Что греха таить, пробовать-то они пробовали, конечно, вот только Берта еще на Окисте посоветовала Эри поставить блокировку от зачатия, мотивируя это тем, что «вот только ребенка вам на этом этапе не хватало». Эри с ней, конечно, согласилась. Когда живешь на вулкане, какие уж тут дети.
— Мальчик у меня, — с каким-то странным выражением ответила Лида. — Сыночек.
— А можно посмотреть? — нажимала Эри. — Я так деток люблю! Обожаю просто. Как вижу, так сразу и хочу затискать и обнять. Пирожочки сладкие, золотые…
От собственной интонации и слов её передернуло, но Эри сумела удержаться — кажется, сыграть удалось как надо, она помнила, и потому сумела воспроизвести те самые интонации, и тот самый тон… в общем, всё то, что люто ненавидела на самом деле. Сахарные сопли и сюсюканье. Да, именно. Сахарные сопли и сюсюканье. Гадость какая…
— Сейчас он спит, и… Арина, простите, но… нет, видимо. У него… он, в общем… у него аллергия, и он… ну, плохо выглядит, весь в пятнышках, знаете ли, чихает… — принялась бормотать что-то маловразумительное Лида. Эри удивилась, но вида не подала.
— Наверное, на пыльцу аллергия, весна же, — сказала она. Лида радостно закивала.
— Да, да, я тоже так думаю. Именно на пыльцу. Всё начинает цвести, вот он и… приболел.
— Ну так когда поправится, — улыбнулась Эри. — Потом когда-нибудь.
— Да, давайте когда-нибудь потом, — Лида улыбнулась. — Арина, вы сходите, заберите молоко, а то кончится. Соня может и забыть, сами знаете. Вы ей скажите, что от меня.
Эри кивнула, еще раз улыбнулась, попрощалась, и пошла прочь по улице. Боковым зрением она увидела, как Лида медленно, нога за ногу, бредет в сторону дома. Выглядела в этот момент Лида как-то странно: спина ее сгорбилась, плечи поникли, голова опустилась. Казалось, она не идет даже, а заставляет себя идти, словно бы через силу, словно путь этот, коротенький, ничего не значащий, превратился для неё в пытку, а то и во что похуже.
— Черти что, — пробормотала Эри. Участок Лидии скрылся за поворотом. — Это какое-то совсем черти что. Она себя ведет, как ненормальная. Что-то тут не то, совсем не то, как бы проблем не было…
Мысленно пообещав себе в ближайшем обозримом будущем попробовать разобраться с этим самым «не то», она прибавила шагу — молоко и впрямь могло кончиться, а Саб ну очень просил на завтрак оладушки.
* * *
Дома обнаружилась следующая картина. Пятый, с высочайшего позволения Саба, сидел за столом на террасе и читал какую-то тетрадь — это оказались дневники, в которых, на взгляд Саба, особого криминала не было, Лин что-то мешал в кастрюльке, стоящей на плитке, а Саб, просто ради интереса, собрал телескоп — оказалось, что сделать это проще простого. Эри оглядела гладкую, блестящую трубу, стоящую на треноге, и сказала:
— Здорово, красивый какой. Саб, а ты был прав.
— В чем? — не понял Саб.
— Она меня не пустила. Причем, как ты и сказал, даже на участок. И молоко я забирала в результате у Сони, в магазине, представляешь?
— Запросто, — кивнул Саб. — Малыш, она прячется, ты не поняла?
— Но почему? — удивилась Эри. — Мы, как мне кажется, безобидные.
— Прячутся не только от опасности, — вздохнул Саб. — Иногда просто не хотят показывать проблему. Судя по всему, это как раз тот случай. Она прячется не «от кого». Она прячется «почему».
— Ну и почему? — с интересом спросил Лин с кухни. Он уже забрал у Эри молоко, и сейчас мешал тесто для оладий в большой миске.
— С ребенком какие-то проблемы, — уверенно сказал Саб. — Может быть, болезнь. Может, уродство. Если это так, то её остается только пожалеть. В жизни бывает всякое, но для нее это трагедия.
«Слышал бы меня кто на Node, охренел бы, — подумал Саб. — Анубис и жалость. Но ведь, черт возьми, мне эту тетку сейчас действительно немного жаль, следует признать. И даже уродца, которого она ото всех прячет, жаль тоже. Они оба не виноваты в происшедшем, и при этом оба — заложники ситуации».
