Может быть, она заболела, или… я не знаю… проспала, а телефон разрядился, всякое случается, — говорю и сам себе не верю.
Она бы никогда не пропала просто так.
— И ещё… у нас в отделении лежала её подруга, — пытаюсь припомнить имя, но оно ускользает из памяти. — С огнестрельным. Я сам проводил торакотомию. Чёрт, не могу вспомнить, как её зовут… Марина? Или Мария? В истории болезни должен быть телефон.
— Я попробую найти, — Надежда неуверенно кивает, но я понимаю, что это вряд ли, времени у неё не хватит.
— Просто свяжитесь с архивом, пусть принесут мне в кабинет истории болезни за… — задумываюсь, когда же это было? Вроде бы в конце весны, — …за апрель и май. Я сам поищу.
Почему-то у меня нет ни малейшей надежды, что Аня ответит на звонок.
Иду к группе врачей и интернов, ждущих меня, чтобы начать обход. Всё идёт по заведённому плану. Только Аниных пациентов осматриваю самостоятельно. На чей-то вопрос отвечаю, что Анна Николаевна взяла несколько дней за свой счёт. Не хватало ещё, чтобы по отделению пошли слухи. Она столько раз меня прикрывала, что этот минимум я не просто могу — обязан для неё сделать.
И только в последней закреплённой за ней палате меня осеняет, кому надо звонить в первую очередь. Соболевский!
С трудом завершаю обход спокойно, срываюсь в кабинет. На столе уже громоздятся стопки папок с историями, архив оперативно сработал. Беру в руки телефон, нахожу номер Германа Эдуардовича, но торможу над значком вызова.
Что я ему скажу? Что оскорбил и обидел девушку, а теперь она пропала и не появляется на работе? А если Аня не обращалась к нему? У Соболевского с сердцем и сосудами не всё ладно, она могла решить, что не хочет его расстроить… И тут я, вывалю на него новости. Если он перенервничает или, не дай бог, заработает сердечный приступ, Аня меня первого убьёт.
Откладываю мобильный в сторону. Я могу сколько угодно уговаривать себя, что забочусь о здоровье старика, который стал столько значить для Аннушки. Но смысл врать? Мне просто стыдно. Стыдно до такой степени, что я, как маленький, боюсь позвонить и услышать, что Герман скажет в ответ на моё признание. Он умеет находить такие слова, после которых хочется сквозь землю провалиться. А туда я ещё успею.
Сажусь и начинаю одну за другой проглядывать истории. Когда число папок переваливает за четвёртый десяток, мне, наконец, везёт. Вот она — Марина Кудрявцева. Смутно вспоминаю, что не так давно девушка приходила за консультацией. О, чёрт! Она же ждёт ребёнка, волновалась из-за беременности!
Вцепляюсь в волосы. Звонить беременной на раннем сроке и спрашивать про пропавшую лучшую подругу? Да бл. ть!
Беру мобильный и набираю Аню. Абонент отключён или временно недоступен. С трудом сдерживаюсь, чтобы не запустить телефоном в стену. Открываю мессенджер и зависаю. Что ей написать? Где ты? Прости? Я идиот?
В конце концов набираю: «Аня, у тебя всё в порядке? Пожалуйста, позвони!» Впрочем, количество галочек показывает, что сообщение не доставлено.
Подумав, решаю всё-таки набрать Марину. После нескольких гудков на звонок отвечает запыхавшийся женский голос.
— Слушаю! — девушка тут же тихо добавляет в сторону: — Грэй, подожди!
— Марина, это Никита Сергеевич, — сердце колотится так, что я говорю с трудом.
— Простите?..
— Добрынин, — добавляю торопливо.
— Ах, да, здравствуйте, Никита Сергеевич!
Почему-то удивления в её голосе не слышно.
— Я хотел… спросить у вас, как вы себя чувствуете? — вообще-то совсем не это, но надо же с чего-то начать разговор.
— Хорошо, спасибо, — вот теперь слышно, что она растерялась.
— Просто вы приходили за консультацией, а я тут поднимал истории болезней и вспомнил о вашей беременности, — выдаю сплав лжи и правды.
— Да-да, ну, я по вашему совету сходила ко всем врачам, и сейчас, тьфу-тьфу, всё в порядке, — отвечает довольно.
— Отлично, — сглатываю и всё-таки говорю: — Марина, вы не знаете, куда уехала Анна Николаевна?
Девушка молчит несколько секунд, и меня охватывает безумная надежда, которая, впрочем, тут же исчезает после слов:
— А она уехала?
— Да, она взяла несколько дней за свой счёт, — решаю не придумывать новое враньё, — но в отделении не могут до неё дозвониться, а вопрос срочный.
— Аня мне не говорила, — голос спокойный, даже равнодушный.
— Марина, если вдруг она будет с вами связываться, передайте ей, что я прошу позвонить мне, — говорю с нажимом. — Пожалуйста!
— Вы сказали, что её ищут в отделении, но звонить вам? — мне слышится намёк на какую-то насмешку, но, подозреваю, это просто потому, что у меня совесть нечиста.
— Я заведующий отделением, — отвечаю как могу ровно.
— Я в курсе, — вот теперь она уже совершенно точно улыбается, это слышно по голосу. — Конечно, передам.
— Спасибо, — выдыхаю в трубку.
Отключаюсь и, погипнотизировав телефон взглядом, всё-таки набираю Германа Эдуардовича.
Глава 20
Добрынин
Мне не везёт. Соболевский на звонок не отвечает. Или везёт? Честно сказать, я даже не знаю, чего больше в моих чувствах по этому поводу — разочарования, что ничего не выяснил, или облегчения, что словесная порка пока откладывается. Обольщаться не стоит, Герман за Аннушку меня на части порвёт, когда всё узнает — а он обязательно узнает.
И чем она его зацепила? Грустно хмыкаю. А меня чем? А всех остальных? Все пациенты, даже самые вредные, расплываются в улыбке, когда она заходит в палату. Ещё до того, как у нас начались отношения, я и сам столько раз ловил себя на том, что хочу улыбнуться, глядя на тоненькую фигуру и приветливое лицо.
Откинувшись в кресле, прикрываю глаза и вспоминаю, как увидел её в первый раз. Эта сцена до сих пор во всех подробностях стоит в памяти. Аня была такой… мягкой, нежной. Заснула прямо на стопке бумаг, на сонном лице отпечатался след от рукава, видимо, подкладывала под голову руку. А потом, в раздевалке, не смутившись ни на секунду, стояла передо мной без рубашки…
Мотнув головой, открываю глаза. Ниже пояса всё ноет. Скривившись, поправляю брюки.
— Можешь забыть об этом, — говорю вниз. — Тебе теперь светит только правая рука под воспоминания.
Делаю пару глубоких вдохов и поднимаюсь. Надо отнести истории обратно в архив. Номер Марины я себе сохранил на всякий случай. Названивать ей смысла нет, но пусть будет.
Мелькает мысль всё-таки быстро смотаться к Ане домой, но я не успеваю даже толком это обдумать — меня вызывают вниз, в отделение один за другим начинают поступать пациенты. Спустя час приходится срочно отправляться в операционную, а