Я по-прежнему верил пока своим глазам. Вот же картинка, что тут еще додумывать? Каким образом, по словам жены, всё могло бы быть иначе, когда я всё видел сам?
Но по прошествии времени я подумал и о том, что Лину могли всё же использовать как инструмент манипуляции надо мной, как раз через Марка, потому что именно к нему я её ревную до сих пор, и многие знают это, как и нашу историю.
Я стал восстанавливать цепочку событий и понял, что здесь что-то не вяжется. Бабушка мне проела мозг, чтобы я отдал детей матери и не тупил, иначе грозилась отказаться от меня и лишить наследства. Деньги мне её, конечно, не нужны. А вот любовь моей старенькой бабули-матушки я потерять не готов. Мне пришлось пойти на уступки. Никто кроме нее не заставил бы меня изменить свое решение. И ещё Лина... Она так ведет себя, словно в самом деле не виновата ни в чем. Даже когда просила выслушать и пыталась оправдаться, то делала это с достоинством. И это опять же навело меня на мысли, что она в самом деле не чувствует вины за собой.
Я знаю свою жену. Она не способна так врать. Если сделала, то обязательно признается. Но тогда почему всё так по-уродски?!
После её и похитили, потому что не добились от нее того, чего хотели — я слишком внезапно вернулся домой. Даже страшно думать о том, что Лина в самом деле была опоена гадом, а он её чуть не изнасиловал, тварь. Но пока доказательств у меня нет...
Так.
Стоп.
Я резко сел в кресле и сжал сигарету так, что она сломалась и обожгла мне руку.
— Чёрт! — бросил я ее в пепельницу, затушив.
Потом вскочил на ноги. Меня практически трясло от собственной догадки. Решительным шагом направился вниз, в гостиную. Лины здесь уже не нашёл, она, наверное, ушла спать.
Зажёг верхний свет и подошёл к дивану. Перевернул его одним движением.
Сердце стучало так, что казалось, ещё немного – и оно проломит мне рёбра.
Бутылка. Она здесь. Та самая, из которой пила Лина. Если она не обманывала, а мне уже кажется, что всё-таки нет, то там осталось то, чем нашпиговал её Марк.
Пыльную бутылку поднял с пола и забрал с собой. Вернулся в кабинет и стал её рассматривать на свету. Мне показалось, что вода чуть мутнее обычного, но ничего особенного я не заметил.
— Вот ты нам и расскажешь, избавишь ты всех от боли или добьёшь окончательно, — сказал я бутылке и осторожно поставил её на край стола.
Завтра я отнесу её на экспертизу. Это в организме бывает довольно быстрый распад, что анализы ничего не показывают, а вода должна сохранить эту дрянь. И если она там найдётся, то Марка уже никто никогда не найдёт. Я об этом позабочусь.
Больше никому он не причинит вреда и никогда не приблизится к нашей семье. Он ответит за всё, что сделал. За ту боль, которую мы оба сейчас переживаем, за этот ад, в котором мы оба горим по его вине, за слёзы Лины и моих детей. Да простит меня мама, но некоторым действительно нечего делать в социуме.
Меня просто колотило – от потрясения, от внезапного прозрения, нервов. Я не знал, как пережить эту ночь. Я не знаю, что буду говорить, когда экспертиза покажет содержание препаратов.
Уронил голову на руки.
Боже... Тогда я так виноват буду перед ней! Тогда я предал её и поступил с ней не лучше, чем мой брат и тот инвестор. Отвернулся от нее, когда ей так тяжело и сложно.
Я не знаю, как просить за всё это прощения. А можно ли вообще такое простить?
После пятой сигареты стало уже тошнить, как и от виски. Затушил недокуренную сигарету, вылил остатки виски в раковину.
У меня завтра много дел и важный день. День, который решит окончательно судьбу моей семьи. Надо заставить себя спать.
После душа в кровати ещё долго ворочался. Теперь мне не давала покоя мысль, что она рядом, совсем близко. Сонная, беззащитная, в тонкой сорочке на прекрасном теле. Я как одержимый представлял её в своих руках. Только прикрою глаза, как вижу её и себя в бешеном экстазе. Как раньше...
