Читать интересную книгу Muto boyz - Павел Тетерский

Макс обещал подумать над Чикатилиными словами, но чем больше его отпускало, тем меньше ему хотелось иметь с ним дело. Это читалось у него на лице — такие вещи всегда читаются у людей на лицах, если у вас есть хотя бы капля шестого чувства. Чикатилу же отпускать и не думало. Он, как обычно, что-то орал и махал руками. Из его ора время от времени можно было вычленить слова «бизнес», «идея» и «команда». Слово «команда» вообще в то время стало очень популярным в определённых кругах — хотя в принципе оно модно и сейчас, это какое-то демисезонное слово. Мне не очень нравилось, что Чикатило так на нём зациклился, но я списывал это на трамал. На самом деле от некоторых слов веет какой-то тоской и неудачниками, которые эти слова хавают и принимают за чистую монету.

Мы ещё долго потом бродили по переулкам Китай-города, забираясь на холмы и спускаясь вниз по скользким тротуарам. Там не было всех этих витрин, дебильных синтетических ёлок и Санта-Клаусов с водкой и кока-колой. Это была суббота, предпоследняя суббота тысяча девятьсот девяносто пятого года.

ТРАНКВИЛИЗАТОР: виски «Джонни Уокер»

В последний понедельник тысяча девятьсот девяносто пятого года Макс уволил нас с работы. Он сделал это правильно и интеллигентно, с глазу на глаз. Вообще, для мажора из клана мошенников он вёл себя достаточно прямолинейно. Без обиняков сказал нам, что ничего личного, но он не может допустить, чтобы в его конторе работали люди, более хитрожопые, чем он сам. В этом своём «ничего личного» он был почти что Аль Капоне, которого полтора года назад так упоённо цитировал Чикатило.

— Это закон любого бизнеса, — объяснил Макс, — и не мне с ним спорить.

— Законы созданы для того, чтобы их нарушать, — возразил Чикатило просто для того, чтобы что-нибудь возразить.

— Совершенно верно. Вы именно так и делаете. А я — нет. У вас — своя фишка, а у меня — своя. Ваша фишка мне очень даже по душе, но меня уже не переделать.

— Ты позавчера это понял?

— Ну, да. А вообще меня всегда интересовали люди вроде вас. У меня этого не было, понимаете? Я сразу попал вот в это говно, прямо после детсада. Но я не приживусь в вашей тусовке, а из моей если выгоняют, то надолго.

Я же говорю: он был вовсе не глупый, этот Макс. Он понимал всё правильно, и это избавляло его от ошибок. Вроде той, что допустили мы, поддавшись на Оленькины разводы и согласившись на эту глупую субботнюю тусовку. Вообще мы переставали понимать, на чьей стороне Оленька. Хотя на самом деле она не должна была быть ни на чьей стороне, она ведь никому не давала никаких обязательств. Такие девушки должны делать именно то, что делала она — не ставить себя ни в какие рамки и пытаться стереть межклассовые границы, как бы глупо это ни выглядело. Скорее всего, нас просто бесило то, что она совершенно нормально чувствует себя как с нами, так и с людьми типа Макса. Что она органична в любой компании. Это всегда бесит, если до этого было по-другому. Хотя ничего плохого в этом нет — но вас ведь не обязательно бесит всё самое гадкое, иногда вас бесят, наоборот, самые хорошие и правильные вещи. Разумное, доброе, вечное, как говорится. В тот момент нас с Чикатилой бесило как раз это самое разумное-доброе-вечное.

— Парни, я понимаю, что я вас подставил, — сказал Макс и достал из своего шкафчика какой-то мегадорогой вискарь в квадратной бутылке. — Так что я нашёл вам другую работу. В офисе. Это компания моего знакомого. Он постарше меня, но к людям типа вас относится с пониманием. Если вы снимите серьги и чуть-чуть укоротите — не сбреете, а именно укоротите — бороды, всё будет нормально. Вы даже сможете ходить на работу в ваших широких штанах, если они будут глажеными и не очень старыми. Я обо всём договорился. Звоните мне после праздников.

Это было лучше, чем совсем ничего. Мы не считали себя мальчиками Банананами, мы вполне могли вытащить из ушей свои кольца и погладить штаны. С бородами, конечно, пришлось бы поработать — укорачивать их мы не собирались, но ведь можно было использовать всякие гели или лак для волос, на худой-то конец.

Макс налил нам виски на два пальца, но мы потребовали больше. Он же увольнял нас с работы, и мы имели полное право его развести. Мы выжрали эту квадратную бутылку меньше чем за час, разговаривая о вещах, не касающихся произошедшего.

