Читать интересную книгу Осознанный аутизм, или Мне не хватает свободы - Екатерина Карвасарская

Через пять минут уговоров…

— Игоря! — И видно, что придумал он этот ответ только что. Но ведь придумал же! А это самое главное.

— Молодец, Рома! Хорошо ответил!

Если вот так вот вклиниваться в эхолалии постоянно, оживлять их и превращать в диалог, не давая повиснуть в пустоте, то и ребенку, и его собеседнику станет намного проще поддерживать диалог. Кроме того, если делать это регулярно, то у ребенка исчезнет необходимость в эхолалиях, потому как он уже будет уверенно владеть другими, более конструктивными способами взаимодействия, в которых он и сам заинтересован.

18.08.2008

— Но ему же комфортно в этом состоянии, в этом-то и вся проблема, — всплыла у меня фраза из разговора с одним психологом, не занимающимся проблемой аутизма вплотную.

— Ребенку в этом состоянии некомфортно, вопреки расхожему мнению. То есть комфортно, но ровно в той степени, в какой комфортно человеку с вывихом руки, например. Человеку, у которого нет возможности этот вывих вправить, и он нашел удобное положение, в котором минимально чувствуется боль, и всячески оберегает руку. Но я более чем уверена, что со вправленным вывихом ему бы жилось куда веселее. Задача специалистов и родителей — стать «психотравматологами» для ребенка.

* * *

Эффект снежного кома может быть как в негативном, так и в позитивном.

Так, например, наша тревожность, наложенная на тревожность ребенка, усиливается его тревожностью, и тем самым дальше усиливает тревожность ребенка и далее, доходя до абсурда, — это негативный вариант.

Позитивный — мы начинаем заниматься собой и ребенком. Сначала со скрипом, но продолжаем, несмотря ни на что. Чем дольше заниматься, тем проще получать результат и тем легче находиться в процессе его получения. Тем меньше усилий надо прикладывать для этого обеим сторонам. И в дальнейшем эти результаты, возможность такого процесса отразится и на многом другом в развитии ребенка.

22.08.2008

Часто наблюдаю у родителей аутичных детей «дистанционное» общение с ребенком. Приведу самый яркий пример.

На первичный прием пришла мама со своей четырехлетней дочкой, у которой на фоне достаточно тяжелого органического заболевания проявляются и аутичные черты. Девочка очень сложная, говорящая одно-два слова, не играющая, без самообслуживания и т. д. На каком-то этапе нашей беседы мама говорит:

— Я вот придумала свою методику в общении с Маришкой. Хотите, я вам покажу?

— Давайте, — говорю я.

Она отходит от Марины, которая в это время, полностью погруженная в себя, манипулирует погремушками, на другой конец зала, берет в руку колокольчик и начинает громко-громко кричать:

— Маринка! Маринка! — в то же время хлопает в ладоши и всячески привлекает внимание Марины, которая сидит, помимо всего прочего, к ней спиной. — Маринка! — не останавливается мама.

И на каком-то этапе она, Маринка, даже повела ухом в сторону ее голоса.

— Вот, — говорит довольная и запыхавшаяся мама, возвращаясь к нам, — видите, она в последнее время стала обращать на меня внимание, самую капельку. Как вы считаете, это хороший метод? — спрашивает она у меня.

Первый же вопрос, который у меня возник:

— А вы пробовали делать то же самое, но рядом с ней?

— Нет, а вы думаете, так лучше?

— Ну вот, смотрите, — говорю я и сажусь на пол напротив Маришки, — вот так, когда она вас видит, когда она вас чувствует, ей же будет намного проще и интереснее. Вы будете ей заметны.

Я беру Маришку за обе ручки и начинаю быстро-быстро, ритмично трясти их, то опуская вниз, то поднимая наверх, массируя и вытягивая каждый пальчик. Марина тут же среагировала, посмотрела на меня и заулыбалась.

— Хм… — удивляется мама, которая и сама не ожидала, что Марина так среагирует.

— Нужно больше общаться ней на максимально близком расстоянии, понимаете? — говорю я. — Нужно ее больше тискать, играть с ней, возиться, бегать, прыгать, делать что-то с ней вместе, а не издалека. Хоть пол мыть, хоть пылесосить и картошку резать — без отрыва от домашнего производства.

Мама начинает потихоньку сползать к нам на пол, хоть ей это и сложно, так как она достаточно грузная и с больным позвоночником, и пробует проделать то же самое.

