— У меня имя есть, стебелек, — проворчала устало в ответ, утыкаясь лбом в плечо, пахнущее знакомым тленом и мятой. — Ох, ты… вы плотный! По-настоящему…
Посмотрела неверяще.
— Иначе бы ты в меня провалилась. Вообще-то это было довольно-таки предсказуемо, не находишь? Раз уж я мог сидеть в твоем присутствии.
— Что произошло?
Мужчина внимательно посмотрел на неё, теребя кончик косы. С усмешкой погладил дернул за кисточку.
— Похоже, нам есть о чем поговорить. Очень кстати, что ты здесь появилась, я как раз просил брата, чтобы он хоть кого-то смог прислать.
— Но я…
— Все потом! Отдыхай, обустраивайся, приводи себя в порядок! А после и поговорим — с этими словами интриган исчез, оставив её наедине с очередной гончей.
Йаррэ подошла к огромному витражному окну, не сводя глаз с синих огней Храма Смерти в вышине. Сердце отчего-то тревожно сжималось, словно давая понять, что боле-менее спокойная жизнь заканчивается. Впереди грядут куда более серьезные потрясения. И почему вместо страха перед будущим, она боится совсем другого?
Кинъярэ…
Когти сжались, впиваясь в ладонь до кровавых полос. Она должна стать Высшей. Она должна вырваться вперед. Любой ценой стать ему равной. Она не верила, что выхода нет, что его кровь станет для неё смертельным ядом. Чувствовала — все УЖЕ не так. Все же она прямой потомок одного из Тринадцати. Насколько она знала — больше среди выживших Высших женщин не было.
* * *
Разговор с Гирьеном вышел занятный и непростой. Вот какая забавная штука — жизнь — ещё недавно он хотел её растерзать, а теперь делится сокровенным. Кто она ему? Просто ещё одна из их рода, пусть в ней и заинтересована до некоторой степени вся их раса. Они чужие друг другу — но почему так тянет прижаться к чужому плечу, получить утешающие поглаживания и объятия? Почему в его руках так легко расслабиться? Безо всякого подтекста — просто вдохнуть жадно воздух, чувствуя, как тебя принимают. Не осуждают. Так со всеми альконами? Но она видела нескольких — а такие ощущения пока возникали только с Мастером, Гирьеном и, до некоторой степени, с Дьергрэ. Ах да, она ещё забыла о Сайнаре… А ведь даже соскучилась по нему, хотя кто ей тот же наследник ирра? Уже многовато народу для объятий…
— Забавная ты все-таки, Яра…
Чужие когти помассировали голову, вызывая стон удовлетворения.
— Ещё немного, и моя пленница может начинать ревновать?
— Знаешь, начинать знакомство с тем, кто тебе нужен, с его пленения и заключения в камеру — плохая затея, Гир, тебе никто об этом не говорил?
Короткий смешок в ответ.
— Нет, никто не осмелился… но ты же видишь, что моя стратегия вполне успешна, не так ли? Город возрождается. Пусть не полностью, пусть это пока одна десятая, а то и больше от его способностей, но… Я даже могу теперь становиться материальным, пусть не сливаюсь пока со своим телом!
Потемневшие до черноты глаза возбужденно блестели.
— Так что у неё был за камень? Что она украла?
— Оооо, — протянул довольно, жмурясь. Потек, взвиваясь дымкой наверх, изгибаясь в пляске, словно игривый хищник, и опустился снова рядом, — Чудесную вещицу. Один из десяти проклятых кристаллов, созданных магами жизни и напоенных кровью наших собратьев. По одному на каждого из ирров, участвовавших в войне, и ещё три для самих алайтри. Три нам уже удалось так или иначе уничтожить, но, увы, вынести за пределы иррейнов не вышло. А тут такой подарочек пришел сам… Похоже, алайтри разыгрывают свою партию, — маска балагура стекла, обнажая ярость, — они тоже собирают кристаллы, но только не для уничтожения — для того, чтобы с их помощью контролировать или добить нас.
— Полагаешь, что за всем происходящим стоят они?
— Я просто чую, как торчат чьи-то мерзкие уши.
— А что сделаете… сделаем мы, если удастся призвать Мать и вернуть всем выжившим силу? Уничтожим их?
— Увы, но нет. Во-первых, это пошатнет баланс, во-вторых, у Жизни ещё есть свои козыри, а мы достаточно обескровлены.
