капюшона во внешний мир, и девушка небрежно водворила ее на место рукой в перчатке. – Что ж, вы положительно хорошо одеты сегодня вечером, миста Прентисс. По какому такому случаю? Откуда вы тут взялись, хм? Хм-м-м?
Закос под Йока не вызвал у Калеба улыбки. Ему казалось, что сейчас снова стошнит, но внутри, похоже, ничего не осталось. Он попятился от Мелиссы, когда та подошла ближе, вспомнив, как сильно ошеломило ее первое неожиданное появление неподалеку от окна в библиотечный подвал.
– Ты уже второй раз появляешься буквально из ниоткуда, – упрекнул Калеб.
Девушка ухмыльнулась.
– Извини, что не смогла подождать до завтра. Похоже, мы ходим одними тропами.
– Наверное.
Лязг металла о металл еще сильнее подчеркивал безлюдность темноты. Мелисса Ли, кажется, уловила чужую опустошенность и придвинулась ближе, нахмурившись.
– Ладно, Калеб, прости. Не хотела пугать. Ночка славная, но не кажется тебе, что местечко-то здесь стремноватое? Атмосфера такая нездоровая…
– Ты что, следишь за мной?
– Я? Слежу? – Она придвинулась еще на шаг, а потом увидела выражение его лица. Что бы на нем ни было написано – этого хватило, чтобы Мелисса замерла там же, где стояла. Хруст снега под ее подошвами напоминал треск ломающихся костей. – Ты чего это?..
– Не притворяйся.
– О чем ты? Я просто гуляла.
– Ага. – В это короткое слово Калеб постарался вложить весь свой ужас, всю злость, все отчаяние от того, что темные силы сомкнули над ним свои крылья и света совсем уже не видать. – Гуляешь так поздно, по морозу, вдали от универа, одна. Зачем ты следишь за мной, Мелисса Ли?
– Э-э-э…
– Я не очень-то верю в совпадения, а уж в этот вечер – подавно.
– Калеб…
– Так зачем тебе преследовать меня? – Его чувства больше не тянули на обычную паранойю. Стоило защитить остатки здравомыслия любой ценой. – Ты тоже как-то с ними связана?
Теперь, вместо того чтобы приблизиться, Мелисса начала отступать.
– С кем – с ними? Ты вообще о ком, о чем?
– Как по мне, все вполне сходится. Послушай-ка, я всегда задавал много вопросов, но никогда не получал внятных ответов. Это моя вина, теперь я понимаю. – Резкий ветер, что хлестал по щекам, слегка умерял фрустрацию, притуплял жар, но Калеб чувствовал, что вскочил на нужного конька; остановиться теперь будет не так-то просто. – И все-таки, ты ответишь мне хоть сейчас?
– Я не преследую тебя, Калеб.
– Разве?..
Ее улыбка погасла, будто яркая лампочка перегорела прямо на глазах. Мелисса насупила брови, но вместо сердитой теперь казалась обиженной.
«В других обстоятельствах, – подумал Калеб, – я бы решил, что она очень хорошенькая».
Но он не был готов ослабить хватку на распаленных нервах. Здесь нельзя доверять никому.
– Нет. И в мыслях не было. Я просто увидела тебя, подошла поздороваться. Зачем сразу подозревать меня в чем-то.
– Я, выходит, слишком подозрительный?
– Я бы сказала, подозрительнее некуда.
– Так что ты здесь делаешь в такое-то время?
Мелисса Ли нахмурилась еще сильнее. Морщины прорезали гладь ее лба, а губы стали тонкими и белыми. Калеб понял, что пугает ее, но ему было все равно.
– Знаешь, а я ведь перед тобой отчитываться не обязана.
– Не обязана, – эхом повторил Калеб. – Но я хотел бы знать. Пожалуйста.
– Ты сегодня какой-то странный, Калеб.
– Поверь, – прошептал он, буравя ее замерзшим взглядом, – есть на то причины.
Девушка пристально уставилась в ответ. С ее губ срывались облачка пара. Она не казалась опасной или злой, в ней не чувствовался очередной оборотень – просто девушка, слегка задетая грубым обращением, но не прямо-таки безразличная, явно прикидывающая, стоит ли приложить усилия и пробиться через панцирь недоверия или лучше просто развернуться и отправиться восвояси. Но кто знает, сколь многих декан и его жена совратили на свою сторону? Никогда не предугадаешь, кто нанесет последний удар.
Морщины на лбу Мелиссы чуть разгладились. Она откашлялась.
– Ладно, миста Прентисс. Так и быть, поведаю вам… раз так нужно…
Страх смерти? – горло душит горький дым,
Лицо обмерзло вмиг,
Так снегом извещен и ветром ледяным,
Что места я достиг.
Здесь ночь сильна, и верховодит шторм,
И, сей страны жилец,
Стал Древний Враг в чреде ужасных форм…
– …И если это все еще недостаточная причина для неверящего в совпадения, чтобы уверовать, тогда как насчет вот такого? «Вкус гибели ценю»… Так, погоди. Не совсем так. Сейчас…
Вкус боя я ценю; то – прадедов черта,
Героев древних дней.
Удар держать, в срок оплатить счета
Страданий и смертей[23]!
Девушка вздернула подбородок, словно провоцируя.
– Ну, теперь, думаю, намек понят? Иначе какой из тебя спец по искусствам.
– Никакой, наверное. Я ни черта не уловил.
– А я, как уже сказала, не обязана все разжевывать.
– Не обязана, – повторил Калеб вновь. В общем-то, ему было уже наплевать. Ярость в нем снова ожила и продолжала сгущаться, пока не превратилась в сгусток чистой энергии в центре груди, пламенный, но контролируемый. Если они и хотели прикончить Калеба, то пока что терпели неудачу. Пока что. Даже если Мелисса явилась с дурными намерениями, какая разница? Самое плохое с ним уже произошло, причинить больший вред – разве что убить, а она и не пытается. Они, вероятно, попробуют напасть на Калеба еще раз, но произойдет это еще нескоро, и к тому времени, как соберутся, парня здесь уже не будет.
Если же Мелисса – друг, а не враг, она Калебу, конечно, пригодится. Но он не станет кидаться на наживку сломя голову. Предупрежден – значит вооружен.
– Ладно, вот тебе информация к размышлению, – начала она. – Я весь день писала дурацкую курсовую по английской литературе, а потом, как выбралась поужинать, так паршивая метель началась. Когда заряжает снег, меня всегда тянет спать.
Было очевидно, что ей не хотелось посвящать Калеба в подробности, но он чувствовал – девчонка не без юмора; такая всегда найдет, над чем отвести душу. В ней явно была загадка, а загадки, как известно, манят.
– Ну, я вернулась к себе в комнату, вздремнула чуть-чуть, а как только проснулась – поняла, что голова у меня забита этими стихами. Хоть кричи, никуда от них не деться. А тут еще мои соседки по комнате вернулись и начали спорить о политике, и у меня от их перебранки началась клаустрофобия. Так что я пошла в библиотеку. Читала там до самого закрытия. А потом… ну, потом меня просто потянуло гулять. И вот я здесь. Ну как, готов в