Читать интересную книгу Чао - Петроний Аматуни

— Что это? — с дрожью в голосе спросил я у Каиссы.

— Это наказывают подсказчиков — злейших врагов шахматистов… — равнодушно ответила она, а у самой глаза вспыхнули весельем. — С ними следует расправляться только так; уговоры тут бессильны. Подсказчику — первый кнут!

Отлегло у меня на сердце. Что верно — то верно: сами знаете, как неприятно, когда кто-нибудь бубнит под ухом, подсказывает тебе ход, да к тому же, как правило, неудачный.

— Так им и надо! — громко заметил я, а про себя слово дал: никогда больше не подсказывать.

2

Мы вышли на зеленую лужайку к вертолету, тоже окрашенному под шахматную доску. Каисса жестом приглашает меня в кабину и говорит:

— Сегодня вам вдвойне повезло: увидите кое-что новое в нашей шахматной столице.

Она заняла левое, командирское, кресло, а я сел рядом. Заработал двигатель, вертолет поднялся в воздух.

3

Сверху открылась удивительная панорама. Столица Восемью Восемь располагалась в зеленой долине, ограниченной с двух сторон лесистыми горами, на склонах которых пестрели альпийские цветы, а на вершинах местами лежал снег.

Всю долину как бы разделяла на две неравные части быстрая пенистая речушка с каменным дном.

На правом берегу, то есть под нами, — сам город. Там и тут виднелись многоэтажные гостиницы, стадионы, парки, ярко блестели озерца, окруженные уютными домиками. Проплыла телевизионная башня в виде трехсотметрового ферзя — самой сильной фигуры в шахматной партии; в начале игры он стоит рядом с королем.

За телебашней — огромное здание с колоннами и двухскатной крышей.

— Наш музей, — пояснила Каисса. — Там хранятся шахматные фигуры из Древнего Египта, Индии и многих других стран. Есть шахматы для игры в космическом корабле, под водой, на воде, из дерева и кости, металла и камня… А вон, у подножия горы, видите?..

— Прозрачные корпуса?

— Это наш научно-исследовательский институт и лаборатория. Правее — поликлиника и больница. Но главное — на том, левом берегу, в Долине Борьбы.

Вертолет пересек реку, и Каисса уменьшила высоту. Тут раскинулся и вовсе необыкновенный край.

Насколько было видно, вдоль левого берега реки ровной линией расположились шахматные квадраты с белыми и черными полями. А позади квадратов (если смотреть со стороны речки, конечно) стояли шатры — белые, алые, синие, зеленые. Между ними виднелись составленные в пирамиды старинные ружья, солдатские барабаны, медные горны. Тут и там дымили костры, а над огнем висели котлы либо жарились на вертелах бараньи и свиные туши. На одних квадратах пусто, на других выстраиваются армии белых и черных, а кое-где идут шахматные сражения.

Вертолет еще немного снизился, и тут я сообразил, что все шахматные фигурки… живые! Пешки — это солдаты в старомодной форме; кони — тоже живые, с лихими всадниками-гусарами; на спинах слонов, под яркими балдахинами, — полунагие смуглотелые погонщики, а ладьи — самоходные башни, как мне показалось, пластмассовые.

Ферзи напоминали маршалов со множеством орденов и медалей. Короли же, белые и черные, — в золотых и серебряных коронах, в горностаевых мантиях, бородатые и величественные, как в сказках.

Особенно оживленно было возле квадрата № 1001: Каисса сделала над ним вираж, и я отчетливо увидел на светлой плите этот номер. Здесь тоже киношники и журналисты, с десяток телевизионных камер, а когда Каисса заканчивала круг — внизу поднялась ужасная суматоха: все устремились к берегу, пешки расхватали свои ружья, те, кто играл на дальних квадратах, отложили партии.

Каисса удовлетворенно кивнула, что-то сказала по радио и плавно пошла на площадку на правый берег, оказавшийся выше левого.

Здесь были устроены трибуны, а как раз напротив квадрата № 1001 под алым тентом виднелся черно-белый трон. Позади, шагах в десяти, — асфальтированная площадка с белым кругом. На нее мы и приземлились — сперва на левое колесо, потом на правое, а потом уж на переднее, как и положено.

Каисса выключила двигатель, и я помог ей выйти из машины.

4

Девочки в белых платьях и мальчики в черных костюмчиках встретили Каиссу розами и гвоздиками.

Церемониймейстер, в черном фраке, в высоком блестящем цилиндре, с пышным белым бантом на худой загорелой шее, склонился перед нею в глубоком поклоне, почтительно коснулся губами ее руки и проводил к трону.

