тоже не вырастет.
Проигнорировав иронию, Матвей кивнул ему:
– Держи здесь… вот так. Сушим.
Он быстро осмотрел рану на предмет оставшихся щепок и отложил пинцет.
– Убирай тампоны. Шьем.
– Что творится с этими людьми…
– Ремонт, – мрачно ответила медсестра, которая вчера в третий раз заказывала домой новое пластиковое окно. Ее истории о войне с поставщиком за правильный размер сопровождали их каждую операцию последние пару недель.
Когда больного перевели в реанимацию, Матвей отыскал жену пострадавшего и, выслушав историю о выборе дизайнерского шкафа, который теперь был безнадежно испорчен, и стремлении мужа доказать свою маскулинность, отправил ее домой. Следом его ожидало удаление кисты поджелудочной железы, а затем – совещание по поводу восстановления мальчика-подростка после травмы головы. Только после этого, оставив коллег угощаться пончиками, которые принес супруг пациентки, перенесшей операцию на позвоночнике, Матвей наконец смог заняться статьей о клинической анатомии вен нижних конечностей. Тонкие линии вен, подобные рекам на географической карте, извивались перед его мысленным взором и разделялись на более мелкие потоки, повинуясь особой логике, заложенной природой. Потоки крови… Вопросы крови… Самые сложные вопросы в мире.
Матвей отложил черновики и вздохнул, разглядывая белую стену столовой. Заведующему придется немного подождать, прежде чем он закончит текст. Даже спустя год воспоминание о мягком голосе, сказавшем эти слова, оставалось четким, и, если сосредоточиться, он даже мог вновь ощутить прикосновение ее губ к своим.
Смерть сказала ему, что он забудет Бал любви и все, что на нем происходило, – кроме чувств от встречи с родителями, и сперва все так и было. На следующее утро после Бала он не смог вспомнить, откуда на столе взялся цветок, но не стал его выбрасывать – должно быть, кто-то из родственников пациентов подарил в благодарность за помощь.
К тому же ему снился прекрасный сон – его родители были вместе, счастливые и влюбленные, и говорили, что гордятся им. У них были теплые руки, а в глазах сияла жизнь. Сон был настолько реален, что больше походил на воспоминание из глубин памяти, и принес ему физическое облегчение. Матвей наконец-то начал приводить в порядок свою обширную библиотеку, на которую ему не хватало времени последние недели. Книги из длинного, во всю стену шкафа заняли большую часть кухонного стола и дивана, перемешавшись по алфавиту и тематике. Пока Матвей расставлял их по порядку, взгляд его то и дело останавливался на цветке.
Он начинал сомневаться, что принес его из института. Он напоминал о чем-то, что тоже было в том прекрасном сне, но все время ускользало из разума, стоило попытаться вспомнить. Матвей не понимал, почему это не давало ему покоя. Не понимал он и почему вечером в спортзале при виде высокой стройной шатенки у него резко участился пульс – а затем наступило разочарование, когда она повернулась и он увидел ее лицо, симпатичное, но отнюдь не привлекающее его.
«Кого ты вообще ожидал тут встретить? – спросил он сам себя, подходя к тренажеру. – Тянет поговорить с кем-то из бывших?»
Определенно нет. Матвей лег на скамью и положил руки на гриф штанги, готовясь снять его с фиксаторов. Он давно усвоил, что врач из него был отличный, а бойфренд никудышный, и оставил попытки завести отношения. Коллеги намекали ему, что в двадцать первом веке можно было обходиться и без обязательств, и Матвей обещал подумать об этом, когда будет время. Скоро будет четыре года, как он сказал, что завтра скачает «Тиндер».
Обычно силовые тренировки помогали ему привести мысли в порядок, но только не в этот раз. Чувство, что он забыл что-то важное, никуда не исчезло, и, когда он пришел домой, его рука сама потянулась к цветку.
«Вдыхайте его запах. Это придаст вам сил».
В глубине памяти будто вспыхнул огонек. Прекрасное лицо в обрамлении каштановых волос, озаренное пламенем камина. Усыпанные веснушками лоб и щеки. Нежные зеленые глаза. Рука у него на сердце. И… Он прижал пальцы к губам. Поцелуй?!
Возможно, он действительно слишком долго был одинок, раз думал об этом даже во сне. Его предположение подтвердилось на следующее утро, когда он вспомнил, что видел собственный танец с той же прекрасной незнакомкой. На ней было что-то вроде черного плаща и серебристое платье, а танцевать с ней было легко и очень приятно. Матвей едва удержался от нелепого порыва найти в интернете сонник и посмотреть значение такого сна.
Еще больше странностей было на работе, когда в реанимационном отделении Матвей сообщил пациенту, что к нему приходила мать.
– Этого не может быть, доктор, – нахмурился мотоциклист, поправив пластырь на носу. – Мама умерла пять лет назад.
– Умерла? У нее был пучок и бархатное платье, – недоуменно пробормотал Матвей. Он точно видел здесь такую женщину. Но, возможно, в другой палате? Он никогда не путал такие вещи раньше.
– Да, да, она ходила так в театр! Может, это был кто-то другой?
– Может. Прошу прощения за ошибку.
– Все нормально. У вас же куча работы, легко запутаться, – успокоил его пациент. – Она так не любила мой мотоцикл…
Матвей обернулся к девушке, так и не приходившей в себя. К ней должен был прийти человек по имени Рома, ему об этом было точно известно. Но откуда, он не помнил.
Он сел на скамейку в коридоре, пытаясь взять себя в руки. Неужели тот ужасный разговор со Львом настолько выбил его из колеи? Но ведь бояться больше нечего – их никто не подслушивал, его друзья не пытались связаться с ним, потому что уже были в Швейцарии, а он был наказан за все свои преступления…
Тут Матвей себя остановил, испытывая странное чувство дежавю, и пристально посмотрел на пустое сиденье рядом с собой. Все это ему говорил кто-то другой. Он сосредоточился. Женский голос. Девушка. С теми же веснушками и зелеными глазами. Она дала ему что-то маленькое – еловую ветку. Она сидела прямо здесь. Матвей сжал края скамейки, чувствуя, что был близок к разгадке, но не мог сосредоточиться. У него еще оставались пациенты, требующие его внимания, и все прочие размышления пришлось отложить.
По дороге домой он снова и снова проходил по цепочке воспоминаний, возвращаясь к началу, когда в очередной раз оказывался в тупике. Открывая входную дверь квартиры, Матвей напрягся. При виде собственных погруженных в полумрак вещей он вспомнил, что накануне ждал наступления одиннадцати часов. А после…
Ее рука лежала у него на локте долгое время. Он обнимал ее за талию, не желая заканчивать поцелуй. Но намного раньше он спросил, кто она.
– Черт!!! – завершающее цепочку воспоминание заставило его выругаться во