Читать интересную книгу Осознанный аутизм, или Мне не хватает свободы - Екатерина Карвасарская

Думаю, что большинство семей рано или поздно приходит ко всему, о чем здесь написано, самостоятельно. Но важно, когда это происходит. Когда у ребенка двух-трехлетний стаж погруженности в аутизм или когда он составляет уже лет двадцать-тридцать. Тут каждый год на счету.

В два-три года в большинстве случаев можно быстро улучшить состояние ребенка, если понятно, что именно, кому, как и в каком объеме необходимо делать.

В двадцать-тридцать, даже если уже понятно, что именно надо делать, изменить ситуацию во много раз сложнее.

28.09.2008

На занятиях мы не решаем проблему, мы помогаем ее увидеть, понять, принять, осознать и дать возможность семье решить ее самостоятельно.

* * *

На первых этапах работы с собственным напряжением часто приходится осознанно расслаблять себя, прикладывая усилия к этому каждый раз, когда оно появляется. Если регулярно заниматься расслаблением, то на каком-то этапе из осознанного, специально отслеживаемого оно превращается в неосознанное. Просто все чаще начинаешь себя ловить на мысли, что совершенно спокойно и расслабленно себя чувствуешь. Это и есть неосознанное расслабление, к которому надо стремиться.

* * *

Аутизм, на мой взгляд, — это надуманное заболевание. До тех пор, пока в него верят и считаются с ним, он есть. До тех пор пока смиряются с его неизлечимостью и отсутствием перспектив, он есть. Когда верят во что-то другое, есть что-то другое. Так как исходя из того, во что мы верим, мы и чувствуем и ведем себя: или поддерживаем аутичную часть личности и развиваем ее, или поддерживаем здоровую часть и развиваем ее, или не делаем ничего положившись на судьбу.

* * *

На первичном приеме мама спрашивает:

— А в чем заключаются ваши занятия, что вы там делаете?

— Мы играем. У нас нет никакой системы или планов. Мы играем в то, что получается. В этом хаотичном, спонтанно возникающем процессе получаем новый опыт и отрабатываем навыки взаимодействия, общения, реагирования и поведения, навыки выхода из незапланированных ситуаций. Все это происходит при поддержке психологов, которые помогают ребенку в сложных для него ситуациях найти наиболее конструктивный и положительный способ выхода из них.

* * *

Часто мне задают и такой вопрос:

— А по каким методикам вы работаете? У вас есть какие-то наработки, схема?

— Схема работы, конечно, есть. Но все дело в том, что она не внешняя, а внутренняя. Потому и сложно объяснить, что в ней к чему. Она построена на понимании проблемы аутизма изнутри и на ощущениях, возникающих в каждый конкретный момент взаимодействия с ребенком. Со временем я постараюсь расписать ее.

* * *

Важно отслеживать состояние ребенка и составлять расписание занятий, исходя из его реальных возможностей. Иногда надо что-то добавлять, иногда — убирать. Расписание должно быть гибким, а занятия — приносить пользу, а не вред.

* * *

С моими собственными внутренними изменениями, с повышением уверенности в себе и в том, что я делаю, во мне появилась жесткость в решениях, и в терапии в том числе, которой раньше я себе позволить не могла.

Все чаще я стала отказываться от занятий с детьми, даже если они продуктивные, в тех случаях, когда не чувствую поддержки в терапии со стороны семьи. Или когда, несмотря на вербальную поддержку, мы с семьей идем совершенно разными курсами влечении и понимании аутизма. Мне достаточно тяжело принимать такие решения и грустно расставаться с детьми, но тем не менее все чаще я прибегаю к ним.

Возможно, я просто устала бороться с ветряными мельницами и больше не могу или не хочу тратить силы на то, чтобы не падать вниз, в то время когда можно тратить силы на то, чтобы идти наверх. Я не хочу и не могу больше никого никуда тащить, вытаскивать, заставлять. Те, кто идет со мной, пусть идут, но уговаривать идти вслед за мной и моими изменениями у меня больше нет ни сил, ни желания.

Еще несколько лет назад я бы ни за что не могла себе позволить такое. Я бы занималась, продолжала бы выкладываться полностью, я бы уставала и билась головой о стену, даже понимая, что это работа вхолостую, просто потому, что мне «неудобно отказать», неудобно обидеть ребенка и родителей, неудобно сказать то, что я думаю, вслух.

