— В этом доме тоже полно чужой работы… дешёвой тушью.
Хм… Он чё — Стивен Кинг?..
— Не Стивен Кинг… — говорит вдруг Николя. И перебивая следующую мысль. — …И Люди Икс тут тоже ни при чём.
Я потрясённо смотрю в его чёрные глаза. Снимаю солнцезащитные очки. Тихо говорю:
— …Ни хера себе… ты кто?..
Он смотрит на меня, и я чувствую себя голым. Словно нет на мне моих шорт и футболки с лого Micky Sharpz. Говорит:
— Я специалист.
Пауза.
— Особого рода.
Я осматриваюсь по сторонам. Но его глаза, как магнит.
— Чувак… как тебя ещё не убили?
Он дёргает плечом:
— Хотели… — вытаскивает руку из кармана и задирает футболку до груди. — …Не получилось…
Я вижу три шрама. Да-а-а… Это тебе не скарминг…
Молчу. Он снова засовывает руку в карман. Говорит:
— Так вот… Это связано с Иваном… я не пойму пока… и мне некогда… я уезжаю сегодня… мне пора уже…
Я молчу. Он продолжает:
— …если вдруг поймёшь, Что тут Такое — не бойся…
Я кусаю кожицу на нижней губе:
— Что пойму?
Он пожимает плечами:
— Не знаю пока… но что-то мелкое… дешёвка…
Потом говорит:
— Если Найдёшь — прогони.
— Кого?
— Не знаю. Но не бойся.
Я, помедлив, снова надеваю очки. Вижу Семёна возвращающегося с ведром груш.
— И это… — говорит Николя, мотнув головой в сторону сектанта. — С ним поосторожнее…
— В смысле? — я наблюдаю, как зелёная мелочь, стуча, сыпется в кормушку.
— В прямом, — говорит Николя. — У него башка не творогом набита… Он на грани…
— В смысле? — я дёргаю подбородком.
— В прямом, — повторяет Николя. — Он почти слетел с катушек… И ты ему не нравишься.
Ну это я и сам понял.
— Ну это я и сам понял, — говорю я.
Николя кивает:
— Ну так вот… Главное, чтобы ты Меня Понял.
— Я понял.
— Молодец… — он смотрит в сторону крыльца. Там, сложив руки на животе, стоит Анна. — Пошли?..
— Пошли, — говорю я.
Через полчаса гости начинают разъезжаться. Николя с Анной тоже выходят на крыльцо со своим жёлтым чемоданчиком.
— Погостили бы ещё, — говорит тётя Валя, вручая им пакет с пирогом.
— Спасибо… — Николя оглядывается на звук мотора за спиной. — …Но нам пора…
Звук мотора — это синяя «Победа» дяди Васи. За рулём — Тольча. Он пригнал машину, чтобы отвезти похмельного отца и мамку домой. Он же отвезёт Николя и Аню на станцию, а потом вернётся за Иваном.
Ивану тоже пора. В свою палату.
Я машу Тольче рукой. Он улыбается в ответ.
Дядя Вася, кряхтя, влазит на переднее сидение. Его жена и Аня уже уселись сзади. Николя ставит чемодан в багажник и подходит ко мне:
— Ладно… Давай…
Мы крепко жмём друг другу руки. Потом он берёт меня за плечо — тоже крепко:
— До свидания.
— Мы ещё увидимся? — мне почему-то жаль с ним расставаться. Он отпускает моё плечо:
— Надеюсь, нет.
