В груди разливается боль, она засасывает меня, лишая кислорода. Все правильно: он не просил прощения, не раскаялся и не обещал, что такого не повторится. Он живёт своей жизнью, а меня держит в качестве комнатной зверюшки. Вот тебе, Лера, сережки с изумрудами и путевки куда хочешь. Закрой свой рот и веди себя примерно. А сам продолжает трахать шлюх, дорогих и породистых. Мне до них далеко. Я так и не вернулась в прежний вес, да и грудь после кормления обвисла. Не эстетично, видимо, не по вкусу моему мужу. Что я до сих пор делаю рядом с этим чудовищем?!
— Дана уснула, — сообщает Артур, входя в кухню, а я быстро отворачиваюсь к окну, сжимаю столешницу и кусаю губы, чтобы не закричать. Он подходит ко мне сзади и обнимает за талию. — Вкусно пахнет, что готовишь?
Какой же он лицемерный и лживый. И как у него получается вот так просто играть любящего мужа и одновременно иметь женщин на стороне?!
— Ненавижу! — вслух вырывается у меня. — Ненавижу! Я так тебя любила, отдавая всю себя, а ты вот так просто меня предаешь! — нервно выкрикиваю, дергаюсь и отталкиваю Артура. Оборачиваюсь и вижу, как он хмурится. Не нравится ему слушать правду. А мне хочется отхлестать его по щекам, пройтись по этому красивому и эгоистичному лицу. Чтобы он почувствовал хоть капельку той боли, которую испытываю я. Теперь мне не просто больно, мне кажется, что внутри образовываются рваные раны, которые кровоточат. — Конечно, тебя не волнуют мои чувства! Подумаешь, жена узнала — не велика потеря. Дура Лера все переживет. И пока я вою ночами в подушку от дикой агонии, ты продолжаешь развлекаться!
— Что ты несёшь! — взрывается он и уже кричит на меня. — Я ни с кем больше не трахался! Не нужно выдумывать того, чего нет!
Беру телефон и впихиваю в его руки. Артур глубоко вздыхает, трет переносицу, а потом все же заглядывает в фотографии. Он рассматривает их, сжимая челюсть, а потом усмехается, словно это шутка.
— Это не то, что ты подумала. Это Ярослава Владимирова, ей сорок пять лет, и она вдова Владимирова, владельца крупного перерабатывающего предприятия. Сейчас в бизнесе тяжелые времена, со всех сторон окружают шакалы в ожидании моей осечки. Мне нужна компания Владимирова, поэтому я пытаюсь договориться с его вдовой. Вот и все! Но я найду и убью того, кто продолжает слать тебе это дерьмо!
Вздрагиваю и всхлипываю, когда он со всей силы швыряет мой телефон в стену. Он идёт на меня, а я от него, пока не упираюсь в стол.
— Не подходи и не смей больше трогать меня руками, которыми трогаешь других женщин, — сквозь слезы говорю ему я. — Не верю больше ни единому твоему слову. Ты так искусно играешь роль моего мужа, но я совершенно тебя не знаю!
Он все равно подходит очень близко и прикасается к моему лицу, стирая пальцами слезинки.
— Лера, — тихо произносит он. — Я признаю, у меня были женщины, и я тебе изменял, но чисто механически, грязный животный секс для снятия стресса и напряжения — не более. Все это было, — он сам не замечает, как вонзает мне в кожу иголки, заставляя мучиться. — Никаких чувств у меня не было к этим женщинам. Я понимаю, что тебе сейчас больно это слышать, но я говорю правду, какая она есть. И я клянусь тебе, у меня ничего нет и не было с Владимировной. Это банальная уловка, галантность для ее благосклонности. Просто бизнес, — четко проговаривает он. А мне уже нет разницы — одной женщиной больше, одной меньше.
— Отпусти меня домой! Иначе я сорвусь и что-нибудь с собой сделаю, — шепчу ему я, чувствуя, как опять разрастается истерика. — Не могу больше рядом с тобой, — голос становится сиплым, и силы заканчиваются. — Пожалуйста, отпусти меня. Пожалуйста… — уже хрипло шепчу ему, глотая недостающий воздух.
