У меня не было цели устоять. Как и во всем. Я проигрывала до того, как начать. Я знаю многих людей, которые боятся, что не получится. Я же боялась, что получится. Я сразу сдавалась. Это раздражало моего девятнадцатилетнего учителя. Это злило Руслана. Я им благодарна за то, что они помогли мне это увидеть. И исправить. Своей верой. Тем, что были рядом. Тем, что были честны.
Вот и получается, что через преодоление своих физиологических страхов я разбиралась со страхами ментальными. Я постепенно переставала бояться жить. Мое зеленоглазое открытое детство стало пробиваться через панцирь. Перестало прятаться за иронию. Это ответ на твой вопрос – зачем.
И опять как-то сами стали решаться проблемы, казавшиеся безвыходными. Жизнь вошла в свою колею.
Я поняла про себя важные вещи. Я счастлива, когда я влюблена, и когда я в творчестве. Я в творчестве, когда я влюблена. Объект не так важен. Это может быть дедушка, умеющий радоваться жизни, пятнадцатилетний пацан, от которого просто несет харизмой или повар, который круто режет колбасу. Важно состояние. Очень здорово, если объект есть на работе. Это здорово стимулирует. Не дает застояться, постоянно заставляет креативить. Но даже если нет близко, но есть где-то, это тоже прекрасно.
Я стала спокойно относиться к этим своим всплескам восхищения. Как к ресурсу. А когда состояние пропадало – как к возможности передохнуть и решить свои земные дела. Квартиру, например, убрать.
А осенью я решилась написать о своей книге в соцсетях. И первый человек, который среагировал, был Руслан, которому я меньше всего хотела показывать свое творчество. Отругал сразу по двум пунктам – почему не сказала, что пишешь? Зачем издала под чужой фамилией? И еще раз прошелся по моим страхам. Прав был во всем. Практически, дал волшебный пендель в открытость. Перестать уже прятаться от мира. Этим покажу эту свою часть, а этим другую. Пнул в целостность и принятие. Покруче любого тренера личностного роста. Тогда наверно мне пришлось признать, что Настя с ее безрассудством – это тоже я.
Я, кстати, так и не знаю, что он думает о моем творчестве. Он не сказал, а я побоялась спросить. Он всегда говорит, что думает. Слов не подбирает. И личность для меня значимая. Почему мы так боимся быть открытыми с теми, кто для нас важен? Ничего ведь не изменится от того, что я узнаю, а я боюсь.
Но это был очередной переломный момент. Я стала везде подписываться своей фамилией. Я перестала фильтровать информацию о себе по группам. Я перестала злиться на то, что Сережа торчит в моих соцсетях целыми днями.
Я перестала радоваться твоим поздравлениям.
Письмо 29
Я перестала радоваться твоим поздравлениям не потому, что ты мне не важен и не интересен. А как раз наоборот. Я столько раз говорила тебе после наших коротких встреч – звони сам. Потому что я вообще не понимаю, радуют тебя мои сообщения или нет. Если да, то почему ты не отвечаешь хотя бы одним словом. Если нет, то я не хочу тебя отвлекать. Мне не нужны были твои дежурные поздравления. Я итак знаю, что ты помнишь, когда у меня день рождения. И помнишь про новый год. Я не хочу ставить тебя в один ряд с толпой «друзей».
Я всегда играю на твоей стороне, даже если мне не нравится, как ты играешь. Просто потому что это ты. И меня задевает, когда ты бываешь близко и не звонишь. Когда ты находишь время встретиться с кем-то, но не находишь на меня. Я вообще не понимаю, зачем тебе нужен кто-то еще, когда есть я. Все как тогда. Да, представляешь, я до сих пор тебя ревную. Просто теперь это не трагедия, а повод посмеяться над собой.
Иногда я думаю, что если бы я была посторонним человеком, я бы сказала тебе: «Глупый ты, Ромка. Тебя такая женщина любит всю свою жизнь. Любит просто так. Без ожиданий. Без иллюзий. Ничего от тебя не требуя. Просто потому что ты – это ты. А ты никак понять не можешь, что дело в тебе. Это значит, что ты какой-то нереальный, невероятный, мощный. Просто так мужика двадцать лет не помнят. Особенно женщины, у которых жизнь через край. Не молятся за него. Не желают ему добра каждый день. Дело в тебе. Какие тебе еще нужны подтверждения твоей ценности и мощи? Много ли ты знаешь таких мужиков, которым так повезло?»
Но раз тебе все это так не важно и не ценно, то мне не надо. Мне достаточно того, как я к тебе отношусь. Желаю тебе добра. Держу в поле. И живу своей жизнью.
Я отношусь к тебе так всю жизнь. Ну точнее две трети своей жизни. Все то время, которое мы знакомы.
Поэтому я перестала тебе писать. И говорить, что я приезжаю. Поэтому тебе стало казаться, что я агрессивная.
Мне кажется, мы год не виделись. Мне периодически сообщали, что ты где-то рядом. Я говорила себе, что теперь это не моя жизнь.
Я опять сломалась первая. Могу себе позволить, я же девочка. Сама придумала, сама передумала. Я написала, что соскучилась. Ты, похоже, не очень поверил. Даже странно. Странно, что ты не понимаешь, почему я злюсь. Как я скучаю. Как мне тебя не хватает. Или понимаешь? Ты же с этого и начинаешь свои поздравления: «ты сейчас опять скажешь, что я тебе не звонил»…
Это, пожалуй все. Все за эти почти двадцать лет, которые я осознавала, как называется то, что я к тебе чувствую. Не прячась за формулировки «Просто друзья».
Я сейчас окружила себя людьми, которых я искренне люблю. Делами, которые я искренне люблю. Вещами, которые я люблю. Я легко расстаюсь с тем, что я любить перестала.
Но ты это другое… я столько раз пыталась с тобой расстаться, что это стало просто моей игрухой. Я играю в нее сама с собой. Ты об этом даже не знаешь.
Я даже не понимаю, все, что я тебе написала, ты прекрасно знаешь итак, или для тебя это откровение. Я бы многое отдала, чтобы увидеть твое лицо, когда ты читаешь. И прекрасно знаю, что реакцию твою я не узнаю. Это моя концепция – быть открытой. Это роскошь, которую я теперь могу себе позволить.
Мне вообще нельзя играть в игры с другими людьми, только с собой. Я за это быстро и больно получаю. Я могу