Встретил свою порцию ругани все той же ласковой улыбкой — и взрослые, уже давно забывшие, что такое страх и совесть, мужики, тоненько заголосили от страха, пытаясь пройти сквозь ту самую стену, к которой были прикованы.
— Плохие, плохие, людиш-ки… пришло время расплатиться по счетам…
Голос налился силой, обрел плоть, заставляя кровь потечь из ушей, сминая защиту мозга, разнося самообладание в клочья. Серебристые нити окружили его паутиной, взвились драконьими крыльями вверх — вместе в плетью.
Стражники за дверью попятились прочь, истово творя знаки Жизни. Глупые, они не понимали, что это его никогда не остановило бы. Смерть — есть естественный закон сущего, его начало и конец. Но он вне Смерти. Он эти правила создает сам.
Тонкий длинный язык облизнул губы. Чужая агония — это чудесно. Их гнилые душонки, сами того не ведая, одарят его силой. Они не уйдут на новый круг рождения, о нет. Он их уничтожит, развеивая, а силу оставит себе. И ничего Азгар с этим сделать не сможет…
По холодной камере пронесся легкий смех, от которого волосы тех, кто имел несчастье его услышать, встали дыбом.
Спустя пару часов довольный и уставший Кинъярэ покинул казематы, возвращаясь в свои покои. После того, как он, наконец, выпустил свою силу, безумие немного отступило, давая возможность перевести дыхание.
Алькон чуть прижмурился, раздувая ноздри. Ему не нравилось это затишье. Не нравилось, что Азгар оказался только пешкой, а кукловод по-прежнему оставался в тени, хотя подозрения и имелись.
Дверь бесшумно распахнулась, являя скалящегося Йера. Похоже, от тоже неплохо провел прошедшую неделю. По крайней мере, выглядел почти расслабленным.
— Звали, Драгоценнейший?
— Разумеется, Йер…
— И зачем же? — он подошел к креслу, но уселся на краешек стола, свесив ноги.
— Настала пора воплощать наш план, Йер. Натаскай Сайнара, даже если он будет рыдать кровавыми слезами. Позаботься о Тайле. Предупреди наших.
Глаза двух альконов лихорадочно блеснули.
- Настала пора…
— Открыть главный Храм Матери…
***
Интерлюдия 3. Якорь для духа.
Главное вовремя понять, что ты в ловушке. Тогда ещё есть шанс найти выход. Или вход в новую — как повезет.
Кодекс воровской гильдии
Истра перевела дыхание, но, лишь затем, чтобы снова броситься вперед. Лошадь пала, не выдержав бешеной скачки ещё несколько десятков тактов сердца назад, но вот останавливаться было нельзя… Даже напротив — смертельно опасно. Сердце стучало где-то в висках, глаза заливала кровавая пена — лоб был рассечен об острые ветки безлистных деревьев. Клятые земли тварей, даже спустя столько времени после войны здесь все пропитано смертью! Да только выбора у неё нет.
Вдалеке послышались крики и топот копыт — пока её спасало лишь врожденное чутье и легкость — к лучшему, что без лошади, они здесь уже все равно не пройдут. Впереди маячили безмятежно белые стены проклятого города.
А ведь все начиналось так хорошо… Впрочем, ещё тогда надо было что-то заподозрить, но она, опьяненная желанием поскорее заработать нужные сари, полновесно блестящие золотом, взялась за сложный, но не невозможный заказ. Под ногой что-то хлюпнуло — и впереди взмыл в небо столб пламени. Она и сама не знала, каким чудом удержала на губах крик. Она не пройдет. Здесь всюду ловушки! Только очередная порция криков, приправленная свистов боевых заклятий, заставила двинуться вперед, увязая почти по колено в песке.
Здесь не было ветра — только сухость и жара, стягивающие кровь и заставляющие все чаще останавливаться. Стертые в кровь ноги гудели, заставляя сцепить зубы, чтобы не стонать.
