Читать интересную книгу Семь кило баксов - Владимир Гриньков

– Я вот не пойму, – сказала Полина. – У него виды на меня, да?

– Ну какие виды?

– Я запуталась. Вы с ним? Или нет? Почему он в вашем присутствии обращается со мной так, как будто я ему как минимум принадлежу?

– Полина! – произнесла тетя Галя укоризненно.

– Почему он все время смотрит на меня таким маслянистым и липким взглядом? Откуда этот хозяйский тон? Что такое вообще происходит?

– Конечно, никаких видов, как ты это называешь, у него на тебя нет. И если человек испытывает к тебе чувство симпатии, не надо его отталкивать.

– Да не нуждаюсь я в его симпатиях! Он этого не понимает? Так я ему скажу!

– Не скажешь! – неожиданно жестко отреагировала тетя Галя.

– Скажу!

– Ох ты и фрукт! – в сердцах сказала тетя Галя. – Вся в отца!

– Только отца моего не надо трогать! Я знаю, что вы его не любили…

– Это было взаимно, Полина, – со вздохом парировала тетя Галя. – Да и не за что мне было любить Звонарева. Тяжелый человек. И мать твоя, царство ей небесное, напрасно с ним связалась.

– Прекратите!

– Напрасно! – не унималась тетя Галя. – И в конце концов она заплатила за свою ошибку сполна, Звонарев ее угробил.

– Прекратите!

– Я не прекращу, Полина. Потому что и ты, и я – мы обе знаем, что твоя мать умерла не потому, что вдруг узнала о неизлечимой болезни…

– Она была больна!

– Она не была больна. Я говорила с ее врачом. Уже потом, после того как ее не стало. Не было никакой смертельной болезни. Ничего не было. Она ушла, потому что…

Пауза. Полина невыносимо страдала. Она-то думала, что единственная знает эту тайну. Потому что мамы нет, и папы нет, и она одна только и осталась, кто знал всю подноготную происшедшего.

– Если бы Звонарев был благородным, – сказала тетя Галя, – если бы был великодушным, если бы не оскорбил твою мать, если бы он вообще относился к ней получше – она была бы жива и сегодня. Он убил ее.

– Не смейте, – прошептала Полина.

Но все, что говорила тетя Галя, было правдой. Полина знала, что родители сильно повздорили. Настолько сильно, что мама была сама не своя. А потом ее не стало. Самоубийство. Отец сказал через некоторое время, что как раз накануне самоубийства мама узнала о страшном диагнозе. И у нее просто не хватило мужества на то, чтобы пройти этот путь. Путь, на котором много боли и совсем отсутствует надежда. Никакого спасения. В тот раз, когда отец сказал ей о диагнозе, Полина поверила не до конца. Потому что знала о той ссоре, что предшествовала самоубийству. И знала обо всех предыдущих ссорах, которые случались часто, очень часто. И еще ей показалось странным, что про диагноз отец упомянул только тогда, когда тело мамы уже было кремировано. Но она ни с кем не хотела делиться своими сомнениями. Потому что было очень больно.

Глава 50

Киприоты с присущей им рачительностью места отдыха в лесу обустроили по полной программе. В самых живописных уголках, где все, что есть вокруг, ласкает взор, вкопаны скамьи и прочные и большие столы, за которыми может расположиться очень даже внушительных размеров компания, здесь же площадка для приготовления барбекю – Полина и прежде видела эти островки для отдыха, когда они с Антоном путешествовали по горам. Антон говорил ей, что киприоты приезжают сюда летом, когда внизу, на побережье, температура воздуха в отдельные дни поднимается до сорока градусов в тени, когда морская вода прогревается до двадцати пяти градусов и выше и от царящего вокруг зноя, как кажется, нет спасения, но Прокопов в отличие от киприотов явно не собирался ждать, пока наступит лето, и свой день рождения решил отметить в горах.

Здесь, на площадке на склоне горы, куда въехали машины, обнаружился Костас, тот самый киприот, который работал в прокоповской фирме и который когда-то встречал Полину в аэропорту Ларнаки. Костас суетился у стола, уже готового к прибытию дорогих гостей: там стояло вино в пятилитровой бутыли, пестрели салаты, явно приобретенные в супермаркете «Орфанидис», были копченые нарезки, сыр, русская икра и русская же водка, еще были фрукты, подготовленный для завершающей стадии празднества торт, присутствовало что-то рыбное, но и это было еще не все – по команде Прокопова Миха стал извлекать из машины многочисленные сумки и коробки, и там тоже были продукты, и трудно было себе представить, как все это можно съесть.

Прокопов все еще сердился, кажется, но старательно делал вид, что обид не помнит.

– Поможешь Костасу? – спросил он у тети Гали, избегая встречаться взглядом с Полиной.

