этот день стоило бы назвать самым радостным за последнее время, не считая тех, что Чонгар проводил с Агнешем. Какой беззаботной была их рутинная служба! Он бы отдал многое, чтобы снова услышать ругань в гриднице и посмотреть бои во внутреннем дворе вместе с братом.
Возможно, они скоро встретятся, и тогда станет легче. Упадёт тяжесть с плеч, растает во мраке, а после выяснится, какую судьбу ему приготовили боги: то ли Перунов Ирий, то ли забытье и мёртвые земли.
2.
Ритуальные поединки проводились и в Горобовке. Это был лучший способ понять, на чьей стороне находятся боги. Но никогда жители одной деревни не дрались насмерть – только до первой крови.
Маржана кисло посмотрела на рыдающую Милову, которую утешал Баат. Точнее, пытался. Ведунья отказывалась верить, что лису удастся победить своими силами. Она топала ногой, расхаживала по избе, грозилась проклясть Чонгара или опоить его, но Баат умолял её не делать этого, иначе все увидят, какой он трус.
– Лучше быть живым трусом! – кричала Милова охрипшим голосом. – Чем… чем…
Её снова прорвало. Бедолага. Она ведь и впрямь любила этого витязя. Любила – и знала, что у Баата есть другие. Не могла не знать, иначе ведунья из неё была бы никакая.
Маржане ведьмины слёзы поднадоели. Улучив момент, она проскользнула на кухню в поисках чего-то, что могло бы помочь Чонгару. Волк внутри скрёбся и просил перекинуться.
– Позже, – вздохнула Маржана. – Сначала сделаем дело.
Если Чонгар не победит, это бремя ляжет на её плечи. Марать руки или лапы ой как не хотелось. Она даже представить себя убийцей не могла! Аж мурашки шли по коже.
Куда проще было бы помочь витязю. Маржана внюхивалась, ища то, что могло бы пригодиться. От обилия запахов хотелось чихать. Приходилось сдерживаться. Среди трав, разложенных на столе, не было ничего толкового, а вот в лукошке, что находилось под ним… Она принюхалась и усмехнулась. Охапка жгучеяда была в стороне, подальше от любопытных глаз. Маржана схватила её, аккуратно вынула несколько веточек и вернула на место.
Хорошо всё-таки быть волчицей. Благодаря обострённому слуху она поняла, что Милова шла из дальней светлицы на кухню, и, спрятав веточки, метнулась к лавке. Подальше от печи и стола с травами и отварами.
Милова вернулась побледневшей и с красными глазами. Она так напоминала Зофью в ночь перед замужеством, что Маржана вскрикнула. Неживая, уставшая, как будто всю душу выпили. Она хлюпнула носом и затрясла ладонями, затем прижалась к печи и сползла на пол.
Кажется, у Миловы закончились силы, чтобы рыдать. На душе у Маржаны стало гадко: и эту-то женщину она лишит… А кем ей, собственно, приходился Баат? Она прикусила губу. Нет, всё-таки лиса стоило убить. Хотя бы за то, что водился с другими, а потом с улыбкой переступал порог этой избы. Как будто ничего и не было.
Так хотелось сказать: «Отплачешь и встретишь витязя получше к следующей весне», – но Маржана вовремя прикусила язык. Ведунья в горе страшнее Лунносерпой. Не стоило отбирать у неё последнее – надежду, что Баат выживет и останется рядом какое-то время.
Маржана вышла на крыльцо. Баат стоял во дворе и сжимал в руках меч. Впервые он не улыбался и не хохотал. Видеть его таким было странно.
– Эй, – она окликнула витязя.
Баат развернулся. Маржана уловила во взгляде лиса такую твёрдость и решительность, что чуть не испугалась. Но нет: бояться ей было нельзя. Не после клятвы.
– Всё в порядке, красавица, – он усмехнулся.
– Возьмёшь меня с собой к капищу? – Маржана посмотрела на землю. Ах, как славно цвели первоцветы!..
– Это зрелище не для девок, – Баат покачал головой. – Оставайся у Миловы и будь рядом с княжичем.
– Нет, – процедила она сквозь зубы. – Я должна помолиться.
– Уж тебя-то Велес и так услышит, – протянул витязь. – Мне бы твою волколачью удачу!
– Тогда позволь мне помолиться в капище, – не отступала Маржана.
Если откажет – ничего страшного, она сама найдёт дорогу. В конце концов, на каждой улице хватало народу. У каждого можно было спросить.
– Как скажешь, – согласился Баат. – Вместе помолимся.
Вот теперь полдела сделано. Оставалось дождаться вечера и надеяться, что Милова ничего не поймёт и не узнает о пропаже жгучеяда. Потом она, возможно, проклянёт Маржану – и пусть. С проклятием ведуньи как-нибудь можно совладать. Чонгар вон сколько прожил! И ещё не умер.
Маржана надеялась, что витязь примет её помощь. Вечно хмурый и прячущий боль, он мог отказаться и сказать, мол, это будет нечестно, отравленное лезвие непременно навлечёт проклятие богов. Поэтому Маржане тоже придётся кланяться кумирам и просить их заступничества – чтобы помогли и не гневались после.
«О Велес-заступник и Мокошь-матушка, – запричитала она про себя, – возьмите одну жизнь вместо двоих и смешайте её с небесной рекой. Пусть в поединке падёт Баат-чародей и пусть душа Чонгара-охотника успокоится».
Никто не заслужил такой боли и такого чёрного проклятья. Так же, как Маржана не заслужила крови на своих ладонях. Она не сможет убить Баата даже в волчьей шкуре – и тогда погибнет сама, нарушив клятву. Поэтому Чонгар должен выжить, и он выживет.
«И я больше не буду бояться», – твёрдо закончила Маржана, стараясь подавить нарастающий страх. Не ей, стоящей одной ногой в мире мёртвых, трястись при виде боя. Она вообще не должна жалеть этих охотников, но сердце почему-то упрямо тянулось к ним и переживало. Вот ведь глупое.
– Больше. Никакого. Страха, – шикнула она на саму себя и тут же ощутила, как человеческие зубы сменяются волчьими клыками.
3.
Волхвы выкладывали вдоль кумиров мясо, крынки с молоком и свежий хлеб. Чонгар пришёл первым. Стараясь получить покровительство богов, он принёс с собой много снеди и каменьев. Последние достались Мокоши и Моране, двум сёстрам, что были похожими между собой, как жизнь и смерть. Молоко и мясо лежало напротив Велеса и Перуна. Хорс и Даждьбог получили много хлеба и курицу, пока ещё живую. Но ненадолго.
Чонгар взял в руки ритуальный нож и рубанул птицу. Брызнула кровь, костёр зашипел, лица богов засияли ярким светом. Его слушали и слышали, о счастье! Он поспешил поклониться каждому кумиру со словами:
– Вы летаете по свету и видите всё. Вам ли не знать, что просьба моя справедлива. Перун-громовержец и Мокошь-мать, помогите мне одержать победу. Встретьте меня поутру, Хорс и Дажбог. Проводи, Велес-охотник, по своим лесам, как придётся, а ты, Морана-смерть, – он повернулся лицом к грозной богине, – не тронь пока.
Волхвы бросили снедь и украшения в огонь. Туда же полетела и курица. Чонгар поднял голову, взглянул на деревянные кумиры и отошёл в сторону. Его выслушали – теперь настал черёд Баата.
Его соперник принесёт похожие жертвы и скажет похожие слова. На чью сторону склонятся боги – покажет поединок.
– Эй, – у входа в капище мелькнуло знакомое