— Да здравствует повелительница шахмат! — кричали в толпе гостей. — Ура Каиссе!..

В этом торжественном шуме и гаме я стоял, вконец растерявшийся, и не знал куда себя деть. Выручил церемониймейстер. Он важно подошел ко мне и прокричал на ухо:

— Меня зовут Цирлих-Манирлих… Ее величество приглашает вас, миллионного гостя… Вы удостоены высокой чести и можете сидеть на первой ступеньке ее трона!

На верхней ступеньке трона лежала кем-то приготовленная подушечка, и Каисса дружески указала мне на нее. Держалась она с достоинством, но просто, а когда у нее просили автограф, исполняла просьбу без всякого жеманства.

— Ни одна повелительница не имеет столько верных подданных, как она, — шепнул мне на ухо Цирлих-Манирлих. Уже наступала тишина, и он, видимо, торопился досказать свою мысль: — Сами знаете: люди разных возрастов во всех странах любят шахматы… Одно за другим рушились королевства и царства, но шахматная столица Восемью Восемь только расширяется и укрепляется. И будет жить вечно!.. Извините, ее величество подает мне знак начинать…

Он размеренным шагом подошел к микрофону, установленному на треноге, и взмахнул платочком.

На зеленую лужайку вышли шестьдесят четыре (по числу клеток на шахматной доске!) фанфариста в черных и белых одеяниях, в бархатных беретах с помпончиками; они походили на средневековых пажей.

Взметнулись серебряные трубы, и в свежем горном воздухе прозвучали вступительные аккорды фанфарного марша.

— Дорогие гости! — начал свою речь Цирлих-Манирлих. — Как вы знаете, только в шахматных сражениях участники борьбы не погибают, а лишь на время покидают поле битвы, готовые играть затем в следующей партии. Но недавно нас постигло несчастье: в армии черных квадрата номер тысяча один… умер король!

Все встали и, склонив головы, почтили память покойного минутным молчанием.

— Это тем более огорчительно, — продолжал церемониймейстер, — что у нас имеются резервные пешки и все фигуры, все… кроме короля! Вы спросите: почему? Я отвечу: если обычно шахматисты повелевают своими фигурами, то у нас игроками являются сами короли… Они ведут игру и одновременно участвуют в ней! Но шахматная армия не может оставаться без короля… Вот почему ее величество Каисса бросила клич: «Требуется король!» Долгое время не находилось желающих, а мы не скоро поняли, что это произошло по вине писаря, который забыл указать, что требуется не простой, а шахматный король… Но не успели мы исправить досадную ошибку, как желающий нашелся…

— Ура!!! — закричала многотысячная толпа.

Цирлих-Манирлих поднял руку, давая понять, что он еще не все сказал, и мало-помалу порядок восстановился.

— Новый король пожелал остаться неизвестным, — сказал церемониймейстер. — Мы знаем, что скромность свойственна всем настоящим шахматистам… Сегодня король черных тысяча один примет парад соседних армий и доставит нам удовольствие в шахматной борьбе.

Он снова взмахнул платочком, и тишину разорвал залп шестидесяти четырех черных и белых пушек, салютуя новому королю и возвещая о начале парада.

Теперь все мы, не исключая Каиссы, с любопытством смотрели на противоположный берег. На троне из черного дерева сидел совсем небольшой человечек в мантии, в короне и в красных сафьяновых сапожках. То ли из скромности, то ли потому, что яркое солнце мешало смотреть, новый король прикрывал лицо до самых глаз веером из павлиньих перьев. Но вот он сделал одно неосторожное движение, мантия на миг распахнулась, и я успел приметить на шее его величества… красный пионерский галстук!

Вы понимаете, что это могло означать?!

Нет, как хотите, но я сейчас хоть на несколько страничек вернусь к Василько. Да, то, что сейчас я расскажу, я узнал много позже. Ну и что же? Решая сложный пример в математике, мы сперва раскрываем скобки. Вот и резиденция Каиссы есть нечто, как бы заключенное в скобки. Теперь же мы вернемся к Василько. Меня так и подмывает рассказать кое-что раньше времени… Так что не обессудьте: хоть глаза и ваши, но перо — мое!

Приключение Василько

1

Огляделся Василько и сказал:

— Ого!

Вокруг — горы; справа — речка ворчит, скача по камням; слева — лес взбежал на склоны и замер, будто от удивления; а впереди и позади — шатры старинные расписные да палатки попроще. Тут и там костры дымят, бараньи туши жарятся. Вкусный запах будто пощекотал в носу, и Василько чихнул.