прямой спиной, делая вид, что ей нравится, когда воздушный поток от встречных машин треплет ее волосы, и старалась не замечать мелкий гравий между пальцев на ногах. Водители, проезжающие мимо, замедляли ход при виде такого необычного зрелища. Ее лицо горело от летящего на нее песка и от стыда, но она продолжала идти, высоко держа голову. Она чувствовала, что со стороны, вероятно, кажется сумасшедшей.
Каждый раз, подходя к остановке, она притормаживала, словно в ожидании автобуса, демонстративно смотрела на наручные часы, которых у нее не было. Потом ждала, когда автомобильный поток немного спадет, и шла до следующей остановки. В голове у нее стучало, в груди жгло. Примерно в четырех милях от поселка около Агнес притормозил автобус, чтобы подобрать ее. Смотря в другую сторону, она вытащила руку из кармана шубки и махнула – мол, проезжай, мне ничего не требуется, а шахтерские жены тем временем смотрели на нее из окон, разинув рты.
Когда она добралась до окраины города, заморосил дождь. Поначалу крохотные капли повисали на мехе ее шубки и сверкали, как лак для волос. Агнес устала от ходьбы на шпильках, но, пересекая узкие улочки района, где жила с первым мужем, она ускорила шаг из страха встретить кого-нибудь из прежних знакомых.
Дождь, поморосив, перешел в ливень, и вскоре промокшая шубка хлестала ее по голым ногам, как хвост мокрой собаки. Она забежала в подъезд жилого дома и теперь смотрела оттуда, как автобусы окатывают тротуар грязными волнами из луж. На мгновение она пожалела, что ушла от доброго католика.
По ее щекам стекала черная тушь. У нее в кармане лежал кусок туалетной бумаги, и она, сложив его так, чтобы пятна блевотины оставались внутри, отерла подтеки под глазами. Шуба промокла, и мех свалялся там, где собралась и впиталась вода. Она вытащила по фигурке балерины из каждого кармана и принялась досуха оттирать их фарфоровые лица.
По другую сторону улицы стояло длинное серое здание. Слева располагалось что-то вроде ремонтной мастерской таксопарка, вокруг, словно кости динозавров, лежали детали разбитых черных такси и микроавтобусов, а где-то в глубине играло радио. За площадкой находился маленький офис, и Агнес сквозь грязное стекло видела стены с полками, на которых лежали ремни вентиляторов, ступичные колпаки, банки со смазкой, бутыли моторного масла. Эта мастерская предназначалась для обслуживания и ремонта своих – служебных – машин, а не случайных с улицы. Тут не было ни сэндвичей в упаковках, ни карт с достопримечательностями.
Когда Агнес вошла внутрь, зазвонил колокольчик. С Агнес успела натечь целая лужа, когда на звонок вышел человек в спецовке, рыжеволосый, коренастый и плосколицый, с головой, посаженной прямо на плечи, словно шея была ненужной роскошью. Он оторвал взгляд от своих грязных рук и удивился, увидев перед собой красивую даму в шубе.
– Извините, бога ради, что беспокою вас, – начала Агнес своим лучшим милнгевийским[56] произношением. – Но я попала под дождь и подумала, может быть, тут есть туалет, которым я могла бы воспользоваться. Вы меня понимаете. Немного привести себя в порядок. – Она показала на мокрую шубку.
– Ну… – Он потер щетину. – Вообще-то он не для клиентов.
Агнес провела рукой по меху – с него скатились большие капли воды.
– Ну извините, – сказала она, опустив глаза на грязный пол.
Он разглядывал ее с полминуты, потом, почесав свою мощную руку, изрек:
– Но вы, кажись, и не клиент, так что, думаю, ничего, сойдет.
Он повел ее через мастерскую. Машины, стоявшие тут, пребывали в плачевном состоянии, а она на шпильках с трудом шла по полу с масляными лужами. Она видела, как капли воды с ее шубки утекают, словно слезки, упав на цемент, покрытый масляной пленкой.
– Э… подождите здесь чуток, – сказал человек. Он нервно поспешил за тонкую красную дверь. Она услышала шипение освежителя воздуха, а минуту спустя он появился со скрученными журналами и газетами, которые прижимал к себе рукой. – Он такой – без изысков, но вы найдете все, что вам нужно.
Он придержал для нее дверь, и она, проходя, увидела, как у него из-под мышки ей нагло подмигивает блондинка с большими сиськами.
Агнес вошла в грязный туалет и плотно закрыла дверь. Она долго стояла, рассматривая в зеркале оплывшую физиономию старой шлюхи. Автоматической сушилки в туалете не было, поэтому она оторвала кусок бумажного полотенца и принялась отжимать мех, прикладывая к нему полотенце, как это делают, когда проливают что-то на ковер. Но сколько бы она ни отжимала, в шубке оставалось еще море воды.
Ей потребовалось немало времени, прежде чем она почувствовала в себе силы выйти назад в мастерскую. Человек этот стоял ровно напротив двери, словно примерз, в руках держал две разные кружки.
– Похоже, вам бы не помешала чашка горячего чая.
– Я так плохо выгляжу?
– Да не…
Она взяла кружку, чуть испачканную маслом.
– Наверно, я похожа на утонувшую крысу, – сказала она в надежде, что он не согласится.
– Скорее уж на утонувшую норку.
Человек огляделся в поисках чистого стула, а Агнес внимательно разглядывала его. Он вымыл лицо, пока она находилась в туалете. На его шее виднелось масляное кольцо, масло осталось на бакенбардах в тех местах, которые он не сумел протереть, а его светлая челка еще не успела высохнуть. Она подумала, что он красив, как настоящий шетландский пони. Он вытащил высокий табурет, и она отметила, что на его левой руке всего три пальца, включая большой, два других отсутствовали, словно он сжевал их на нервной почве.
Он перехватил ее взгляд и убрал руку за спину.
– Это длинная история.
Агнес поежилась, смущенная тем, что ее застукали за подсматриванием.
– У всех у нас найдутся две-три такие истории.
– Истории про пальцы, что ли?
– Нет, – рассмеялась она. – Длинные истории.
– Например, как вы шлепали в ломбард, чтобы заложить вашу шубу?
Она снова рассмеялась, на сей раз слишком резко, но быстро остановилась. Теперь он не смеялся вместе с нею. К ней снова вернулся милнгевийский голос, который должен был свидетельствовать: «Я женщина при богатом муже и с большим домом».
– Я не собираюсь закладывать эту шубу. С чего вы взяли?
Человек ответил без колебаний:
– Да я вам больше скажу: вы отправились заложить вашу шубу, прошлепали всю дорогу от Бейллистона или Рутерглена[57]. – Он посмотрел в сторону. – Нет, постойте! В Рутерглене есть ломбард. – Он опять ненадолго замолчал. – Вы пришли из… – Он щелкнул пальцами неискалеченной руки. – Из Питхеда!
Агнес побледнела.
– Скажете «нет»?
– Скажу.
Он задумался на несколько секунд и посмотрел на нее