей слизи прутьям.
— Кажется, ее замкнули волшебным заклинанием, — пробормотала она, ощупывая клетку.
Она скользнула ладонями по бокам клетки и вдруг ощутила знакомое жужжание, проникающее прямо в мозг. Закрыв глаза, Рена всю свою волю, все чувства и ощущения сосредоточила в кончиках пальцев. Она припомнила урок в Школе Волшебства, когда им объясняли, как сгущением воздуха и превращением его в твердый настил создается мост. Теперь все надо было проделать в обратном порядке. Она бормотала слова заклинания, чувствуя покалывание во всем теле. Слабый голубой свет заструился, потек по прутьям клетки…
— У-ух! — крякнул Коннор, рванув прутья. Они неожиданно легко поддались и раздвинулись.