Тело требовало разрядки, с ней. Но я не готов, пока не буду знать точно. Да и она меня вряд ли подпустит к себе после такого...
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Так и утянуло в сон, полный её касаний, глаз, губ, манящих и обманчивых образов и силуэтов тел...
***
АНГЕЛИНА.
Долго ворочалась с боку на бок. Уснуть мне так и не удавалось. Я то плакала о нём, то думала о том, как он там. Что он делает? Я видела, что свет в кабинете опять горит. Он не спал. Ушёл в спальню только недавно.
Тянуло к нему неимоверно. Мысль, что он спит за стенкой, не давала мне покоя.
Я маялась уже несколько часов в кровати, а потом всё же не выдержала. Я просто посмотрю на него. Как он спит. Просто посижу рядом. Мне так трудно без него дышать, что я буду счастлива просто увидеть его и послушать, как он мирно сопит во сне.
Осторожно вышла в коридор, словно уже отсюда могла его разбудить, и дошла до спальни Марата. Нажала на ручку двери и бесшумно открыла её. Меня встретила темнота, и мне потребовалось время, чтобы привыкнуть к ней. Но уже спустя несколько мгновений глаза адаптировались, и в свете луны, что пробивался из-за незакрытых штор, я увидела спящего на кровати мужа.
Мягко ступая босыми ногами, дошла до постели и присела на ковёр, рядом с ним. Смотрела в его лицо, не касаясь и оставаясь на небольшом расстоянии.
Какой же ты красивый, муж. Возраст и седина тебя не портят. Я просто не могу налюбоваться на твои мужественные скулы и губы. Так хочется их поцеловать, но я не рискну нарушать твой сон. Только посмотрю. Только послушаю, как ты дышишь.
Я так тебя люблю, что сердце разрывается. Я не думала, что наступит период, когда я стану скрывать свои чувства, потому что они окажутся тебе не нужны, потому что тебе больно будет знать о них. Но я так устала всё время молчать...
— Я люблю тебя... — прошептала я, смахивая слёзы с щёк. — Люблю.
Он ничего не слышал, кажется. Спал.
Наверное, пора идти к себе. Это очень странно всё. Я тайком разглядываю собственного мужа и признаюсь в любви шёпотом, боясь, что он услышит.
Встала на ноги и обошла кровать. Направилась к двери, но неведомая сила словно остановила меня. Обернулась через плечо и снова посмотрела на спящего мужчину.
Не могу уйти. Просто не могу, и всё. Ноги не идут. Моё место рядом с ним. Мой дом рядом с ним. Мой мир рядом с ним.
А если я просто полежу с ним рядом, не убьёт же он меня?
Вернулась. Осторожно легла на самый край матраса, чтобы не потревожить его. Едва я поймала это ощущение, что он рядом, он спит рядом со мной, как тут же успокоилась. Веки потяжелели, и меня унесло в сон.
***
МАРАТ.
Проснулся ночью и перевернулся с боку на бок, врезавшись в теплое тело.
— Что за... — распахнул я глаза и вгляделся.
Лина. Спит на моей постели почему-то. Поморщилась от столкновения.
— М-м, — недовольно простонала она, а потом прижалась ко мне и продолжила спать.
Совсем как раньше...
Что она здесь делает? Она пришла ко мне ночью сама. Хмыкнул и попытался устроиться в том положении, в каком ей было удобно спать на мне. Не гнать же её посреди ночи? Да и не хочется...
___
* Моника Беллуччи и Венсан Кассель — одна из самых красивых пар в истории мирового кинематографа — прим. автора.
Глава 18.
АНГЕЛИНА.
Распахнула глаза от того, что живот сильно тянуло. Осторожно присела и стала будить Марата.
– Марат... Марат! – звала я его, держа руки на животе.
Боль стала усиливаться.
– Что? – спросил он спросонья, привстав на локтях. – Что случилось? Ты чего не спишь?