— Неужели вы думаете, доктор, что я не в курсе дела?
Эти люди прибыли сюда ни свет ни заря и подняли страшный шум, приколачивая объявление к двери. Хм, как будто с гвоздей его не сорвать… Одним словом, я видела его раньше вас. Куда запропастились все служанки? Есть хочется и горячего чаю.
Колин обвел зал отчаянным взглядом, боясь, что кто-нибудь уже с подозрением их разглядывает.
— Надвиньте хоть шапочку поглубже! И смотрите в тарелку, а не по сторонам. И вообще — держите рот закрытым… да, и не расстегивайте куртку.
— Чего ради мне ее расстегивать? Мы здесь не одни.
— Очень подходящий момент для шуток!
— Момент, конечно, неподходящий, но вы так забавно переживаете!
Колин возвел глаза к небу. Ариадна налила остывшего чаю в его чашку и сделала глоток, не сводя с него насмешливого взгляда, потом жестом подозвала проходящую мимо служанку и потребовала завтрак.
— Вы забываете, Колин, что я в бегах уже несколько дней. Объявление, так вас поразившее, расклеено по всему Лондону. Наверняка мы еще не раз увидим его, пока будем добираться до Норфолка.
Пока служанка расставляла на столе тарелки, Ариадна молчала, потом обратилась к Колину с извиняющейся улыбкой:
— Похоже, я успела забыть свое потрясение, когда прочла объявление в первый раз. Кстати! — Она достала из кармана очки. — Должно быть, выпали во время сна. Как спалось, доктор?
Воспоминания вернулись.
— Так как же, Колин? Какие были сновидения?
Все начиналось сначала. Встревоженная милая девочка из прошедшей ночи уступила место опасной сирене, которую хлебом не корми, дай только пофлиртовать. Куда ему было угнаться за этими переменами, не говоря уже о том, чтобы под них подстроиться! Колин поставил локти на стол, переплел пальцы и оперся на них подбородком, устало улыбаясь.
— Знаете, — блестя глазами, сказала Ариадна и подняла чашку чаю, — мне еще никогда не приходилось убаюкивать мужчину. Признаюсь, мне понравилось.
— Леди Ариадна!
— Когда вы уснули, я берегла ваш сон, — не унималась девушка.
Колин нахмурился, но она только хихикнула.
— Вы так мило выглядите, насколько можно было рассмотреть в темноте! Вы ведь не сердитесь, правда? Видеть спящего мужчину мне тоже пока не приходилось.
Он оставил попытку взглядом заставить ее умолкнуть и начал намазывать кусок хлеба джемом.
— Могу себе представить! — буркнул он. — Наверняка я храплю и пускаю слюни во сне.
— Возможно, но только не у меня на глазах. Честно говоря, если бы такое случилось, я бы это скрыла, чтобы не оконфузить вас.
— Возьмите.
— Это мне? Как мило с вашей стороны!
Приняв ломтик жареного хлеба с джемом, Ариадна с аппетитом захрустела им. Но ее взгляд оставался прикованным к Колину и страшно его нервировал. Эта девушка с такой легкостью выводила его из равновесия, что он только диву давался. Самому адмиралу Нельсону это ни разу не удавалось, в то время как эта дерзкая, кокетливая юная особа превратила его в свою игрушку.
Он бы дорого дал, чтобы не обращать на ее подначки внимания, но знал, что это не в его силах.
— Вы такой симпатичный, даже когда взъерошены.
Колин испепелил ее взглядом.
— Нет, правда! С вами так приятно иметь дело после замороженных лондонских денди. Вы простодушны и понятия не имеете о том, как привлекательны. Мне, право, жаль, что мы принадлежим к разным социальным слоям.
Если бы не это и не мое обручение с Максвеллом… мне так нравится находиться в вашем обществе! Я даже готова предложить вам постоянную работу. Когда я выйду замуж и восстановлю породу «Норфолк», мне понадобится хороший ветеринар. Подумайте, Колин. Я стану платить вам щедро.
Уверена, что Максвелл не будет возражать.
— Как проехались? — сухо спросил Колин, чтобы сменить тему.
— Проехалась?
— Ну да. Мэг сказала, что вы отправились на верховую прогулку.
Ариадна улыбнулась с совсем иным выражением, вспоминая. Она понятия не имела, каким болезненным эхом отозвались в сознании Колина слова «выйду замуж», так походя брошенные ею. Не знала она и того, как очаровательно выглядит для него в мужском наряде.
— Это было потрясающе, как всегда. Шареб летел как птица и был совершенно счастлив, потому что я вволю накормила его пир… то есть зерном. Ах, смотрите! Облака разошлись! Солнце! Ну вот, теперь можно сказать, что день будет погожий…
Ужасный крик насмерть перепуганного животного донесся снаружи. Колин вскочил со стула так живо, словно его подбросило, и ринулся к двери.
— Господи, что это? — спросила Ариадна, но ответить было уже некому.
Не только ветеринар покинул свой стол. Многие из тех, кто завтракал в зале, побросали салфетки и спешили к выходу, чтобы удовлетворить свое любопытство.
— Что случилось? Режут? Крик был жуткий! — слышалось вокруг.
Колин, однако, выскочил наружу первым. Когда Ариадна, в свою очередь, оказалась у двери, там уже толпились остальные и выход оказался совершенно перекрытым. От нового крика по ее спине прошел холодок. Невозможно было даже определить, что за животное издает эти вопли. Ариадна махнула рукой на приличия и начала толкаться локтями.
Оказавшись наконец во дворе, она ахнула и схватилась за сердце. Гнедой мерин, похожий на Шареба, приплясывал на месте с безумными от ужаса глазами. Хозяин, неприятного вида толстяк, бил его тростью по голове, а сбоку подступал коновал в фартуке, держа нож и ведро. Было ясно, что он метит во вздутую вену лошади.
А ветеринар — ее личный ветеринар! — шагал прямо к месту действия. Расправленные плечи и сжатые кулаки не оставляли сомнений в его намерениях.
— Колин! — окликнула девушка.
Это не произвело на него никакого впечатления. Тогда Ариадна побежала следом, снова и снова окликая его по имени.
Еще несколько быстрых, гневных шагов, на которые, как ей казалось, он был попросту не способен из-за хромоты, — и Колин оказался рядом с действующими лицами развернувшейся драмы.
— Колин, вы не имеете права вмешиваться! — начала Ариадна, хватая его за рукав.
Он попросту стряхнул ее движением руки.
— Прошу прощения, — процедил он сквозь зубы, — но я вынужден вмешаться.
Колин решительно перехватил поводья у тяжело дышащего толстяка, утомленного избиением. Ариадна заметила, что взгляд мерина с надеждой обратился к ветеринару.
— Кто ты такой, дьявол тебя забери? — взревел коновал, здоровенный мужик с ручищами, как лопаты. — Убирайся подобру-поздорову и не мешай делать дело, а то так накостыляю по шее, что надолго запомнишь!
— Нет никакой необходимости делать кровопускание лошади, у которой всего-навсего спина растерта седлом, а рот — удилами, — заговорил Колин тихим, вежливым голосом, в котором слышалась подавленная ярость. — После вашего «лечения» она падет по дороге.