— Ну, стемнело довольно быстро, вас нет, и я решила попробовать на звезды посмотреть, — принялась объяснять Эри. — Вытащила его наружу, попробовала навести, и…
— И что? — нахмурился Саб.
— Да ничего, в том-то и дело. Я сперва подумала, что крышку не сняла. Но я ее сняла. И почему-то ничего не видно, — пожаловалась Эри. — А еще пришлось посильнее прикрутить нижний барашек, потому что труба постоянно падала.
— Так не должно быть, — покачал головой Пятый. — У Олега, мужа Валентины, был телескоп. И он при нас его пару раз даже вытаскивал, на Луну смотреть.
— Точно, помню, — подтвердил Лин. — Где-то она его купила в тот период, когда им деньги было девать некуда. Но Олег как-то не очень увлекся, скоро забросил это дело. Может, просто не до того стало. В общем, не падала у того телескопа труба. И не закручивал он ничего сильно, потому что небо движется, если сильно закрутить, как наводиться?
— Вот и я про то же, — покивала Эри.
— Давайте так. Сегодня ложимся спать, а завтра разберемся, что с телескопом. Я считаю, продать его — вполне нормальная идея, — задумчиво произнес Саб. — Это будут случайные деньги, и мы найдем, куда их потратить. На запчасти для того же мотоцикла, например. Согласны? — все закивали. — Но продавать, конечно, надо в рабочем состоянии. В общем, утром разберемся. А сейчас пора спать.
Глава 13 Записки Владимира Креуса
13
Записки Владимира Креуса
«…взять сил, чтобы продолжить этот труд, которому оказалась посвящена вся моя жизнь. Люди, недалекие, пустые, составляют большинство в моем окружении, и лишь редкие личности, типа Г. или И., или К., или У., или Л., или С., и еще немногих, ну и жены, конечно, стали для меня глотком воздуха в этом царстве тьмы, слепоты, и забвения. Чудом удалось нам собраться всем вместе, это было высшее проведение, и хорошо, что хоть какое-то время из отпущенного нам небольшого земного срока, мы смогли провести, работая бок обок, стремясь к пониманию того, что видим едва ли не каждый день».
Саб отложил страницу, и она тут же свернулась обратно в трубочку. Читать было неудобно, листы приходилось держать перед собой двумя руками. Бумага выглядела свежей, почти новой — но Саб уже прочитал датировки, и понимал, что листы сохранились в таком виде лишь потому, что были полностью защищены от света и влаги.
«Судьба была благосклонна далеко не ко всем, и некоторые из моих верных соратников либо друзей уже канули в небытие, другие же повредились рассудком, именно поэтому я и принял решение скрыть ту работу, которой отдал всю жизнь. Надеюсь, моя дорогая Клава выполнит мое поручение. А об этих бумагах, думаю, та часть соратников, которая еще ходит по этому миру, может только догадываться. Они не должны попасть в их руки. Но тут моим союзником становится беспощадное время, которое уже скоро сотрет меня, а затем и всех нас. Да, я почти разгадал загадки, я почти нашел ответы на три вопроса, поставленные мною же самим еще много лет назад, но ключевое слово тут — почти, потому что я не стопроцентно уверен в том, узнал, и, к огромному моему сожалению, не сумел выйти из области „предполагаю“ в область „верно“. Именно поэтому я сейчас и поступаю подобным образом: создаю этот тайник, и прячу с глаз людских дело всей моей жизни. Надо было бы уничтожить, наверное, да не поднялась рука, дрогнула. Вынужден признать, что малодушие всегда в какой-то степени было мне присуще, и поэтому…»
На улице снова раздался сухой резкий треск, металлический лязг — и всё стихло. В который уж раз. Эти трое, разумеется, продолжают возиться с мотоциклом: вчера Лин собрал мотор, потом они купили у Георгия бензина и масла (зачем ему бензин и масло, откуда, и почему согласился продать? непонятно), и теперь пытались реанимировать движок. Пока что безрезультатно. Саб осторожно выглянул в окно. Полуразобранный мотоцикл стоял на каких-то деревяшках, Лин снова ковырялся в движке, а Пятый пытался скрутить две крошечные детальки, которые совершенно не желали скручиваться. Эри стояла рядом с ним, и что-то советовала.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Вот же маньяки, — пробормотал Саб, и взялся за следующий лист из рулона, который утром вытащили из телескопа. Вытаскивали под горестные стенания Лина. Бумаги? вопрошал Лин. Опять бумаги?! Почему опять бумаги? Сколько уже можно, чтобы бумаги? Тут, кажется, полдома состоит из бумаг. Надоело.