Тупость, Ис, ничем не лечиться. Ка-али зло тряхнула головой, чувствуя, как нагреваются маленькие рожки. Лучший сенсор-поисковик Гильдии Шепота. Её народ славился своей нечувствительностью к магии с одной стороны, и умением её ощущать — с другой. Чуять, искать предметы и людей… Фактически, работа была их смыслом жизни. У ка-али не было собственного государства, они не воспитывались в семьях, не имели душевных привязанностей. Детей забирали у родившей матери сразу же. Да и мать… Какие там матери. Женщин ка-али было не так уж и много и рожали они часто — и только от выбранных для этого сильных самцов. Животное начало было в них сильно, хотя оборачиваться, как их далекие предки, порождения Туманных болот и не умели. Их работа высоко ценилась и наемниками ка-али были одними из самых высокооплачиваемых. И она… наверное, она была с рождения неправильной. Возможно, потому, что росла несколько лет в семье простой человеческой женщины, доброй Нисы, которая подобрала брошенного на улице — а скорее потерянного в силу обстоятельств — ребенка.
Там она узнала, что значит привязанность и тепло. И любовь. И даже последующие годы жесткого до жестокости обучения — когда её нашли и отобрали у приемной матери, когда заметили аномальный для женщины высокий дар, когда пытались подложить под других мужчин — не смогли вытравить тех воспоминаний. Она не далась, сопротивляясь до крови, до грани, за которой ждала пустота, отчего-то чувствуя — осквернив её тело, они растопчут душу, и она станет такой же. Равнодушной. Жестокой. Циничной стервой, живущей лишь своим даром. Или растоптанной женщиной, вечно беременной, пока не перешагнет эту самую грань от истощения.
Она ненавидела свой народ. Членство в Гильдии Шепота — одной из лучших преступных сообществ иррейна Дарт, давало иллюзию защиты. Поэтому, когда глава гильдии лично вызвал искусного поисковика с наказом разыскать некий древний амулет — конечно же, она согласилась! Ухватилась за очередную отлучку с радостью!
И попала в ловушку.
Плечо обожгло болью — похоже, все-таки достали. Да только нет времени рассматривать — вот они, желанные стены, совсем близко! Ещё чуть-чуть! Уже видно крошево камней в проломе, пустая улица и открытые нараспашку дома.
— Сдавайся, девка воровская, иначе по кругу пойдешь!
Злой окрик лишь подстегнул. Как будто, если она остановится, то они её пожалеют. Кто же знал, что обычный заказ приведет к политическим играм? Одна небольшая вещица — плоский кулон с фиолетовой искрой внутри, созданный из камня непонятной породы. Что в нем такого, что её гонят уже третьи сутки лучшие ищейки иррейна? Да, похоже, и не только они…
Она чуть не споткнулась, но в последний момент все-таки сумела перевалиться через невидимую границу. Здесь было… на самом деле — страшно. Но в горячке бега не было сил бояться. Дальше, ещё дальше! Туда, к центру, к богатым зданиям, где есть шанс залезть в самый дальний подвал и затеряться за магией смерти.
Она не помнила, как бежала, раня босые ступни — болтающиеся сапоги пришлось сбросить — о камни и трещины на дороге, как искала убежища — и не находила его в разоренных пустых домах. Как слышала крики вдалеке — пока ещё нерешительные, как брела, спотыкаясь, будто в бреду, вперед и вперед, кусая губы.
Она не помнила, как широкая аллея вывела на площадь с роскошным высохшим фонтаном, как вдалеке раздались взрывы, как раздался странный дикий гул… Очнулась только тогда, врезалась со всей дури в огромное и жесткое препятствие прямо под носом. Посмотрела вниз, скосив глаза, и почувствовала, как лед сковывает горло от ужаса. Прямо перед ней стояла черная чешуйчатая тварь с горящими темными изумрудами глазами. Длинный гибкий хвост хлестал по бокам, а из оскаленной пасти доносилось недвусмысленное рычание.
Мелькнула мысль — может, так оно будет легче? Сразу сожрут, и все, отмучилась? Наверное, это больно — быть съеденной заживо, но то, что с ней сделают маги, если поймают — гораздо больнее.
Истра прикрыла глаза, стараясь не смотреть на черное облако, заполняющее площадь. Откуда их здесь столько? Ведь в этот город заходили — и многие возвращались с добычей. Такую пакость, как гончие, уж наверняка бы заметили. Может, это будет быстро. Она прикрыла глаза, чтобы не смотреть. Не смотреть, сказала! На быструю хищную смерть, созданную и выпестованную детками Древней.