А вечером она позвонила, возбужденно-радостная, и рассказала:

— Я сегодня весь оставшийся день делала, как вы сказали. На сколько сил хватило. И она впервые за полтора года сказала мне «мама»!

24.08.2008

Аутист развивается всегда. Разница заключается лишь в том, с какой скоростью и в каком направлении.

* * *

— Зато они свободны… — достаточно частый взгляд на аутизм.

— Ну да, свободны… Только вот вся свобода ограничивается размером воздушного шарика, «клетки аутизма», внутри которой находится ребенок. Хорошенькая свобода, ничего не скажешь…

* * *

Человек не в состоянии меняться так же быстро, как техника, — это, возможно, одна из причин прогрессирующего в последние годы среди человечества в целом аутизма.

Человек не приспособился к свободе, которая появилась с ростом технического прогресса. Он лишился необходимости жить, двигаться, ощущать, развиваться — все делает техника. Утратил способность как брать, так и давать, способность к полноценному, живому, эмоциональному общению — она заменяется его суррогатом. Человек постоянно живет в перегруженном информационном поле, защитой от которого становится частичный уход, фоновое восприятие жизни и неусваиваемость информации. Он утратил способность быть включенным — очень много соблазнов довериться автоматике, которая не требует эмоционального вовлечения, а кроме того, невозможно переработать всю информацию, и, следовательно, человек либо отказывается от ее усвоения, либо усваивает поверхностно, не включаясь. И многое-многое другое.

Все это, вместе взятое, не может не влиять на детей.

25.08.2008

Разница между так называемым Аспергеровским аутизмом и Каннеровским заключается только лишь в том, что «Аспергеры» могут объяснить и рационализировать свои особенности — это их защита. «Каннеры» же как пластилин — они мягкие и пластичные, какими бы сложными ни были. А «Аспергеры» — они твердые и ригидные, как пластик.

Но внутри — внутри они одинаковые, и проблемы у них одинаковые, и причины возникших проблем одинаковые. Разный только лишь способ адаптации к ним.

29.08.2008

Не всегда, но часто матери тех детей, которые в будущем могут проявить выраженную аутичную симптоматику, тревожно-напряженные, пассивные и депрессивные. И если мать не в состоянии изменить свое состояние, то будущее ребенка зависит только от него самого. А точнее, от его стрессоустойчивости.

Дети со средней и высокой стрессоустойчивостью умеют выделять хорошее настроение матери и в этот момент получать позитив и удовольствие от взаимного общения, а в остальные моменты жизни не париться и относительно спокойно развиваться и идти вперед.

Дети с низкой или пониженной стрессоустойчивостью лишь заражаются от этого состояния, «уходят в аут» и пребывают в депрессии постоянно, что в раннем детском возрасте ведет к выраженному аутизму. Аутизация — это для них один из немногих способов вызывать у матери какие-то реакции и попытки что-то сделать, как-то изменить и оживить окружающее ребенка пространство, а следовательно, и свое состояние. Кроме того, аутизация в данном случае — это способ защититься от материнской депрессии.

Постоянно сталкиваясь с депрессией, ребенок, даже если он активный и инициативный, но с низкой стрессоустойчивостью, начинает гасить свою энергию. От этого он впадает в депрессию еще более сильную и выраженную, чем та, на которую он наскочил.

* * *

Эффективность «Онеги» заключается, с одной стороны, в стимулирующей среде, где вокруг постоянно что-то происходит и из которой невозможно выйти. С другой стороны, в том, что, находясь на «Онеге», постоянно сталкиваешься с необходимостью слушать и слышать, подстраиваться и учитывать, а также многое другое. И эти требования распространяются на всех живущих в лагере: на аутичных детей и их родителей, на детей и подростков без аутизма, на сотрудников и волонтеров. Именно за счет этой общности и достигается результат.

30.08.2008

— Будь поэмоциональнее! — Раньше я часто слышала в свой адрес эти слова, да и сейчас бывает, хотя и значительно реже.

Очень сложно быть эмоциональным, постоянно ощущая давление, некий психологический пресс. Сложно быть снаружи, показывать свои эмоции. Я закрываюсь, оставляя все эмоции внутри. Эмоциональная я тогда, когда мне комфортно, когда я свободна от давления как внутреннего, собственного, так и внешнего, которое усиливается внутренним и наоборот.