29.09.2008

Одна из задач в терапии с аутичным ребенком — научить его структурироваться не за счет внешнего — расписаний, часов, планов и пр., которыми их любят снабжать, — а за счет внутреннего. За счет собственных ресурсов, собственной уверенности и умения справляться с любой возникшей ситуацией, даже если она отличается от планируемой. За счет доверия к себе и другим, за счет собственной активности и инициативности и возможности ими пользоваться в случае необходимости.

* * *

Совмещая при работе с аутичным ребенком два противоположных подхода — консервативный и провокационный, — мы, по сути, не делаем ничего. Топчемся на одном месте. Одновременно говорим «иди сюда» и «стой на месте». Это все равно что пить одновременно закрепляющее и слабительное.

Необходимо выбрать какой-то один путь и не мучить ребенка и себя.

* * *

Заниматься и работать — это разное. В том числе и заниматься с психологом — это не всегда терапия, иногда это просто занятость, развитие. В этом случае занятие с психологом можно приравнять к посещению развивающего кружка. Кто-то ходит на английский и рисование, а кто-то к психологу — это примерно одного порядка занятость. Прекрасно понимаю, что есть ситуации, в которых и мои занятия — это просто занятость, а не терапия.

* * *

Укрепление нервной системы аутичного ребенка и устойчивости эмоционально-волевой сферы похоже на рост дерева.

Дерево надо сначала посадить, потом его нужно поливать, ухаживать за ним. Через некоторое время ему понадобятся распорки или растяжки, помогающие еще не окрепшему стволу не прогибаться, а потом уже он будет и сам в достаточной степени устойчив.

Так и с нервной системой, и с эмоциональной устойчивостью ребенка — сначала необходима будет специальная помощь, а потом, со временем, когда система будет уже достаточно крепкой, необходимость в ней отпадет.

30.09.2008

О каких-то вещах нужно просто напоминать детям постоянно, потому что зачастую они и сами не замечают, как съезжают или зависают, но при этом легко принимают нашу помощь, тут же возвращаясь в нормальное состояние.

И у Ильи, и у Стасика есть несколько интонаций в речи. Среди них как абсолютно нормальные и живые, так и аутичные. Когда Илья говорит аутично, он слегка тянет слова и произносит их немного в нос, а Стасик пищит. Но и тому, и другому достаточно просто напоминать: «Говори нормально» — и они практически сразу же отключаются от аутичного зависания, которое отражается и на многом другом, мешая ребенку полноценно развиваться.

Вова носит перед глазами предмет, а Рома вертит руки перед глазами. Но и тому, и другому тоже достаточно простого напоминания, чтобы они перестали.

* * *

Не завидовать чужому прошлому, не завидовать чужому будущему, а жить своим настоящим и, по возможности, получать от этого удовольствие.

Меньше думать о том, как было, или о том, как будет или может быть. Это ненужная зацикленность, лишающая настоящего.

* * *

Рождение ребенка — стресс не только для самого ребенка, но и для семьи. Поэтому, возможно, для людей, имеющих предпосылки к аутизму, это событие является одним из запускающих развитие аутизма механизмом.

Беременность, рождение, уход, развитие, воспитание оказались слишком большой нагрузкой как для матери, так и для отца. Возможно, до этого стресса родители были относительно адаптированы, но оказались недостаточно стрессоустойчивы. И в дальнейшем это, естественно, бессознательно, транслируется ребенку и часто приводит к его выраженной аутизации, которая потом уже может усиливаться и от внешних травмирующих факторов.

В данном случае просто искреннего желания иметь ребенка недостаточно. И просто искренне любить ребенка иногда тоже недостаточно.

Необходимо тратить силы не только на восстановление, адаптацию и реабилитацию ребенка, но и на себя. Тогда, возможно, часть существующих проблем уйдет незаметно.

— Почему же тогда первый, второй, другие дети не аутисты, если родители те же самые? — часто возникает у родителей вопрос.

— Возможно, дело в том, что рождение первого ребенка, который стал аутистом, — это стресс для семьи, а ко второму, не аутисту, она уже достаточно натренирована, и родители воспринимают все намного проще и спокойнее. Возможно, рождение первого ребенка, не аутиста, это еще посильная психологическая нагрузка, с которой в состоянии справиться родители, а рождение второго, ставшего аутистом, — уже непосильная нагрузка. Возможно, в промежутке между рождением детей произошло что-то, что подломило психическое и психологическое благополучие семьи, возможно… Возможно еще много других вариантов. Кроме того, конечно, немаловажную роль играют внутренние предпосылки к развитию аутизма у самого ребенка и внешние внесемейные обстоятельства.