и первая вошла во вторую половину дома.
Глава 7. Гледшир
Это был необычный и неожиданно приятный опыт для меня. Работать с бывшим инквизитором, Гильотиной Линсбрук, одним из самых опасных карателей во всех краях, раньше не представлялось возможным. Появилось ощущение, что я попросту сошел с ума. Однако после загадочного убийства наследника герцогства Ранвисов и отравления самого Леопольда Ранвиса я осознал всю серьезность происходящего. Если в Пятом крае появилась черная ведьма, то почему бы и другим иным не заинтересоваться темным искусством.
Я никогда не верил, что все записи и книги по черной магии были сожжены инквизицией, пусть последняя и пыталась убедить в этом весь мир. Наверняка что-то осталось. Ведьмы весьма изобретательный народ. Однако со временем я проникся новым миропорядком, принял взгляды совета и стал придерживаться мнения, что ни инквизиции, ни черной магии никогда не существовало. Новое поколение верит в это и считает сказки об истреблении иных всего лишь страшилками, которые рассказывают непослушным детям родители, чтобы те слушались.
Сейчас, когда я решился провести Валерию через черный ход прямо в морг, страшилки прошлого ожили. Я снова ощутил этот неприятный холод смерти от чего-то запретного, не поддающегося нашему пониманию. Марк Ранвис стал той самой ниточкой, что тянется из пугающего прошлого в стабильное настоящее. Никак нельзя было допустит паники, хаоса и нарушения миропорядка.
И я, и Валерия понимали: смерть герцогов связана с темной магией. Но одно дело – знать это, и совсем другое – объявить общественности, что все то, чего они так боялись, реально. Так я поступить не мог. Во-первых, паника, во-вторых, совет не позволил бы. Я был уверен, что высшие инстанции проводили собственное расследование, но у них плохо получалось. И недавнее убийство такого высокопоставленного лица, как наследник титула герцога, доказательство этому.
– Мне действительно не хотелось бы этого говорить, но… – Инквизитор замолчала, собираясь продолжить, но я перебил ее:
– Черная ведьма? – Глаза самопроизвольно закрылись. Будто если я не буду видеть, то слова можно будет не воспринимать всерьез. Увы, это не так.
– Нет.
Ответ меня удивил. Сам не заметил, как вытаращился на детектива, ожидая объяснения. Валерия стояла над телом убитого Марка и разглядывала порез на запястье жертвы. Из всего необычного в этом деле женщину заинтересовала именно эта деталь.
– Это, несомненно, темное искусство. Я еще на улице почувствовала этот сладко-кислый привкус на губах от загрязнения магического фона. Единожды испытав на себе остаточное влияние черной магии, ты ни с чем его не спутаешь.
Способности Линсбрук как инквизитора поражали. Я всегда знал, что она хороша, но не знал, что настолько. До нас доходили слухи, что каратели находят преступников по остаточной магии. Они видят ее, ощущают и могут проследить до обладателя. Причем спутать индивидуальный отпечаток силы для инквизитора невозможно. Другое дело, что многие просто не способны уловить крохи остаточной магии, но не Валерия. Она как раз из тех уникомов, кто чует след даже через месяц после произнесенного заклинания. Поэтому она была так страшна в свое время. Лорд-командор Линсбрук не оставляла своим жертвам ни единого шанса скрыться от наказания.
– Однако подобное убийство не в стиле ведьм. Запах полыни должен был отбить нюх ищеек, а как ты знаешь, ваших по запаху не вычислить, – продолжала рассуждать детектив, попутно исследуя тело.
Это правда. Ни один оборотень не возьмет след ведьмы. Мой род источает запах природы, и это значительно осложняло жизнь инквизиции, но недостаточно.
– Может, полынь была отвлекающим маневром? Чтобы не подумали на ведьм?
– Зачем? Инквизицию упразднили, твоим сородичам нечего бояться. В данном случае кто-то хотел скрыть свой запах, чтобы ввести следствие в замешательство. И вот эти порезы. – Она указала на запястья. – Их нанесли либо ради ритуала, либо с целью что-то скрыть. С точки зрения убийства они не играют никакой роли. Когда жертве перерезали вены, она уже была мертва. Ведьмы никогда не грешили излишней жестокостью. Все в рамках ритуала, не более.
Вынужден был согласиться, над трупами владельцы природной магии не глумились. Вот во время ритуала, когда жертва жива, могли творить ужасные вещи, но не сверх требуемого. После смерти принесенного в жертву не трогали. Никогда.
– Все стало еще запутаннее, чем было. – Я потер от усталости лоб. Голова начинала болеть. Да и упадок сил как-то внезапно навалился.
Когда я успел потратить столько магии?
– Нужно было солгать? – Женщина кинула на меня взгляд, в котором читались насмешка и вызов. Она пыталась сказать, что мне не по силам это дело, раз я уже запутался.
Вот же заноза! Сколько не видел ее, а инквизитор не изменилась. Разве что стала лояльнее. Увидеть в доме грозной Линсбрук нечисть я никак не ожидал, но апофеозом моего шока стал скелет. Нежить проживала в фамильном особняке карателя, служила там и даже перечила Валерии. Если бы детектив не умчалась на помощь практикантке, то я позорно засветился бы перед всеми обитателями дома. В тот момент я не был способен контролировать свою силу.
Что ж, именно из-за увиденного я решил тайно привезти бывшего врага в морг и посветить во все детали дела. Мне необходимы были ее способности и знания, а ей мои связи и доступ к необходимой информации. Странный тандем. Противоречивый и невозможный, но действенный. Ведьмак и инквизитор. Кто бы знал.
– Ты не способна лгать о подобных вещах. Совесть не позволит. – Я с гордостью продемонстрировал свою осведомленность относительно черт характера детектива. Она никогда не поверила бы, но я интересовался ее жизнью еще до нашего первого знакомства.
– На твое счастье, – фыркнула брюнетка, поправляя воротник куртки.
Я много раз видел ее, смотрел издалека и вблизи, изучая своего врага, однако ни разу не замечал янтарного блеска в ее глазах. Не обращал внимания на ямочку на одной щеке, и ее саркастичная улыбка никогда раньше не вызывала во мне трепет. Захотелось сказать что-то язвительное, чтобы она снова улыбнулась и в своей манере ответила мне.
Это открытие взволновало меня, но я постарался не думать о своих странных реакциях на женщину передо мной. Между нами все еще было слишком много прошлых обид и недомолвок, чтобы проявлять