Я хочу просто провалиться сквозь землю. Мельком со сцены бросаю взгляд на Себа. Он прожигает нас с Андре взглядом. Директриса что-то говорит в микрофон, потом надевает нам на головы импровизированные короны, а затем включает какую-то музыку для танца короля и королевы.
— Андре, я не танцую, — заявляю ему довольно категорично, когда он кладёт мне руки на талию.
— Всего один танец, Кнопа. Мы же с тобой король и королева.
— Я не танцую, — бросаю ему, разворачиваюсь и спускаюсь со сцены.
Недоуменная директриса провожает меня взглядом. Андре бежит следом за мной. Хватает за руку на танцполе и разворачивает резко к себе.
— Кнопка, всего один танец, черт возьми!
— Нет, Андре, отпусти меня, — я стараюсь вырвать руку, но он не отпускает. Затем второй рукой он хватает меня за талию и рывком притягивает к себе.
— Что я еще должен сделать для тебя, Мэриэн? — его лицо слишком близко к моему.
Видимо, это и становится последней каплей у Себастиана, потому что он тут же к нам подлетает и пытается оттащить Андре от меня.
— Себ, не вмешивайся! — рычит на него Андре.
— Отпусти ее, — цедит Себастиан.
Господи, на нас сейчас смотрят абсолютно все: от директрисы на сцене до Гектора — самого последнего лоха нашей параллели, над которым всегда все потешались.
— Себас, это не твоё дело, уйди, — Андре усиливает захват на моей талии.
— Андре, отпусти ее немедленно.
— Не вмешивайся!
Себастиан больше не говорит ему ни слова, а рывком хватает Андре и разворачивает к себе.
— Какого черта, Себ!? — Андре толкает его в грудь.
А Себастиан не толкает его. Себастиан сразу бьет его кулаком в лицо.
Все ахают, я в ужасе отскакиваю на шаг назад и неожиданно оказываюсь в руках Флёр. Музыка тут же выключается и со сцены бежит директриса.
— Месье Видаль! Что вы себе позволяете!?
Себ разворачивается ко мне, хватает за руку, резко притягивает к себе и громко объявляет:
— Мэриэн Готье — моя девушка. Это всем понятно?
Я успеваю заметить полный слез и боли взгляд Флёр, когда Себ притягивает меня к себе за затылок и целует в губы на глазах у всех.
Глава 29. Зеркальные истории
POV Егор
Наши дни
Она вырывается вперед, пробегает метров десять и останавливается посередине небольшого мостика через Сену. Разворачивается ко мне и широко улыбается, но всего мгновение. Затем она отворачивается к реке, улыбка с ее лица постепенно сходит и появляется задумчивое выражение.
Легкий летний ветер слегка колышет ее короткие светлые волосы. Она такая простая и естественная, и неожиданно я ловлю себя на мысли, что мне нравится любоваться ею. Вот так просто, когда она о чем-то думает и не замечает, что я на нее смотрю.
Она подходит к бортику моста, опирается на него руками и смотрит на воду. Я приближаюсь к ней сзади и останавливаюсь. Ветер все еще дует, и сейчас ее волосы мягко касаются моего лица. Она резко ко мне оборачивается и смотрит ровно в глаза.
— У меня к тебе новый вопрос, мой прекрасный незнакомец, — хитро прищуривается и гладит меня ладонью по щеке.
— Очень внимательно слушаю, моя прекрасная незнакомка, — провожу пальцами по ее лицу в ответ. У нее нежная кожа. Не такая нежная, как после похода к косметологу или какого-нибудь нового дорогущего крема. А естественно нежная, от природы.
Она склоняет голову на бок и решает, что у меня спросить.
— Ты когда-нибудь изменял?
Немного неожиданный вопрос, хотя и не самый личный за этот вечер. Несколько часов назад она спросила, во сколько лет и при каких обстоятельствах я лишился девственности.
— Любимой девушке нет, — говорю спокойно, выдерживая ее взгляд.
— А не любимой?
— С не любимыми я не встречался, а просто спал с ними. Так что там некому было изменять.
Она слегка усмехается.
— Какой же ты скучный.