И они уезжают. Я вижу, как Аня машет в окно. Все стоящие у крыльца тоже поднимают руки в ответ. Я бреду в дом. Проходя мимо Генкиной комнаты, в которой недолго обитали Николя с Аней, вижу смятую постель. Захожу. Смотрю на чёрно-белого Пушкина… тоже ниггер по-своему…
Я разглядываю карту мира и нахожу на ней одну за другой столицы: Аддис-Абеба… Оттава… Токио… Хм…
Потом подхожу к этажерке с книгами. Две верхние полки занимают потрёпанные Генкины учебники. На трёх нижних — Толстой, Пушкин, Зощенко и стопка журналов «Мото». Листаю пару номеров, рассматривая тюнинг байков. Потом достаю Генкин букварь. Блин… у меня такой же был в первом классе…
«А» — арбуз. «Б-э» — барабан. Дальше всё по порядку: В-э, Г-э, Д-э…
— О-пэ-рэ-сэ-тэ, — говорю я вслух.
Кто-то, проходящий по коридору мимо, заглядывает в комнату: Дашка.
Ох, и Дарья… Сарафан-В-Подсолнухах…
Я держу раскрытый букварь в руке. За секунду до того, как увидел её, что-то мелькнуло в моей башке… Что-то почувствовал… В букваре увидел?..
Я снова смотрю в раскрытую книгу, но недолго: глаза тянутся к Дашке…
— Привет, — говорит она, сцепив руки за спиной и стоя у двери.
— Привет, — ох и Дашка…
Она делает шаг назад и выглядывает в коридор. Потом возвращается на прежнее место. Смотрит так, будто хочет, что-то спросить.
И спрашивает:
— Саш… А ты правда татуировщик?
Я ставлю букварь на место. Поправляю Ray Ban на лбу:
— Ну типа того…
Она всё держит руки сцепленными за спиной:
— А мне можешь сделать?
Склоняю голову набок:
— Могу… а чё ты хочешь?
— Ну… — она высвобождает правую руку и касается левого плеча. — …Вот тут бабочку…
— Ну что вы, девки, всё себе бабочек и слоников хотите? Блин… Есть же тату поинтереснее… и всё такое…
Она, сдвинув брови, смотрит на меня:
— Какие?
— Ну, блин… — я чешу затылок. — Трайблы всякие… можно кельтов набить… или афро… но не на плече, наверное…
Она пару раз моргает:
— А где?
— Ну… — я касаюсь своей поясницы. — …Здесь неплохо смотрится… ещё вокруг соска некоторые делают… Тем более места закрытые… кому не надо — не увидит…
— А вокруг соска больно? — спрашивает она.
— Больно, — киваю, — но зато смотрится клёво…
Я достаю сигарету из пачки:
— Хотя опять же от его формы зависит… если слишком большой и светлый, — лучше не делать… только испортишь всё…
Дашка внимательно слушает всё, что я говорю. Потом спрашивает:
— А у меня?
Я поднимаю левую бровь:
— Что у тебя?
— У меня нормальный?
Я несколько раз моргаю:
— Сосок, что-ли?
Она кивает:
— Да… Нормальный?
Во, блин… Что ещё за вопросики… Вслух:
— Так я ж его не видел…
Дашка смотрит на меня пару секунд. Потом поворачивается и закрывает дверь. Подходит ко мне совсем близко и…
Ипать-колотить! Держите меня крепче!
стаскивает узкие бретельки сарафана с плеч.
Фу-у-у-уххх! Вот это подача! Прям по печени!
Я вижу её тяжёлую налитую грудь.
Это мне снится, да?
Соски. Не большие. Не розовые.
Я сейчас проснусь, да?
Не розовые. Как раз наоборот — тёмные. Аккуратные. Торчащие так, будто собираются выколоть мне глаза. Фффу-у-у-уххх!
— Нормальные?.. — она выжидающе смотрит мне в глаза. Но мне почему-то её в глаза смотреть совсем не хочется. Поэтому и не смотрю.
— Ну… — я, изо всех сил стараясь выглядеть равнодушным и безразличным, наклоняюсь к её сиськам. Безразличие даётся с трудом: аж во рту пересохло.
Её левый сосок в нескольких сантиметрах от моего лица. Наклонюсь чуть-чуть — и точно глаза лишусь. Ну, блин, и торчат! Как от холода… И пупырышки на коже…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});