А в том, что произошло, виноватых не было. Сынок действовал так, как он и должен был действовать. Либо Чикатило действительно разгадал его схему, либо, сам того не подозревая, случайно придумал новую, сулящую Максу неплохие бабки — не важно, Макс всё равно поступил правильно. В первом случае мы могли бы начать его шантажировать или лезть в долю — кто знает, как действует на людей возможность заработать большие доллары, я бы не мог дать голову на отсечение, что с нами это не случится. Сейчас во всяких модных книжках печатаются пафосные манифесты типа — «я не меняюсь», но попробуй-ка ты не изменись на самом деле. А что касается второго варианта — то Макс же мутил бизнес в России, где авторам идей деньги платить не принято. Это тоже придумал не он.

Где-то очень глубоко, на интуитивном уровне, я чувствовал позывы обвинить во всём Чикатилу с его языком. Или Оленьку с её жаждой эклектики. Но ведь Чикатило был Чикатилой, а Оленька — Оленькой, и с таким же успехом я мог обвинять негра в том, что у него белые ступни и ладошки. Да и вообще, искать виновного в твоём увольнении с работы почти так же глупо, как искать виновного в разрыве сексуальных отношений. Любовь кончается, помидоры вянут, а с работы отчисляют. В конце концов мы ведь неплохо провели время тогда, на лавочке напротив небоскрёба на Котельнической. Так что никто не парился. Тем более что новая работа сама шла к нам в руки. Причём не сию минуту, а после праздников, в течение которых никто не мог претендовать на нашу свободу — мы действительно считали это не самым плохим вариантом.

Мы сходили в бухгалтерию, где по специальному распоряжению Сынка досрочно получили причитающуюся зарплату. За неполный рабочий месяц на наш счет накапало что-то порядка трёхсот баксов на брата, и нас это вполне устраивало.

Последний понедельник тысяча девятьсот девяносто пятого года закончился во всех отношениях положительно. Впереди зазывно маячили праздники, подкрепленные только что полученной зарплатой и предвкушением нового этапа развития увечной раздолбайской карьеры. Слегка пошатываясь после вискаря, мы спустились в лифте и вышли на улицу, чтобы учинить панфиловский бой с бесчисленной армией уличных Санта-Клаусов.

Возле пафосного евроотремонтированного крыльца офиса, комкая первый грязный снежок, Чикатило вдруг вспомнил, что мы как-то синхронно и вопреки всем раскладам забыли зайти в отдел кадров, чтобы попрощаться с Оленькой.

ГЛАВА 96

2 ЧАСА С MTV: MUTO BOYZ

ТРАНКВИЛИЗАТОР: пиво из морозильника

Я продрал глаза и долго не мог вспомнить, что это за реальность. В этой реальности была перекошенная ёлка, ковёр из пустых бутылок и лежавшее на полу тело Алкоголиста. Оно напоминало труп тюленя. Под его голову кто-то подложил пуфик от кресла. Пуфик выглядел лишним и несуразным.

Из кухни доносилось чьё-то постукивание стаканами и неспешный разговор. Голос одного из говоривших отдалённо напоминал Чикатилин. Такой голос мог бы у него прорезаться, если бы он дал нон-стопом четырёхчасовой концерт в качестве вокалиста группы «Neurosis».

Какими-то выгоревшими красками мерцал телевизор, стоявший почему-то на полу. В нём какой-то робкий педикулёзник дрыгал ножками и выводил вытянутым на компьютере фальцетом: «Я не буду тебя больше жда-а-а-ать!»

Я даже не сразу понял, что дело происходит в моей квартире.

Новый год мы встречали с Чикатилиными друзьями-музыкантами и кучей женщин. Не пубертатных группиз, а действительно нормальных взрослых женщин далеко за двадцать. Я не знаю, где и как они умудрились с ними познакомиться. Вряд ли эти мадам ходили на их концерты — такие ходят в «Би Би Кинг» на «Stainless Blues Band» и — иногда — в ГЦКЗ «Россия» на «50 лет группе «Арсенал».

Если раньше я считал Алёшу и компанию практически состоявшимися торчками, то теперь я был готов забрать назад все свои слова и даже мысли. То ли они поменяли ориентацию, то ли торчали уже не по-детски и решили всем скопом слезть при помощи спиртного. Ибо они вели себя как прожжённые алкоголики, которых не собьют с пути истинного никакие кокаиновые диеты, никакие стога марихуаны или мозаичные панно из бумажных квадратиков ЛСД. Никогда не справляйте праздники с такими людьми — вот всё, что я могу сказать по этому поводу.

Мы с Чикатилой оказались самыми трезвыми и интеллигентными. Мы не только не проспали бой курантов, но и вполне достойно развлекали женский пол до самого открытия метро. Зато 1 января мы умудрились уйти в говно целых четыре раза. В восемь утра, в час дня, в шесть вечера и к полуночи. Такое происходило с нами первый раз, и это было страшнее, чем тексты дэт-металлистов. Но больше всего пугало то, что к Старому Новому году всё это ещё находилось в present continuous. Есть вещи, которые нельзя начать или закончить — они начинаются и заканчиваются сами. А вы при этом способны всего лишь быть сторонним наблюдателем — даже в том случае, когда они происходят с вами лично.