Римские чиновники располагали в работе ценным инструментом – речь идет об эквиваленте кадастра. Во время съемки одного из выпусков «Улисса»[28] мы сняли несколько фрагментов тогдашней «кадастровой» карты, знаменитой forma Urbis, воспроизводящей план Вечного города на уровне земли. Благодаря ему можно изучать форму и размеры магазинов, глубину колоннад, изгибы улочек и даже расположение фонтанов. Известно несколько вариантов этой карты, созданных на различных этапах истории императорского Рима. Мы знаем, что их вырезали на пластинах из белого мрамора. К сожалению, до нас дошли лишь немногие фрагменты, с помощью которых удается реконструировать только небольшую часть города. Остальное было пережжено в известь в эпоху Средневековья или пошло на отделку стен…
Но, даже рассматривая отдельные плиты, понимаешь все богатство повседневной жизни в императорском Риме. При написании этой книги я базировался на некоторых фрагментах карты для реконструкции маршрутов и описаний улиц. Одним словом, многие мои зарисовки жизни на улицах Рима воспроизводят реальные места, запечатленные на forma Urbis, с учетом расстояний между зданиями, наличия колоннад, расположения магазинчиков и даже «баров» той эпохи. В частности, начало повествования, с той статуей в темноте улицы, изображает реальное место в центре Рима. Мне пришлось лишь домыслить черты лица богини.
Разумеется, с течением времени Рим с неизбежностью претерпел некоторые градостроительные перемены, но все-таки общая схема улиц и кварталов осталась той, что я попытался описать.
При взгляде на карту поражает ее детальность, плод великого профессионализма тех, кто замерял размеры каждой лавки, храма и здания. Были даже найдены пластины, забракованные по причине мелких погрешностей. Это позволяет понять строгость, на грани с педантизмом, римских властей в деле хранения информации, от которого, разумеется, зависел и тщательный контроль, и эффективное управление территорией.
11:50. Общественные уборные
Был момент, когда в императорском Риме насчитывалось целых 144 общественных туалета. Как раз в один из них мы направляемся. Латрины легко узнать, обычно вокруг них толчея, как на наших вокзалах или в кафе на заправочных станциях. И потом, поведение посетителей: входят туда быстрой походкой, а выходят спокойно, не спеша… У входа перед деревянным прилавком очередь из двух человек, по ту сторону прилавка сидит раб, а на столешнице мы замечаем терракотовую плошку, и почти в тот же момент слышится звяканье – в нее падает, подскочив, монета. Ах да, нужно платить. Немного, самую мелочь. Клиенты задерживаются, шаря на дне небольшой кожаной сумки, что свисает с пояса («кошелька» античной эпохи).
Итак, пользование общественными уборными платное, заведуют ими казенные подрядчики, называемые conductores foricarum. Любопытно, что городские туалеты породили латинское выражение, широко используемое по сей день: «pecunia non olet», «деньги не пахнут». Веспасиан ввел налог на прачечные, которые использовали для стирки мочу, получая ее как раз от общественных отхожих мест. Тит, сын Веспасиана, протестовал против этого налога, находя его излишним и просто неприличным. «Pecunia non olet», – был ответ отца…
Поднявшись по узкой лесенке, мы оказываемся в просторном, богато украшенном помещении. Есть даже ниши со статуями божеств. Вдоль стены устроен каскад, увенчанный статуей богини Фортуны, дарующей людям здоровье и счастье… Лепнина и краски росписей выполнены со вкусом, даже с роскошью. Но стоит опустить глаза, и панорама резко меняется: с десяток мужчин разных сословий и возрастов сидят, справляя нужду. В воздухе стоит типичный неприятный запах городских сортиров, но это, кажется, не доставляет беспокойства людям, спокойно сидящим, как в зале ожидания. Так мы узнаем, что уборная – наряду с форумом – одно из «публичных мест» Рима: кто-то тихонько беседует, а кто-то навязывается соседу с разговорами, кто-то привлекает всеобщее внимание новым анекдотом. Есть даже такие, кто, не имея физических потребностей, все-таки пришел сюда и уселся рядышком с посетителями, чья одежда выдает высокий достаток: они надеются напроситься на обед… Все разговаривают, шутят, кто-то даже незаметно оставляет надписи. Впрочем, люди и здесь не болтают без оглядки – ведь доносчики в Риме повсюду.
Больше всего поражает, даже прямо-таки озадачивает полное отсутствие приватности. Нет тут ни ширм, ни занавесок, ни перегородок, которые укрывали бы человека от чужих взглядов. Все сидят на длинном мраморном сиденье друг подле друга, словно в салоне автобуса… В Риме представление о приватности сильно отличается от нашего и применимо, по сути, только к зажиточным слоям, тем, у кого есть деньги, чтобы отгородиться и жить вдали от простого народа. Одним словом, собственная уборная – это статус-символ.