Миха, бежавший в это время от машины с очередной коробкой, споткнулся и упал. Коробка раскрылась, на землю высыпались конфеты. Недолго думая, Прокопов дал сыну подзатыльник. Кажется, ему это было свойственно: решать возникающие проблемы просто и без затей. Увидевший скорую расправу, Костас с удвоенным усердием засуетился у стола. Полина вдруг подумала о том, что и киприот, возможно, уже имел несчастье испытать на себе прокоповский гнев.

А Прокопов, вспылив, тут же дал задний ход, как будто ничего не произошло. Заложил руки в карманы, скользнул взглядом окрест, увидел Полинину машину.

– Классная тачка, – оценил. – Сама купила?

И посмотрел с прищуром.

– Подарили.

– Ну надо же! – удивился Прокопов. – Ни фига себе подарки!

Что-то было за его словами. Уж не ревность ли? Полина подумала, что не ответит ему, если он сейчас спросит, кто же тот щедрый даритель. Потому что неизвестно, чем это может обернуться для Антона. В отношении Прокопова и его методов Полина не питала иллюзий. Но он ни о чем ее не спросил.

Сели за стол. Костас выполнял роль официанта. Прокопов смотрелся настоящим хозяином. Тетя Галя бросала в его сторону быстрые настороженные взгляды. Ну чего она с ним так носится? Полина никак не могла этого понять.

Себе Прокопов налил водки, целый пластиковый стакан, тете Гале и Полине – вина, Михе спиртного не досталось по малолетству, а Костасу, видимо, по статусу. Прокопов поднял свой стакан, взглянул на присутствующих с прищуром и буркнул:

– Ну, поздравляйте, что ли!

– Саша! – сказала с чувством тетя Галя. – Сегодня твой день! Ты всей своей жизнью заслужил то, чтобы быть счастливым! Когда я думаю, кого могла бы назвать по-настоящему толковым, мудрым и работящим мужиком, я в первую очередь вспоминаю тебя, Саша! Чтобы вот так, не имея ни блата, ни денег шальных, подняться, поставить свое дело, и чтобы тебя люди уважали, и чтобы детям своим сделать счастливую жизнь – это надо уметь! Я знаю, как к тебе относятся, как тебя любят, я везде о тебе слышу только хорошее…

– Хватит, ладно, – буркнул Прокопов.

Кажется, он был несколько смущен.

– В общем, за тебя, Саша!

Прокопов выпил водку одним махом. Полина только пригубила вино.

– Ты пей! – сказал ей властно Прокопов.

– Я за рулем, – напомнила Полина.

– Не дрейфь. Киприоты не препятствуют.

О том, что местная дорожная полиция смотрит на подобное сквозь пальцы, Полина знала. Но ей был нужен предлог.

– Я так не могу, – сказала она. – Извините.

Зато Прокопов себя не ограничивал. В последующие пятнадцать минут он в одиночку употребил поллитровку, и Костас принес вторую. Прокопов заметно повеселел, даже попытался рассказать анекдот, но анекдот оказался неприличный, и бдительная тетя Галя вовремя успела его остановить. Полина по-прежнему почти не пила, и только одно это, кажется, портило настроение Прокопову. Он попытался подлить Полине вина, та запротестовала, Прокопов осерчал, даже лицо у него раскраснелось, он выразил свое неудовольствие, причем грубо, тетя Галя хотела его осадить, он выразился совсем непечатно. А тут еще Михе надо было не вовремя попасться ему на глаза – выплыла история с какой-то двойкой, полученной накануне Михой в школе. Прокопов, все больше багровея, заорал, что Миха ни черта учиться не хочет, что большего болвана ему в жизни видеть не доводилось, в него бабки вкладывают, а сынуля как был бакланом, так бакланом, блин, и остался, и хоть кол ему, козлу, на голове теши. Он так орал, что даже Полина испугалась, а про Миху и говорить нечего: у мальчишки был такой вид, что впору спрятаться под стол, но спрятаться ему Прокопов не дал, вдруг схватил за шиворот и поволок к своей машине.

– Что он делает! – воскликнула Полина.

– Не вмешивайся, прошу тебя, – произнесла тетя Галя.

Она была бледна и все пыталась закурить сигарету, но никак не получалось, руки ее не слушались. Полина поднялась из-за стола.

– Полинка, не надо! – попросила тетя Галя.

Но Полина ее не слышала.

Прокопов уже уволок сына за машину, и, когда Полина там появилась, он уже развернул Миху лицом к внедорожнику, орал, брызгая слюной:

– Руки на машину! На машину, я сказал! Ноги шире!

Миха был недостаточно проворен, Прокопов ударил его по ноге, мальчишка едва не упал.

Подобное Полина прежде видела по телевизору. Там ОМОН выстраивал у стены задержанных бандитов, и точно так же там грубо действовали, и так же кричали.