— А месть?
— Дело принципа. Все, кто был замешан в порабощении альконов, в насилии над нашими женщинами и детьми, в организации заговора и предательства — умрут. У этих преступлений нет срока давности, — от жесткой усмешки пробежали мурашки.
Как изменилась она сама, что все это больше не пугает?
— Значит, ты полагаешь, что эта девочка твой якорь?
— Я в этом уверен, — младший брат Первого помолчал, снова воспаряя к центру зала, — осталось только приручить и очаровать — и я снова смогу возвращаться в тело. А, учитывая, что я, кроме тебя, буду единственным неконтролируемым альконом… поигррраем! — проурчал довольно.
Йаррэ криво усмехнулась в ответ. Учить Гирьена и сочувствовать бедной девочке? Во-первых, лучшую ищейку «бедной» ни с какой стороны не назовешь. Во-вторых, ка-али воспитывают так, что ей и не снилось. Ещё неизвестно, кто тут кого будет приручать… Да и… жизнь научила не быть хорошей со всеми. Не оценят и не поймут. И не все близкие-то поймут, а чужаки… пусть остаются чужаками.
Почему она не рассказала о своей встрече с супругом Смерти — она и сама бы не смогла объяснить. Просто чувствовала — об этом нужно молчать. Если кому и рассказать — то только дайрэ Кинъярэ. Если вообще сможет — не зря её так отводят…
Уже спустя пару часов с грустью в душе и вновь легшим на сердце камнем она стала собираться к мертвому порталу. Пора возвращаться ко двору ирра. Снова унижаться, лицемерить и притворяться. Снова заниматься без продыха, до кровавого пота ради одной единственной цели.
Ничего, она упрямая. Она сможет.
Тихий шепот прощания в спину. Обнимающий за плечи ветер с привкусом свежих лилий. Распахнутая воронка — и переход, выплюнувший в одном из переулков. Очень некстати, но, возможно, не придется объяснять, как она прошла в город мимо охраны…
После строгих линий Сердца альконов столица иррейна казалась особенно неприглядной — шумной, вонючей, жаркой и словно напоенной ядом и тревогой. Каково это — каждый миг ожидать кинжала в спину?
Она пробиралась переулками до дворца, когда её перехватили. Грубый силовой аркан спеленал руки-ноги, рывком бросая в стену, вышибая дух. Расслабилась называется, идиотка! В районе ребер что-то предательски хрустнуло — и растеклось огненной вспышкой боли. Да, слабенькая она пока — слишком много сил уходит на рост дракона. Душившую волну паники оборвала резко, затолкав подальше в сознание истеричный визг. Сжала зубы, максимально напрягая мышцы — если аркан растянется, потом получится выскользнуть. Но магические путы сжали ещё сильнее, раня в кровь, впиваясь в тело.
— Что-то птичка залетела далеко от посольства…
Аррон! Сердце ушло в пятки. Ненависть оскалилась. Какую-то власть он все же над ней имел. Хуже, что он был не один — с гончей был тот самый мерзковатый тип, приходивший к ним с допросом… как же его?
— И мне, как подданному сиятельного ирра, обязанному беречь покой мирных граждан, интересно, что же делает здесь маленькая преступница? Никак и посольство угробила?
Он ещё не закончил говорить, а понимание разворачивающейся интриги уже впилось в сердце больнее веревок. Посольство скорее всего мертво. Очень странно, если хоть кто-то выжил, возможно, что сами стражи Тал-Альвина добили добравшихся. Но обвинят в этом не их. Её, как организатора, и, скорее всего, поймают ещё пару десятков сильных жертв. Возможно даже альконов… придумают, каким образом они смогли освободиться и напасть. А под удар попадет мортэ Амондо. Этот удар и направлен скорее всего на его устранение…
Мысли скакали с одного на другое — а Аррон, оглядываясь, уже начал творить портал. На улицах это делать было запрещено, вопрос — знает ли сам ирр, что происходит у него под носом? Ему нет нужды так напрягаться…
Йаррэ попыталась закричать — и не смогла, голос пропал. Начала вырываться ещё яростней — но ничего не вышло, только кровь потекла, пачкая мостовую.
— Какая активная девочка, — с неприятной усмешкой заметил Идальрин она, наконец, вспомнила его имя, да только толку-то? — возможно, нам стоило бы познакомиться немного поближе… хотя обычно я не интересуюсь девками этого выродка смерти…