такое поверить? Или нужны понятые? Или все-таки поверишь? Хм-м-м?
У нее с собой не было ни рюкзака, ни книг. Калеба снова осенило, что она, возможно, лжет, что с самого начала наблюдала за ним, но он устал и гневаться, и бояться. Кем бы на самом деле ни были деканша и ее демонический супруг, даже их темное влияние не могло простираться настолько далеко.
«Кто-то умер. Но это пока не я».
– Ты цитировала Байрона? – спросил Калеб.
– Нет, Роберта Браунинга.
– Мне понравилось. Я таких стихов никогда не слышал.
– Это нормально, если не пишешь курсовую по разбору отличий поэтического стиля этого парня до и после женитьбы на Элизабет Баррет.
– И что, отличия есть?
– Да вроде как.
– Я не уловил.
– Еще бы. Я из одного стихотворения цитировала, дурень.
Что-то промелькнуло рядом с ними в чаще, и Мелисса Ли резко обернулась, чуть не споткнувшись. Калеб держал руки в карманах, не вынимая, так что не смог бы ее в случае чего поймать. Сегодня вечером его хваталки были слишком уж заняты. Он мог держаться за привидения, но не за живую плоть. Светила луна, бледный свет заливал лед. Мелисса Ли повернулась, чтобы взглянуть на Калеба, и интерес, испытанный к ней этим утром, снова дал о себе знать. Родинка над краем брови вновь привлекла внимание Калеба.
«Если ангелы не в силах помочь, может, она сможет».
Калеб протянул девушке руку, уповая на последний шанс.
– Хочешь, выиграю тебе мягкую игрушку на ярмарке?
– Не-а, – помотала головой Мелисса и засмеялась, но как-то грустно. – Ты не сможешь. Эти игры устроены так, что победить в них нельзя.
13
Два последних четвертака из кармана звякнули, перекочевав в монетоприемник ярмарочной будки. Там же виднелись четыре скомканные долларовые купюры. Калеб взял мяч за самый потертый бок, покатал между ладонями: трение немного согрело пальцы, успевшие почти что заледенеть. Ветер, и не думая успокаиваться, кусал за лицо.
– Значит, ты не исключаешь вариант, что тебя опоили, – заметила Мелисса тихо.
Калеб даже не стал кивать. Разговор о пережитом не приносил облегчения. Парню просто хотелось лечь на свой новый матрас и немного передохнуть. Не такая уж и плохая идея, чтобы прийти в себя.
– Знаешь, а может, и нет, – вдруг добавила она более твердым голосом. – Думаю, это все реально было. Я всегда подозревала о чем-то подобном. Видел когда-нибудь кабинет на втором этаже Кэмден-холла? Я точно не помню номер, но он всегда стоит открытый. В прошлом году один чудаковатый парень с моего курса сказал, что убирался в Кэмдене, отрабатывал какую-то дисциплинарную провинность – мыл полы в кабинетах и все такое. У него фишка была – нравилось отколупывать облезшую краску со стен. Если видит, что где-то отстает, – не успокоится, пока не счистит хороший кусок. Натуральная одержимость, если не хуже. Так вот, в том кабинете он якобы взялся обдирать плохо окрашенную стену – и оказалось, она вся исписана отборной сатанинской чепухой. Там и словечки на латыни, и все эти магические печати, подробно нарисованные козлы верхом на ведьмах и ведьмы верхом на козлах… Такие дела.
– Все возможно – Калеб пожал плечами, примерился. Он стоял за стойкой боком и сосредоточился на том, чтобы вложить всю свою силу в замах, двигая плечом и вытягивая руку, перетаптываясь на месте и чуть качая бедрами, почти как танцующая Клара. Может, чему-то он все-таки научился там, на шабаше.
Три кувшина, поставленные друг на друга пирамидкой, были отбалансированы и утяжелены таким образом, чтобы не опрокинуться, с какой силой ни швыряй в них мяч. Немного прикладной физики, самая малость математики – но вся хитрость, по прикидкам Калеба, заключалась в том, чтобы поразить верхний, самый неустойчивый кувшин аккурат в то место, где находилась придающая дополнительный вес гирька. Проверка теории стоила нескольких долларов, но в какой-то момент Калеб понял, что таки прав.
Он вспомнил, как профессор Йоквер бродил по классу, горланя: «Я неподвижен!»
Так вот, иногда все, что нужно, – немного схитрить, отступить на шажок и посмотреть, что из этого выйдет. Мелисса Ли сидела на высоком деревянном табурете за прилавком, ее маленькое тело тонуло в безразмерной лыжной куртке, будто в одеяле.
– А что, если все это – какой-то заговор? – предположила девушка. – Может быть, то, что ты увидел, не предназначалось никому больше. Но все равно, скажи мне, что за психопаты стоят у руля этой шараги?
– Отборнейшие.
Закончив с приготовлениями, Калеб швырнул снаряд со всей силой, на какую был способен. Пламя внутри разгорелось так, словно в него попал кислород. Софтбольный мяч, свистнув в морозном воздухе, ударился о нужный кувшин, поразив точно то место, куда надо было попасть, и даже поправка на ветер сработала. Конструкция развалилась.
Было что-то в высшей степени идиотское в том, чтобы испытывать удовлетворение от подобного пустяка, но Калебу было все равно.
– Глаз-алмаз! – Стоило парню распрямить руку, локоть тошнотворно хрустнул.
– Блин. – Мелисса поморщилась. – Это, должно быть, больно.
– Ну… терпимо. – Калеб помассировал сгиб. – Переживу как-нибудь.
– Я не про руку твою. Я про то, что произошло. Мне жаль тебя, правда.
Калеб подошел к задней стенке киоска и сграбастал пару уродливых мягких игрушек, которые владелец софтбольного аттракциона по какой-то причине не отнес в трейлер вместе с остальными призами.
– Я тебя понял, Мелисса. Вот, держи.
– Ого!
В левой руке Калеб держал плюшевого мишку с одним глазом, отсутствующим клочком шерсти на щеке и съеденным молью войлочным шарфом, в правой – игрушечного кота без задней лапы и хвоста, с отгрызенными ушами – бедолага выглядел так, будто его потрепала стая собак.
И все же – отличные призы. Они и должны были быть вот такими, слегка увечными. Столь никчемные трофеи, казалось бы, не стоили ни испытания на меткость, ни последних шести баксов мелочью, но Калеб хотел, чтобы все было по-честному. Любой парень должен хотя бы раз в жизни выиграть симпатичной девушке игрушку на ярмарке. Он поклялся сделать это – и вот наконец-то преуспел.
– В кино они всегда намного больше и симпатичнее, – заметил он. – Ну, режиссерам нравятся сценки, где парень предлагает девушке крутой подарок. Распространенный романтический прием. – Калеб ущипнул за нос более симпатичного плюшевого зверя – кота – и положил его Мелиссе на колени. – Видишь ли, иногда такие игрушки оказываются набиты бриллиантами или наркотиками, и тогда коварный убийца преследует героиню до самого дома, чтобы игрушку у нее отобрать.
– С твоей подачей это все так мило звучит. Знаешь, я рискну. – Мелисса осмотрела кота-калеку, погладила по понуро обвисшим