— Если отпущу, тебе станет легче? — так же шепотом спрашивает он, прислоняясь лбом к моему лбу, обдавая своим горячим дыханием.
— Да, — сдавленно отвечаю, чувствуя, как меня начинает трясти от его близости.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— И не будет больше так больно?
Я чувствую, как он напрягается, словно пытается держать себя в руках.
— Да, рядом с тобой мне пока невыносимо, ничего не могу с собой поделать. Это сильнее меня. Нужно время. Отпусти. Если ты не хочешь причинять мне большей боли, если хотя бы немного уважаешь, отпусти…
ГЛАВА 29
Артур
Она забрала дочь и уехала к сестре в старенькую квартиру. Нет, я не отпустил ее. Лишь подарил иллюзию свободы на определенное время. Дал возможность переосмыслить все вдали от меня. Ей так нужно. Сам не думал, что вообще смогу их отпустить от себя, но она так отчаянно просила, с острой, почти невыносимой болью в глазах, что я не смог отказать. Она права: нам нужно время, чтобы все начать сначала. Лера моя и навсегда ей останется. Одна мысль о том, что я ее потеряю, вызывает отторжение. Она плачет, а меня скручивает изнутри, тяжело выносить ее слезы. Я мог бы заставить ее быть рядом, эгоистично держать рядом с собой, но мне хочется вернуть тот влюблённый блеск в ее изумрудных глазах, которые меня когда-то покорили.
Дом опустел, в первые два дня я по инерции приезжал туда по вечерам и как идиот бродил по комнатам в полной тишине. Мои девочки уехали, и все опустело, включая мою душу. Я, наверное, только сейчас осознал, насколько привязался к Валерии. Нет, моя девочка, много времени я тебе не дам. Неделя, и снова пойду в наступление.
На пятый день я нажрался до чертиков и разгромил нашу комнату, потому что каждая деталь в ней принадлежит Лере. А потом и вовсе съехал в городскую квартиру. Я вернусь в этот дом только вместе с женой и дочерью.
Нет, я не оставил их без присмотра, за Лерой круглосуточно следили. Времена сейчас неспокойные, да и я эгоистично хотел знать о каждом ее шаге. На моем компьютере сотни снимков: Лера с Даной гуляют во дворе, идут в супермаркет, покупают молоко, печенье, детское питание. Я заставил ее взять безлимитную карту, а она ни копейки с нее не потратила! Гордая, мать вашу! Поэтому раз в несколько дней я сам еду в магазин, закупаюсь и почти насильно заставляю ее принять от меня все. По-хорошему Лера, естественно, не берет покупки, поэтому приходится включать мудака и вручать ей их шантажом. Ну прости, милая, я позволил тебе только сменить локацию, моя дочь должна иметь все необходимое и самое лучшее.
Сегодня взял с собой в магазин Дашку, мне удалось наладить с ней контакт. Она хоть и злится на меня, но помощь принимает. Мне нравится ее позиция о том, что отец должен обеспечивать ребенка. Я не знаю, что именно нужно моим дочери и жене — до этого покупками занимались Лера и прислуга.
Даша ходит по гипермаркету с гордо поднятой головой, указывая мне, что покупать. Сестры похожи, и сзади Даша напоминает мою Леру. Засматриваюсь ей вслед, и тело сводит от желания увидеть жену. Вот так прижать к стене, зарыться в огненные волосы и дышать моей девочкой. Черт, я только сейчас начал понимать, что никогда так ни по кому не скучал. К хорошему быстро привыкаешь. Она всегда была рядом, и я принимал это как должное. А сейчас…
— Подгузников много не нужно, — говорит Даша. — Лера приучает ее к горшку. — Киваю и беру одну пачку трусиков. — А вот соков возьми больше. Данка дует их целыми днями.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Я знаю, — усмехаюсь, — она любит морковный.
— Как дети его пьют, не понимаю, — фыркает Дашка. Она набирает еще каши, пюре, печенья, молочные продукты, а я добавляю от себя парочку мягких игрушек. Зайца и непонятного синего забавного зверька. Моя дочь обожает мягкие игрушки, она воспринимает их как живых. Это у нее от мамы — она тоже любит мягкие игрушки. — Ну, все, — разводит руками Даша.
— Нет, теперь пошли для вас корзину соберем.