— Скучный, потому что не изменял, или потому что не встречался с не любимыми?
— Потому что не встречался с не любимыми. Знаешь, в отношениях с не любимыми есть что-то особенное. Вот когда ты смотришь на человека и понимаешь, что ты его не любишь, но он все равно твой. Как нелюбимое платье в шкафу. У тебя есть другое, которое ты любишь и готова носить каждый день, но по какой-то причине не можешь. И вот ты носишь другое платье. Ты его не любишь, но тем не менее, оно — твое. А потом ты ловишь себя на мысли, что оно все равно тебе дорого. Просто за то, что оно принадлежит только тебе и никому больше.
Она замолкает и смотрит на меня с видом великого философа.
— Бла-бла-бла. Женская логика.
Она игриво бьет меня в плечо и слегка смеется.
— У меня к тебе второй вопрос. Тебе когда-нибудь изменяли?
Я застываю с глупой улыбкой на лице и чувствую, как она медленно сползает. И ощущение, будто содрали едва зажившую болячку.
— Да.
Просто короткий ответ. И просто флэшбэк на много лет назад, где от невыносимой боли и предательства двух самых близких людей хотелось умереть.
Она тоже резко становится серьезной и достает из кармана своей легкой кожаной куртки пачку «Мальборо». Прикуривает толстую сигарету, выпуская дым мне прямо в лицо. Меня это не раздражает. Мне даже нравится, что она может вот так открыто курить толстые мужские сигареты, а не строить из себя пай-девочку и стараться произвести на меня впечатление.
— С кем?
Ее короткие вопросы попадают прямо в мишень. Я беру из ее рук сигарету и глубоко затягиваюсь, также выпуская дым ей в лицо.
— С лучшим другом.
Она округляет глаза и недоуменно ими хлопает. Сейчас при свете тусклого фонаря они кажутся черными, как ночь. Она возвращает себе сигарету и затягивается.
— И чем все закончилось?
— Тем, что я их простил, а они поженились.
Она резко делает шаг назад, но упирается в бортик. Смотрит на меня завороженно, будто не верит в то, что я только что ей сказал. Начинает очень быстро дышать, в панике вертит по сторонам головой. Засовывает в рот сигарету и очень глубоко втягивает никотин. Не успев выпустить дым, снова затягивается. Выбрасывает бычок через плечо в воду и спешит прикурить новую папиросу.
— Твою мать! — нервно восклицает, когда огонек то и дело тухнет из-за ветра. Я достаю из кармана свою зажигалку и помогаю ей прикурить. В этот момент я замечаю, что у нее дрожат руки.
Выпустив дым, она наконец смотрит мне ровно в лицо.
— Вот объясни мне, что движет человеком, который прощает такое предательство от близкого!? — она задает этот вопрос очень нервно, даже со злостью. И я понимаю, что она очень сильно осуждает меня за то, что я простил лучшего друга и девушку.
Замечаю на ее глазах слегка выступившие слезы. Неужели ее бурная реакция на мои слова говорит о том, что однажды она была в аналогичной ситуации?
— А ты когда-нибудь изменяла? — я игнорирую ее вопрос и задаю свой.
— Нет.
— А тебе когда-нибудь изменяли?
Вместе с дымом у нее вырывается короткий смешок.
— Нет. Если бы мой парень мне хоть раз изменил, я бы повесила его за яйца.
О, да. Ни секунды не сомневаюсь в том, что она на это способна. Но раз ей не изменяли, почему у нее такая странная реакция на мое признание?
Я делаю к ней шаг и нависаю сверху. Нос тут же улавливает запах сигарет вперемешку с ее фруктовыми духами, и мне нравится это сочетание. Она снова выдыхает дым мне в лицо и смотрит с такой грустью, с такой тоской, с такой болью.
— Тогда почему тебя так задели мои слова? Как будто ты была в аналогичной ситуации.
— Была, — отвечает, помедлив, — но по другую сторону баррикад. Наши с тобой истории зеркальны. — Отворачивается в бок и глубоко затягивается. Затем возвращает взгляд на меня. — Я была той, с кем изменяют.
Неожиданно. А мне казалось, что она слишком горда для того, чтобы быть второй женщиной.