начинается такая жара, что бегать тяжело. В этот раз бежала я долго. Несколько раз мне хотелось остановиться, но я себя перебарывала, намечала новые ориентиры. Побережье было абсолютно пустое, ни домиков, ни кафешек, только вдалеке виднелись несколько деревьев, а совсем далеко гора, за которой начинался другой спот. Весь народ спал после субботнего отжига, на всем побережье не было ни души. Я решила забежать за деревья, потом уже пешком немножко пройти назад, там выбрать место, где камней в океане поменьше и потренировать вставание на доску. Потом искупаться и идти назад. В общей сложности я пробежала километра три. Уже припекало, и пора было остановиться. Я забежала за деревья, развернулась и пошла назад. Чуть поотдаль показался человек. Откуда он взялся, я не знаю, если бы я его видела, я бы развернулась раньше. Но на берегу не было никого. Он подошел ко мне и начал разговаривать. Я была совершенно не в настроении общаться, он мне мешал. По плану у меня еще были упражнения, а делать это при посторонних я бы точно не стала. Больно уж там позы раскоряченные. Но этот шел за мной и о чем-то спрашивал. Он был не похож на местных. Кожа серее, лицо другой формы.
Странно, я пишу сейчас, а лицо его не всплывает. Я его не помню. А казалось, я никогда не забуду…
Он шел за мной долго, потом начал трогать за руку. Я попросила оставить меня в покое. Это, похоже, его завело еще больше. За руку он стал не трогать, а хватать. Я еще раз попросила оставить меня в покое. Я испугалась. Он сразу это словил. Чуйка у них звериная. Мой страх его распалил. Он схватил меня за руку крепко. Я вырвалась и попыталась убежать, но не смогла. Я только что пробежала больше трех километров, сил у меня уже не было, и ноги вязли в песке. У меня вообще в то время сил немного было, я часто плакала, почти не спала и не ела. Я только начала вставать на ноги.
Он рывком оборвал лямку на майке. Я поняла, что шансов у меня нет. В обе стороны побережья на пару километров берег просматривался идеально. Там не было ни единой души. Он сбил меня с ног, прижал рукой горло, придушивая. Чем сильнее я старалась выбраться, тем сильнее он придушивал. И очень агрессивно смотрел в глаза, показывая жестами, что если я дальше сопротивляться буду, он меня задушит. Я сопротивлялась, он бил, душил и царапал.
На мое огромное счастье шорты у меня были очень тугие, стащить их одной рукой он не мог. Когда он отпускал шею и стаскивал шорты, я на руках отползала от него, когда он опять придушивал меня, я опять натягивала шорты. Надо мной постоянно висело его отвратительное серое лицо с маленькими мерзкими усиками и крупными зубами. Мне казалось, я его никогда не забуду. Он постоянно угрожал мне и проверял, боюсь ли я.
Как ни странно, в этот момент страха у меня не было вообще. Страшно было тогда, когда его намерения были еще не до конца понятны. А сейчас я как будто на это со стороны смотрела. А в голове потоком проносились мысли. О том, что когда я слышала новости об убитых на азиатских пляжах туристках из России, я всегда была категорична. Не надо пить и крутиться перед местными по ночам. Что я хотела умереть с видом на море и сейчас у меня все шансы. Что я хотела нечеловеческого секса назло тому, который был у меня и имя ему супружеский долг. Ну то есть вот это тупое девочковое назло. И сейчас секс мог получиться вполне себе звериным. Человеком это трудно было назвать. И что я собиралась сказать тебе, что я любила тебя всю жизнь и тут же погибнуть. Тут же не получилось, а вот через два месяца очень даже реально. Прямо огромное количество моих желаний сошлось в одной точке. Напросилась. Я тогда и поняла, что на Шри-Ланке не так. Тут прилетает очень быстро. Только подумала и получай. Как просила. И что искать меня никто не будет, а опознать никто не сможет. Я жила так тихо, что хозяин гостиницы просто не заметит мое отсутствие. Меня даже не записали в туристическую книгу. Документов с собой на пляже у меня, естественно, не было. Никто точно не знал моего местонахождения. Найдут труп на пляже, и он будет неопознанным. И внешность у меня такая, что даже приблизительно непонятно, из какой я могу быть страны. Я вполне подхожу и под европейку, и под израильтянку, и под другие народности. Видно, что неместная, и все.
Я не знаю, сколько времени мы боролись. По ощущением очень долго. Просто в один момент я вдруг четко поняла, что я живой не сдамся. За жизнь я не держалась, а вот чем он меня заразить может, я не знала. И еще в какой-то момент я подумала, что ну не может же так быть. Должен быть какой-то выход. Я не знаю, какой, помощи ждать было неоткуда, но не может это со мной произойти. Но я верила в Чудо. И Божью помощь. Больше там рассчитывать было не на что.
Он вдруг встал, чертыхнулся, надел обувь и пошел в сторону, откуда пришел. Не оборачиваясь. Я, помню, еще спасибо сказала. Потом быстро подобрала майку и побежала в сторону дома. Когда его стало не видно, я бросилась в океан, прямо в камни. Я отмывалась. Я чувствовала себя такой грязной и липкой, мне хотелось отмыться. Дело даже не в песке и крови, это просто ощущение вселенской грязи. Я отмывалась, царапины драло от соленой воды, зубы стучали. Я не плакала, мне нужно было добраться домой. Я то шла, то заходила в океан. Заходила прямо в одежде, отмыть хотелось все.
На берегу показались первые люди. Наши инструкторы по серфингу. Я выжала из себя улыбку, поздоровалась и пошла в дом. Взяла дезинфектор и пошла в душ. Я отмывала все места, до которых он дотрагивался и рыдала. Царапины и слизистые сильно щипало, и боль немного приводила в себя.
Я не хотела никому рассказывать. Мне вообще не хотелось об этом думать. Возвращаться в этот кошмар даже в мыслях было невыносимо. Но было время завтрака и девочка, помогающая нам с переводом во время уроков в серф-школе, сразу увидела, что я не в себе. Я ей все рассказала.