— Бедная, — тут же отозвался Лин. — Давайте ее как-нибудь ещё раз в гости позовем?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Давайте, — пожал плечами Саб. — Это будет даже интересно.
— А вот это действительно интересно, — Пятый кивнул в сторону дневников, которые лежали на столе. — Это, народ, безумно познавательно.
— В смысле? — не понял Саб.
— В прямом. Георгий, между прочим, был в этом доме частым гостем, — хмыкнул Пятый. — Дневники дикая нудятина, но в них есть, например, списки гостей, которые тут бывали — и он в каждом списке на первом месте. А сам, если кто помнит, называл хозяйку и хозяина блаженными, и дистанцировался от них, как мог. Не странно?
— Я тебе дам ведро белой краски, и напиши это своё «странно» на стене, — резюмировал Лин.
— Вообще, действительно странно, — согласился Саб. — Словно… хм. Пятый, когда дочитаешь тот, что читаешь сейчас, дай мне прочесть.
— Там ещё полно, — Пятый кивнул в сторону стопки тетрадей.
— Нет, нужно именно этот. Хочу сверить твои впечатления и свои, — пояснил Саб. — Двойная проверка.
— Интересно, — Эри покачала головой. — Вообще, свой резон в этом есть…
Она не договорила, потому что зазвонил телефон.
* * *
Вообще, следует сказать, что до этого теплого апрельского утра телефон в их доме не звонил ни разу. Его подключили больше для проформы, и чтобы иногда, подключая по мере надобности экран, что-то посмотреть в местной сети — но он не звонил, потому что звонить их компании, разумеется, было некому.
Эри, стоявшая в тот момент ближе всех к черному допотопному аппарату, нерешительно сняла трубку, и произнесла:
— Аллё?
— Арина? — раздался через шипение и пощелкивание голос председательши Любы. — Ты? Арина?
— Да, я, — Эри повысила голос. — Аллё!
— Утро доброе! Вы чего там?
— Чего? — удивилась Эри. — Кушаем мы!
— А, хорошо! Давайте, докушивайте, и на поляну подходите, — слышимость стала чуть получше. — Сейчас жеребьевка будет.
— Какая? — не поняла Эри.
— Как это, какая? Арина, ты не проснулась, что ли? Сегодня Антипин день, патруль собираем, — объяснила председательша. — В патруль жребий тянуть!
В трубке снова зашипело и затрещало.
— Хорошо! — крикнула Эри. — Доедим, и придем!
— О, круто, — констатировал с кухни Лин. — Я бы сходил.
— Ты дрищ, тебя не возьмут, — заметил Саб с ухмылкой.
— Не, я нормальный, это он дрищ, — возразил Лин, указывая измазанным в тесте половником на Пятого.
— Лин, тесто на пол капает! — рявкнула Эри. — Что ты делаешь?
— Пардон, — Лин сунул половник в кастрюлю.
— Не, дрищ как раз ты, — напомнил Пятый. — Я этот, как его… Саб, кто я, не помнишь?
— Туберкулезник, и этот…малохольный, — вспомнил Саб.
— Точно! — Пятый улыбнулся. — В любом случае, жребий нам тянуть не дадут, судя по всему. Поэтому сходим мы с тобой, Саб, за компанию.
* * *
Пятый оказался прав — в патруль их действительно не пустили. Но не потому что кто-то был малахольным дрищом, а потому что кандидатов в этот раз отбирала Люба, самостоятельно, по принципу максимального устрашения оппонентов. Антипин день, как потихоньку рассказал Эри Георгий, он на то и Антипин день, что припрутся ближе к вечеру самые отмороженные, и мало что намусорят, так еще и будут сигать в воду, а под водой-то ты знаешь, чего? И нужны в этот раз не блюстители порядка, а просто большие мужики, чтобы застращать и отогнать. Вот в Пасху, там другое дело. Там вообще все пойдем, и дрищи твои, и даже бабы пойдут, кто сможет, потому что на Пасху порядок как раз нужен, и чтобы убирали за собой.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Любаш, скажи, Амбросию звонила ты? — крикнул кто-то из толпы кандидатов в патруль.
— Звонила, к полуночи обещал приехать, — крикнула в ответ председательша. — Говорит, машину чинит…
— Понятно, — обреченным голосом произнес пожилой мужчина. — Сейчас на починку будем собирать, да, Люба?