Мотор снова затрещал, и снова наступила тишина. Саб пожал плечами.
«Эти записи — квинтэссенция всей проделанной мной работы, сухой остаток, выжимка, суть. Пока что они останутся при мне: память моя слабеет, тускнеет, и, пока я в силах, хотя бы для себя буду иногда перечитывать, чтобы не забыть главное. Итак, три вопроса, которые я сейчас ранжирую от простого к трудному. Есть ли между ними взаимосвязь? Между первыми двумя, думаю, есть, а вот третий стоит особняком, уж слишком он сложен и противоречив. Поэтому сперва я напишу про первые два, а о третьем — много позже.
Первый вопрос — события четырехсотлетней давности, которое мы, после долгих обсуждений, назвали „Исходом“, хотя название это, вероятно, не отражает сути явления. Что же такое Исход? Это некая глобальная катастрофа неизвестного происхождения, отголоски которой сумели каким-то образом до нас добраться, ведь наш мир, столь горячо нами любимый, находится, следует признать, в полнейшем захолустье, далеко от центра галактики, и, подозреваю, мало для кого может представлять интерес. Но Исход, по всей видимости, был событием настолько масштабным, что сумел затронуть даже нас.
Какие проявления Исхода можно по сей день наблюдать невооруженным глазом? Какие объекты встречаются повсеместно? Какие еще признаки Исхода, а так же Присутствия, нам удалось отыскать? И, самое главное, связан ли Исход каким-то образом с Присутствием, которое для многих является вещью практически неоспоримой?
Когда я начинал заниматься этой темой, я разделил её на ряд направлений, как то: география (появление новых топографических объектов), астрономия (новые наблюдаемые объекты с высокими орбитами), социология, законотворчество (неожиданные тенденции, изменения), биология (нехарактерные изменения ареалов обитания видов, нарушение процентного соотношения видов, и прочее), и, разумеется, Присутствие (обнаружение объектов Присутствия).
Самым первым моим изысканием, которое заняло без малого полтора года, была сверка бесчисленного множества архивных карт, и обнаружение на них некоторого количества круглых озер — одно из которых сейчас находится неподалеку — в весьма ограниченный временной период. Меньше года. Сейчас эти озера объясняют с помощью разных версий, среди которых главенствующих две: карстовые провалы и метеоритные воронки. Однако оба эти утверждения абсурдны, стоит посмотреть на расположение и размер озер с помощью большой карты, становится понятно, что ни метеориты, ни провалы не смогут расположиться практически по одной линии, иметь похожие размеры, да еще и возникнуть в столь короткий срок. Когда я вижу эту карту, сразу почему-то начинаю думать о великане, который отрывал по кусочку от чего-то огромного, и методично бросал на землю. Да и сами озера — сплошные вопросы. В них не живет рыба, не прижился даже совсем неприхотливый ротан, чёртова головешка, которая способна истребить в озере любую благородную рыбу в рекордно короткий срок, и утвердиться в нём сама, причем практически навсегда. В них нет головастиков, их избегают лягушки. Водоросли встречаются только у самого берега, да и эти водоросли никогда не дорастают до нормальных размеров, словно что-то мешает им вырасти. В них нет пиявок, нет личинок, нет водомерок. При этом озера, как показывают анализы, абсолютно безвредны, в них прекрасно можно купаться без какого-го бы то ни было опасения, вода в них чистая, даже как-то излишне чистая, и отличается температурой от соседних, естественных водоемов, отличается в плюс, пусть и небольшой».
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})