Нам в таком месте, разумеется, было бы крайне неуютно… Впрочем, следует заметить, что туники с успехом прикрывают интимные места от посторонних взглядов. Впечатление такое, что все эти люди просто присели отдохнуть… В сущности, так оно и есть, а, кстати, на чем именно? Сидений и анатомических унитазов нет. Поверхность мрамора плоская, люди садятся поверх отверстий в форме замочной скважины. Под общим сиденьем проходит глубокий желоб с проточной водой, уносящей все прочь… Функция этих отверстий понятна. Не очень ясно, однако, зачем нужна прорезь в вертикальной стенке, соединенная с верхним отверстием и спускающаяся до уровня колен между ног сидящего. Это еще зачем?
Не успеваем мы задаться вопросом, как один из посетителей удовлетворяет наше любопытство… В центре зала три мраморные ванны с водой, из которых торчат деревянные палочки. Мужчина вытягивается вперед и берет одну из них. Оказывается, на конце у нее губка, она походит на ершик. Мужчина сует «ершик» в проем между ног и использует губку как… туалетную бумагу. Не удовлетворившись результатом, он ее снова обмакивает в воду, протекающую по неглубокому желобку, высеченному в полу. Мы только теперь заметили этот искусственный «ручеек», протекающий у самых ног сидящих. Человек продолжает гигиеническую процедуру, подобную нашему биде… Затем, поскоблив палкой о внутренний край проема, он отправляет губку в канализацию, а палку возвращает на место, в мраморную ванну. В течение всей операции он ни на секунду не перестал болтать с соседом…
Бо́льшая часть жителей Рима именно так отправляет физиологические потребности, ведь, как уже было сказано, лишь немногие имеют туалет дома. Для тех, кто не хочет платить или не имеет при себе мелочи, есть другой вариант (для малой нужды) – большие сосуды с ручками, расставленные на углах и вдоль улиц (это можно увидеть в Помпеях), содержимое которых затем используют в красильнях…
Туалетов, подобных этому, разбросано немало по всему городу, от портика Помпея до «фойе» театра Бальба. Поразительно видеть, как под портиками, прямо на глазах у прохожих, как нечто само собой разумеющееся справляет нужду богатый торговец, чуть поодаль преторианец, отпущенник, молодой адвокат и так далее.
Некоторые туалеты даже отапливаются в зимнее время с помощью того гипокауста, что применяется в термах. Так обстоит дело, скажем, в туалете в самом центре города, между Римским форумом и форумом Юлия Цезаря. Здесь не протолкнуться в холодные дни…
Ну а куда же уходят сточные воды? Нечистоты отводятся по сложной системе подземных труб, образующих густую канализационную сеть под улицами и зданиями Рима. Ее строительство началось еще в VI веке до нашей эры. Согласно некоторым античным авторам, в некоторых местах водосборные каналы столь широки, что по ним могут разъехаться две повозки с сеном. Вошла в историю инспекция, совершенная Агриппой, который значительно усовершенствовал канализационную сеть во времена Августа. Если верить источникам, на некоторых участках ему пришлось пробираться в лодке.
Главный же герой этого удивительного памятника гидроинженерной мысли древних – Большая клоака (Cloaca Maxima), главный канализационный коллектор Рима (частично действующий и в наше время). Первоначально она представляла собой канал под открытым небом, затем, в республиканскую эпоху, ее увели под землю. Длина клоаки – чуть меньше километра, причем траектория непрямая из-за необходимости обходить существующие постройки.
Размеры ее поражают воображение: в некоторых местах клоака кажется настоящим туннелем диаметром почти пять метров. Сюда собираются не только нечистоты, но и излишки воды из водопроводов, сточные воды терм, фонтанов и, разумеется, дождевая вода.
В этой связи надо сказать, что улицы имеют характерный «горбатый» профиль – как раз затем, чтобы дождевая вода, уходя в водостоки, стекала по обеим сторонам дороги и заодно «мыла» ее (эта изобретательная система мытья улиц, как ни удивительно, действует сегодня в Париже). Канализационные колодцы можно увидеть повсюду, часто они выполнены в форме головы речного бога, полуоткрытый рот которого «глотает» дождевую воду. Один из них известен во всем мире и явно является самым фотографируемым канализационным колодцем в мире – это «Уста истины», увековеченные в знаменитом фильме «Римские каникулы» с Грегори Пеком и Одри Хепберн.